Командир и штурман - О'Брайан Патрик - Страница 55

Джек Обри настроился на то, чтобы оседлать морские пути из Барселоны – пожалуй, самого оживленного торгового узла в Средиземноморье. Это должно было стать кульминацией крейсерства. Теперь придется идти в Менорку, а он ничуть не был уверен в том, что за прием и какие распоряжения его там ожидают. Дней, отведенных на крейсерство, у него осталось не слишком много, а переменчивые ветра, равно как и переменчивый характер коменданта, могут почти наверняка лишить его и этого времени.

– Если вам нужна пресная вода, то я могу показать речку недалеко отсюда, где вы сможете наполнить столько бочек, сколько вам нужно.

– Что же вы мне никогда об этом не говорили? – воскликнул с довольным видом Джек, тряся доктора за руку.

Зрелище это было не из приятных, поскольку левая сторона его лица, головы и шеи до сих пор отливала красновато – синим, как у бабуина, цветом и блестела от мази, составленной Стивеном, через которую пробивалась желтая щетина. Вместе с темно – коричневой выбритой правой щекой обожженная часть лица придавала Джеку Обри вид дегенерата-каторжника.

– Вы никогда о ней не спрашивали.

– И она не охраняется? На ней не установлено батарей?

– Там нет даже дома, не то что пушки. Однако местность эта некогда была обитаема, поскольку на вершине мыса сохранились руины древнеримской виллы, а под деревьями и зарослями ладанника и фисташки мастиковой видны следы дороги. Без сомнения, местные жители использовали этот источник: он довольно полноводный и, насколько я могу судить, может обладать определенными лечебными свойствами. Они пьют эту воду для лечения мужской слабости.

– Как вы полагаете, вы сможете найти этот ручей?

– Да, – отвечал Стивен. Опустив голову, он с минуту молчал. – Послушайте, – произнес он. – Вы можете оказать мне услугу?

– С удовольствием.

– У меня есть друг, который живет в двух – трех милях от берега. Я попросил бы вас высадить меня, а часов, скажем, через двенадцать забрать.

– Хорошо, – отозвался Джек. Просьба была вполне закономерной. – Очень хорошо, – добавил он, отвернувшись в сторону, чтобы спрятать лукавую усмешку, растянувшую его губы. – Насколько я понимаю, на берегу вы собираетесь провести ночь. Мы подойдем к берегу вечером, но вы уверены, что нас не застанут врасплох?

– Вполне.

– Вышлю шлюпку сразу после восхода солнца. Но если мне придется держаться подальше от берега —что вы будете делать тогда?

– Появлюсь на следующее утро или через день. Если понадобится, несколько дней подряд. Я должен идти, – произнес доктор, заслышав негромкий звон колокольчика, в который звонил новый фельдшер, созывая больных. – Лекарства этому малому я бы не доверил. – Было замечено, что пожиратель чужих грехов испытывает недружелюбные чувства по отношению к своим сослуживцам. Заметили, что он подсыпал в кашу толченую белую глину в уверенности, что это вредное вещество. Если бы ему дали волю, то в лазарете было бы пусто еще несколько дней назад.

Катер, за которым следовал баркас, осторожно пробирался сквозь теплый мрак. Диллон и сержант Куин внимательно следили за устьем речки с высокими, заросшими кустарником берегами. Когда до скалы осталось двести ярдов, на них пахнуло пиниями; к их запаху примешивался аромат ладанника. Морякам показалось, что они очутились в ином мире.

– Если вы чуть свернете вправо, – сказал Стивен,-то можете избежать камней, среди которых обитают раки.

Несмотря на жару, он накинул на себя черный плащ и, сидя сгорбившись на корме, со смертельно бледным лицом, напряженно вглядывался в сужавшуюся бухточку. Во время разлива в устье речки образовался небольшой песчаный бар, в который и врезался катер. Все выскочили из шлюпки, чтобы перетащить ее через намытый песок, а два матроса понесли Стивена на берег. Аккуратно поставив его на землю гораздо выше отметки прилива, они посоветовали ему опасаться валявшихся повсюду палок и вернулись за его плащом. Постепенно опускаясь, вода образовала чашу в породе в верхней части пляжа. Здесь-то моряки и стали наполнять бочки водой, в то время как морские пехотинцы, вставшие по краям участка, их охраняли.

