В неизведанные края - Обручев Сергей Владимирович - Страница 30

В Оймяконе трудно было найти проводников, знающих дорогу к устью Дебина, и достаточное количество погонщиков для нашего большого каравана. Только к концу мая удалось нанять почти полный комплект.

Нам хотелось выступить раньше, но долго пришлось ждать, пока пройдет лед и затем пока спадет вода. Лишь в последних числах мая вода в Куйдугуне упала настолько, что можно было перегнать лошадей вброд.

30 мая перевозчик, который состоял при казенном перевозе через Куйдугун, прибежал к нам в страхе и сказал, что вода в Куйдугуне начинает подниматься и необходимо немедленно переправляться, иначе течение будет слишком бурное и переправа станет невозможной.

30 и 31 мая мы перевозили груз через Куйдугун и ждали на другом берегу, пока соберут всех лошадей. Вода в Куйдугуне быстро и непрерывно падала, и, закончив работу, перевозчик поспешил скрыться, потому что с этого дня можно было уже смело переезжать реку вброд, и если бы не его хитрость, то ему не пришлось бы взять с нас перевозную плату!

За рекой мы собрали лошадей и отправили с грузом к следующей переправе через Индигирку, в 15 километрах к востоку.

Долина Индигирки у Оймякона широка и покрыта большими кочковатыми лугами и перелесками лиственницы, а возле самой реки – зарослями тополей и тальников. Зеленая трава только начинает пробиваться, и, чтобы очистить луга от прошлогодней сухой травы, якуты ее зажигают. Со всех сторон видны столбы дыма, и трудно найти нетронутое пастбище.

Индигирка у места переправы против Оймякона уже большая река, с очень сильным течением. Весь груз надо перевезти на ветках. Лошадей перегоняют вплавь, и утром 2 июля мы уже стоим на правом берегу Индигирки.

Следующие 100 километров проходим вдоль реки в пределах Оймяконской долины, в которой кое-где раскиданы редкие якутские юрты. Мы идем по обширным лугам между приречными лесами Индигирки и подножием хребта Тас-Кыстабыт. С самого же начала громадные размеры нашего каравана (вместе с лошадьми, принадлежащими проводникам, с нами было до девяноста голов) причиняют нам много хлопот. Лошади на стоянках все время убегают, и поиски их продолжаются весь день, так что мы выступаем иногда в шесть часов вечера и идем ночью. Иногда один из проводников остается на старой стоянке, чтобы отыскать какую-нибудь особенно хитрую лошадь.

На второй день пути по Индигирской долине мы достигаем устья Хатыннаха, небольшого правого притока, вытекающего из хребта Тас-Кыстабыт. По этой речке когда-то поднимался Черский, чтобы перевалить через хребет и попасть в бассейн Неры.

Еще через два дня мы дошли до верхнего конца Оймяконской долины, где находится громадный тарын, до пяти километров в поперечнике. Здесь Индигирка собирается из нескольких речек. Нам надо подняться по правым верховьям Индигирки, выходящим из хребта Тас-Кыстабыт.

Выше тарына стоит одинокая юрта «последнего жителя». На северо-востоке Якутии, где якутами в то время были населены только долины крупных рек, а пространства между ними шириной в несколько сот километров посещались только кочевыми эвенами, каждое встреченное на пути жилье приобретало большое значение. От одной жилой юрты, где можно остановиться путнику, до другой расстояние иногда достигало 500 километров. «Последний житель» Оймяконской долины был очень беден.

От этой юрты мы двигаемся на юго-восток, пересекая наискось широкие долины речек, вытекающих из Тас-Кыстабыта. Сам хребет тянется на северо-востоке высокой стеной, покрытой еще остатками зимних снегов.

На первой же стоянке, у подножия Тас-Кыстабыта, утром опять недосчитываемся шести лошадей. Они убежали обратно в Оймяконскую долину, где трава была им больше по вкусу. За ними едут проводники. Но уже с десяти часов утра в той стороне, куда они уехали, мы увидели густые клубы дыма. Это загорелись от брошенной ими спички сухие луга. Сначала мы ждем спокойно, думая, что речка, отделяющая нас от пожарища, предохранит караван. Но вскоре загорается лес вблизи самой реки, и затем пожар начинает перекидываться на наш берег. В густом дыму приходится спешно вьючить караван, и едва-едва мы успеваем выйти из приречного леса, как он загорается. Когда мы переваливаем долину следующей речки, пожар захватывает уже всю широкую долину между холмами перевала и передовой цепью хребта Тас-Кыстабыт.

