Лестница из терновника. Трилогия - Далин Максим Андреевич - Страница 115

- Зачем Прайду любовь плебса? - фыркает Эткуру. - Зачем пастушьим псам и самому пастуху любовь овец? Кто вообще их спрашивает? От них требуются шкуры, сыр и мясо - и всё!

У Ри-Ё вспыхивают щёки. Он бросает из-под ресниц довольно-таки враждебный взгляд на старшего Львёнка - и поспешно отворачивается, чтобы не наговорить резкостей аристократам. Придерживает жеребца, хочет быть ближе ко мне, чем к южанам.

- Плебс - не скот, - говорит Ар-Нель. - Во всяком случае, не овцы. А доверие буйволов или жеребцов их хозяевам весьма желательно - если они не хотят быть убитыми копытом или пропоротыми рогами.

Эткуру вздёргивает подбородок.

- Ча, эти земли принадлежат Прайду. Прайд приходит, куда хочет, и получает, что хочет. Семья Львов - вот чей Юг! Лев одним ударом ломает буйволу хребет!

Ар-Нель пожимает плечами.

- Да. Когда лев один и буйвол один.

Ри-Ё бросает на него быстрый признательный взгляд. Анну хмуро молчит, думает о чём-то. Когда он глубоко задумывается, у него появляется морщинка там, где ни у кого нет - вертикальная морщинка на подбородке слева. Элсу и Кору едут впереди и не участвуют в разговоре, а вот девочки-воины, похоже, прислушиваются. Им неспокойно - но кто был бы спокоен на их месте!

Мы едем между вспаханных полей. Они ещё совершенно черны - трава обрамляет их яркой зеленью.

Работают люди, и с ними - небольшие, красно-рыжие буйволы местной породы. Рога у них - как гнутые клинки, попасть на такие - мало не покажется, но морды мирные и усталые. Буйволы тянут плуги с привычным терпением, их хозяева при виде нашего отряда кланяются земно; Эткуру бросает на Ар-Неля победительный взгляд:

- Буйволы! Ты сказал - буйволы! Вот что могут буйволы - пахать!

- Да, - отвечает Ар-Нель кротко. - Обрезанные.

Юу смеётся, Ри-Ё улыбается и смотрит на меня, приглашая посмеяться тоже - у него совершенно удовлетворённый вид. Усмехается даже Анну.

- Ча спорит, как гуо, - говорит Эткуру возмущённо.

- Ча спорит, как северянин, брат, - возражает Анну. - Ничего не упускает. Будь я Лев Львов - сделал бы Ча советником.

- Ах, дорогой друг, - улыбается Ар-Нель, - как ты мне польстил! Я думал - любимой рабыней...

- Одно другому и не мешает, - язвит Юу.

- Не в Лянчине, - отзывается Ар-Нель. - Взгляните-ка вокруг, Уважаемый Господин Юу. С тех пор, как мы пересекли границу, вы всё время видите вокруг множество южан, имеющих право голоса, не так ли? Среди них - дамы?

- Это шутка? - хмыкает Юу.

- Нет. Я тоже их не вижу. Мне представляется, - продолжает Ар-Нель задумчиво, - что бойцы нашего эскорта - единственные свободные дамы на территории Лянчина.

- Это не надолго, - тихо говорит Анну, и все смолкают, глядя на дорогу.

Я наблюдаю.

Я думал, что нам придётся добираться до Чанграна с боями или, во всяком случае, в обстановке крайнего неприятия. С неприятием всё хорошо - но, похоже, к девушкам-бойцам оно не имеет отношения. Здесь просто активно не любят представителей Прайда. И боятся. Крестьянам всё равно, женщины волки или мужчины - и те, и другие воспринимаются как опасность и зло.

Барские выверты?

Впрочем, мы ещё ни с кем не вступали в плотный контакт. А Лянчин выглядит местом довольно-таки негостеприимным. Мы проезжаем явно нищий хуторок - и тут хатёнки-мазанки окружены деревянными частоколами: и последний бедолага старается отгородиться от мира, как может. Не смотри на меня. Не тронь меня. Оставь меня в покое, чужой!

Самые чужие - Прайд.

Мы едем вдоль канала, явно искусственного, прямого, как стрела, поросшего по берегам кустарником с красно-фиолетовыми ветвями и серебристым пухом цветов. Элсу рассказывает, что во времена объединения Лянчина Первый Лев Львов, Линору-Завоеватель, обязал провинции обеспечить себя водой - и каналы копали от гор Лосми, от немногих ледниковых рек. Тяжёлая повинность, отобравшая много сил, сперва навлекла на голову Линору-Завоевателя общие проклятия, но потомки проклинавших - благословили: засухи стали куда как менее опустошающи.