– Превосходный был обед, – заметил Диллон, удобно усевшись вместе со Стивеном на нагретый гладкий валун.

– Мне редко доводилось есть что-то вкуснее, – отозвался доктор. – Тем более в море. – Джек Обри пригласил к себе французского кока с «Санта Лючии», добровольца – роялиста, и стал набирать вес, словно бык, предназначенный для заклания.

– Да мы и выпили немало.

– Это было явным нарушением военно – морского этикета. За столом у капитана принято говорить лишь тогда, когда к вам обращаются, и со всем соглашаться. Удовольствие не из приятных, но таков обычай. И потом, я полагаю, он представляет Его Величество. Но мне показалось, что я могу не обращать внимания на этикет и постараться вести себя так, как надлежит воспитанному человеку. Вы знаете, я был не вполне справедлив к нему, напротив, – добавил Диллон, мотнув головой в сторону «Софи», – так что с его стороны было весьма любезно пригласить меня.

– Очень он любит призы. Однако захват призов не главная его цель.

– Вот именно. Хотя, замечу между прочим, не всем известно, что капитан несправедлив к себе. И мне кажется, что матросы этого не знают. Если бы их не держали в ежовых рукавицах строгие офицеры, боцман и старший канонир, а также, должен признать, этот самый Маршалл, то мы бы хлебнули с ними горя. И такая опасность по-прежнему существует: призовые деньги кружат голову. От призовых денег до воровства и грабежа один шаг. Такое не раз уже бывало. А где грабеж и пьянство, там жди дезертирства и бунта. Мятежи всегда вспыхивают на тех кораблях, где дисциплина или слишком ослаблена, или чересчур строга.

– Вы ошибаетесь, полагая, что матросы не понимают капитана. Даже необразованные люди прекрасно разбираются в таких тонкостях. Вы когда – нибудь встречали крестьянина, о котором в деревне сложилось ошибочное мнение? Простолюдины умеют смотреть в корень – это качество иногда заменяет образование. Есть же ученые головы, которые не могут запомнить и двух стихотворных строк, а я знавал крестьян, которые могли прочитать наизусть две – три тысячи. Но неужели вы действительно считаете, что дисциплина у нас ослабела? Это мне удивительно слышать, хотя я плохо разбираюсь в морских делах.

– Не совсем так. С тем, что обычно называют дисциплиной, у нас очень строго. Я имею в виду совсем другое, так сказать, промежуточные условия. Офицеры повинуются командиру потому, что он сам кому-то повинуется. Дело не в личностях, на какой бы ступени они ни стояли. Если он не повинуется, то главное звено цепи слабнет. Эту мрачную картину я рисую без всякого желания. Просто вспомнился тот бедняга солдат в Магоне. С вами часто случается так, что за обедом веселишься черт знает как, а за ужином удивляешься, зачем Господь создал этот мир?

– Случается. Но какая тут связь с солдатом?

– Мы дрались с врагом из-за призовых денег. Он сказал, что все это несправедливо. Он был зол и нищ. Считал, что мы, флотские офицеры, служим только ради корысти. Я сказал ему, что он не прав, а он ответил мне, что я лгу. Мы подошли к садам, которые тянутся вдоль верхней части набережной. Со мной был Джевонс с «Имплакабл». Удар шпаги – и все было кончено. Бедный, глупый, несчастный малый: он наткнулся на острие. В чем дело, Шеннаган?

– Ваше благородие, бочонки наполнены.

– Заткните потуже, и отнесем их к берегу.

– Прощайте, – произнес Стивен, поднимаясь.

– Выходит, мы с вами расстаемся?

– Пойду, пока не слишком стемнело.

Было действительно темно, но не настолько, чтобы не отыскать тропу. Она вилась, то и дело пересекая ручей. Судя по всему, по ней часто ходили ловцы раков, а также несчастные, ищущие в источнике исцеление от мужского бессилия, и прочие странники. Протянув руку, он схватился за ветку, чтобы выбраться из глубокого места. Ветку эту успели отполировать многочисленные паломники.