Проводники вернулись часа через два после начала пожара, объехав его кругом, и отнеслись очень равнодушно к нашим переживаниям. Для них это было самое обыкновенное происшествие; они даже считали, что сделали хорошее дело: после пожара новая трава будет лучше расти.

Мы переваливаем в долину большой речки Баягап-Юрях с рядом тарынов. Совершенно неожиданно верховья реки переходят в плоскую долину на противоположном склоне хребта. Оказывается, что Баягап похитил часть речек, текших по другому склону хребта, и выходит своими верховьями уже на северо-восток. Я думал, что после перевала мы попадем в бассейн Колымы, но оказалось, что перед нами расстилаются верховья Неры – большого правого притока Индигирки, впадающего значительно ниже Оймякона; мимо устья Неры, как вы помните, мы проплыли в 1926 году на лодке.

Северо-восточное подножие Тас-Кыстабыта полого падает к широкой долине, за которой на горизонте тянется обширное, очень низкое и плоское плато. Только километрах в двухстах за ним видна в дымке цепь снеговых вершин, уходящих на северо-запад. Это передовые цепи хребта Черского.

Значит, здесь, так же как и в верховьях Эльги, хребет Черского отделяется от южных цепей обширным плоскогорьем.

Но не только Баягап обкрадывает верховья Неры: с другой стороны к ней подобрался один из истоков Колымы, Аян-Юрях, и похитил у Неры и озеро на перевале, и большую долину, в которой мы останавливаемся на ночлег. Эта речка называется Борочук, в честь какого-то легендарного топографа, проезжавшего здесь много лет назад и поставившего «столб». Ни в одном из отчетов о прежних экспедициях нет упоминания об этом топографе. Единственный путешественник, проезжавший по этой дороге до нас, – это сотник Березкин, который в 1901 году прошел с Охотского побережья в верховья Колымы и отсюда в Оймякон в поисках путей для грузов, предназначенных для снабжения края. Березкин в своей краткой статье описывал бесконечные болота, по которым ему приходилось идти, и широкие болотистые долины между горами. Он жаловался, что иногда целые десятки километров не найдешь места, чтобы поставить палатку, – так мокро и топко везде.

Несмотря на раннюю весну, уже и сейчас начинают появляться кое-где болота, и, когда мы с рабочим едем в сторону от тропы, вверх по Борочуку, чтобы проникнуть в среднюю группу хребта Тас-Кыстабыт, наши лошади часто проваливаются на топких берегах ручьев.

Выше границы леса горы еще покрыты снегом, но между пятнами снега уже появились первые цветы – низкорослые желтые рододендроны. Мы поднимаемся на гору, с перевала видим наконец долины речек, текущих в Аян-Юрях – левый из истоков Колымы.

Что-то готовит нам эта река? Как мы пройдем ее пороги и далеко ли они?

К вечеру спускаемся в верховья Аян-Юряха и двигаемся по следам каравана, который оставил после себя широкую полосу разбитой ногами лошадей болотистой почвы. Нас догоняет самый энергичный из наших проводников, Василий Скрыбыкин. В этот день, как обычно, утром мы недосчитались нескольких лошадей, и он оставался их искать. Но когда Василий нашел последнюю лошадь и собрался гнать ее вслед за караваном, к покинутому стану подошел медведь. Человек и зверь долго сидели друг против друга у потухшего костра, не решаясь двинуться. Скрыбыкин был без оружия, с одной только нагайкой, а медведь, наверно, был очень любопытен.

В течение нескольких дней мы идем по Аян-Юряху среди мелкогорья, лежащего у северо-восточного подножия Тас-Кыстабыта; долина реки все больше расширяется, скоро сама река принимает значительные размеры, и брод через нее становится опасным.

В 67 километрах от верховьев в Аян-Юрях впадает большой приток Эелик. Здесь, на краю большого веселого луга, у речных зарослей, стоит первая юрта – якута Николая Сивцова. Старик Николай принимает нас очень гостеприимно и после долгих переговоров соглашается сопровождать меня в ветке на протяжении 100 километров до большого якутского поселения Оротук. Сам он до порогов летом не доходил, но говорит, что внизу мы встретим знаменитого проводника Степана, который плавает через пороги.