Современные жители Лянчина, впрочем, не кидаются благословлять потомков Линору-Завоевателя, несмотря на каналы, проложенные мощёные дороги и храмы. По крайней мере, у меня не создалось такого впечатления.

Параллельно каналу идёт одна из дорог Линору, явно стратегического назначения - широкая, мощённая каменными плитками, отлично сохранившаяся. По обочинам легкомысленно выросли весёлые жёлтые цветы, очень напоминающие земные одуванчики. На этой дороге, уже далеко за полдень, происходит первая встреча кое с кем посерьёзнее, чем перепуганный плебс. Десяток вооружённых до зубов всадников на кровных жеребцах - явные волки. То ли патруль, то ли люди хозяина здешних земель.

Вот они - шокированы. Ещё как! Рубака, командующий патрулём - угрюмый бритый налысо боец лет сорока, лицо в шрамах, кираса надраена до солнечного блеска, на запястьях - боевые браслеты с шипами - отвешивает поклон, но не спешит убраться с дороги.

Его люди осаживают коней, разглядывают наших девочек и северян, даже не пытаясь скрыть недоброжелательного удивления.

- Кто такие? - спрашивает Анну, выезжая вперёд.

- Волки Львёнка Хотуру ад Гариса, - говорит бритый, облизывает губы, поправляет ворот рубахи под кирасой. - Кто с тобой, старший брат? Что это?

- Этот Хотуру - Львёнок Львёнка? - отвечает Анну вопросом на вопрос. - Его земли, что ли?

- Его отец получил их из рук Льва Львов, - говорит бритый. - Почему...

- Львята Льва - на его земле, - говорит Анну. - Пятый Львёнок и Маленький Львёнок. С ними - воины Прайда и гости Прайда.

- Девки, - говорит бритый, снижая голос. - Почему твои воины - вооружённые девки? Ты - настоящий Львёнок, старший брат?

- Безбожно, - громким шёпотом, кивая, говорит парень в чёрной "бандане" у бритого за спиной. - Противоестественно и безбожно вообще.

- Смотри, Горту, - говорит другой боец, - эти, беловолосые - язычники. Позор.

Наши девочки превращаются в валькирий прямо на глазах - их руки тянутся к эфесам сами собой. У Эткуру багровеет лицо.

- А ну молчать! - рявкает он, перебив Анну, не успевшего что-то сказать. - Не сметь рассуждать в присутствии Пятого Львёнка Льва, собаки! Отребье! Я тут решаю! Лев Львов - отец мне! Я решаю!

- Да это - враньё, - говорит пожилой боец из местных и тычет пальцем в Эткуру. - У Львёнка Льва - чтоб в свите были безбожники и девки? Они - поддельные. Шпионы с севера.

- Ты, брат - пока брат - слушай, - говорит пожилому Анну, останавливая Эткуру, схватившегося за меч. - Ты Львёнка Льва оскорбил. За такое - смерть. Мои люди убили бы тебя, если бы не земли приграничные. Я знаю - вы живёте в тревоге. Но - ты оскорбил. Напрасно. Знаешь Печать Прайда?

Печатью Прайда отмечено оружие, она же вычеканена на упряжи. На рукоятях мечей - священные львиные головки. Но ни они, ни Печать Прайда никого не убеждают: я вижу, что местные вояки сходу ввязались бы в стычку, будь нас меньше.

- Враньё, - повторяет пожилой. - Что - печать... Львёнок - виден в повадках. Какой Львёнок возьмёт в свиту девок? И безбожных тварей?

- Это сказано верно, - говорит бритый.

- Вас всех надо убить? - спрашивает Элсу. - Вы предаёте Прайд?

- Если ты вправду из Прайда, то ты и предал Прайд, - говорит бритый. - Это твоя рабыня? Да? С открытым лицом, без знаков Прайда, с оружием...

- Ты - сволочь, - в тихой ярости говорит Кору. - Сволочь, разнеженная без войны, волк, живущий в господском доме. Ты ничего не знаешь. Смерть - за оскорбление Маленького Львёнка, лучшего из всех.

Заговорившая девочка воспринимается здешними волками, как Валаамова ослица. С одной разницей - Валаам прислушался к ослициным словам.

- Собака! - скорее удивлённо, чем злобно восклицает бритый и тянет меч из ножен. - Паршивая сука! И твой... ряженый... да я сам его...

И Кору всаживает ему в переносицу метательный нож. Я даже не успел проследить, когда и как она его достала.