Капитан первого ранга - О'Брайан Патрик - Страница 22

— Мы надеялись, что вы отобедаете с нами! — воскликнул Джек. — Мы livre une table — заказали столик.

— У себя на родине приглашаем мы, — произнес Кристи-Пальер безапелляционным тоном. — После вас, любезные друзья, прошу вас. Нас ждет скромная трапеза — небольшая гостиница в предместье города, но там есть muscat trellis, свежий воздух, и хозяин готовит сам.

Ведя гостей по коридору, француз повернулся к Стивену и сказал:

— Доктор Рамис снова с нами. Во вторник он вернулся из отпуска. Я попрошу, чтобы он зашел к нам после обеда — он не выносит зрелища застолья, считая нормальную еду убийственным чревоугодием. Наш доктор сообщит вам все новости о произошедшей у нас вспышке холеры и новом виде египетского сифилиса.

— Капитан Обри заставил нас попотеть, — сообщил Кристи-Пальер капитану Пеноэ, располагая ломтики хлеба как располагались корабли эскадры адмирала Линуа. — Он командовал квартердечным бригом «Софи»…

— Как же, помню.

— Сначала он имел преимущество, находясь с наветренной стороны. Но вскоре попал в ловушку — вот мыс, ветер дул отсюда, переменчивый ветер. — Кристи-Пальер заново переживал все перипетии охоты за бригом. — Тогда он мгновенно переложил руль и, точно фокусник, мгновенно поставив лисели, промчался сквозь строй наших судов впритирку к борту адмирала. Хитрый лис, он был уверен, что я не стану рисковать, чтобы не попасть в собственный флагман! И он знал, что «Дезэ» изготовится к бортовому залпу довольно поздно! Он пронесся мимо нас, и если бы ему повезло…

— Что значит «повезло»?

— Если бы ему сопутствовала удача, то он мог бы оставить нас с носом. Но адмирал поднял сигнал «Преследовать». «Дезэ» всего неделю назад вышел из дока, днище у него было чистое, и он любит, когда с раковины заходит свежий ветерок. Короче говоря… Я бы разметал вас по всему морю своим последним бортовым залпом, если бы вы не метались из стороны в сторону, как заяц.

— Прекрасно помню, — отвечал Джек. — У меня душа ушла в пятки, когда я увидел, что вы стали приводиться к ветру. По правде говоря, она ушла туда еще раньше, когда я увидел, что вы делаете две мили вместо моей одной, не потрудившись даже поставить брамсели.

— Это был подвиг — прорваться сквозь строй кораблей, — заметил капитан Пеноэ. — Я был готов пожелать вам удачи. Я бы нанес по вам удар, но адмирал обогнал мой корабль. У вас, англичан, на борту слишком много орудий, разве не так? Слишком много для того, чтобы оторваться от погони при таком ветре.

— Все орудия я выбросил за борт, — отвечал Джек Обри. — Хотя в принципе вы правы. Но разве мы не вправе сказать, что на ваших кораблях слишком много людей, особенно солдат? Вспомните «Феба» и «Африкэн»…

Простая трапеза завершилась еще проще — бутылкой бренди и двумя стаканами. Капитан Пеноэ, уставший от застольных трудов, вернулся к себе в контору. Стивена увезли к доктору Рамису, с его более полезным для здоровья столом, отпаивать минеральной водой из серного источника. На фоне фиолетового неба мыс Сисье выделялся пурпурным пятном. Воздух был густо наполнен уютным пением цикад.

Джек и Кристи-Пальер выпили немало. Теперь они рассказывали друг другу о превратностях службы, и каждый удивлялся тому, что у собеседника тоже имеются причины жаловаться на судьбу. Кристи-Пальер застрял на карьерной лестнице: будучи capitaine de vaisseau, что приблизительно соответствовало английскому чину капитана первого ранга, он сетовал на то, что «во французском флоте нет надлежащего уважения к заслугам — везде мерзкие подковерные интриги, политические авантюристы преуспевают, а настоящие моряки загнаны в угол». Французский капитан изъяснялся намеками, но Джек знал из бесед годичной давности и из откровений его разговорчивых кузин, что его друг не слишком ярый республиканец, он презирает вульгарность и полное невежество в морских вопросах этого выскочки Бонапарта, что ему по нраву конституционная, либеральная монархия, что он давно чувствует себя не в своей тарелке. Кристи-Пальер предан своему флоту и, разумеется, Франции, но недоволен ее правителями. Недаром еще год назад он очень толково, со знанием дела, обсуждал проблему лояльности ирландских офицеров, служащих в королевском флоте. Но сейчас, хотя четыре сорта вина и два коньяка притупили его бдительность, француз был озабочен главным образом личными обстоятельствами.

— У вас-то все очень просто, — говорил он. — Вы собираете всех, кто представляет ваш интерес: своих друзей, знакомых лордов, сэров и пэров, а потом, с помощью ваших парламентских выборов, произойдет смена министерства, и ваши очевидные заслуги будут признаны. Что же происходит у нас? Республиканские интересы, роялистское влияние, католические интересы, интересы масонов, консульские интересы, которые, как я слышал, скоро будут называться имперскими. Все они пересекаются между собой, словно спутавшиеся якорные канаты. Надо бы прикончить эту бутылку. Вы знаете, — произнес Кристи-Пальер после некоторой паузы, — мне так надоело просиживать штаны в конторе. Единственная надежда, единственный выход из создавшегося положения это… — Тут голос его затих.

— Думаю, грешно молиться о том, чтобы началась война, — произнес Джек, думавший так же, как его бывший враг. — Но оказаться в море!

— Очень грешно, без сомнения.

— Тем более что единственная стоящая война возможна только против страны, которая нам больше всех по душе. Поскольку ни голландцы, ни испанцы нам теперь не страшны. Всякий раз, вспоминая о них, я удивляюсь, как хорошо испанцы строят прекрасные, огромного тоннажа корабли и как странно управляют ими. В сражении при Сент-Винсенте…

— Во всем виновато их Адмиралтейство! — воскликнул Кристи-Пальер. — Все адмиралтейства одинаковы. Клянусь головой моей матушки, что наше Адмиралтейство…

Вошедший посыльный помешал ему совершить акт словесной государственной измены. Француз извинился, отошел в сторону и прочитал депешу. Он перечитал ее еще раз, чтобы винные пары не рассеивали внимания. Кристи-Пальер был человеком массивным, похожим на медведя, ростом он уступал Джеку, но превосходил осанистостью и умел устоять на ногах, сколько бы ни выпил. Еще его отличали широкие, покатые плечи и очень добрые глаза — добрые, но отнюдь не глупые, и когда он вернулся к столу с кружкой кофе в руках, они стали жесткими и проницательными. Помолчав некоторое время, прихлебывая кофе, Кристи-Пальер продолжил.

— На всех флотах одни и те же беды, — медленно произнес он. — И многие беды проистекают от шпионов. Мой коллега, который обязан их вылавливать, сейчас в отпуску. Я его замещаю. Я только что получил описание мужчины в черном сюртуке с подзорной трубой, которого заметили нынче утром на горе Фарон. Он разглядывал наши укрепления; среднего роста, худощавый, светлые глаза, парик с короткими завитками, серые панталоны, говорит по-французски с южным акцентом. Он также разговаривал с одним барселонским торговцем — любопытным типом, владельцем двух фелюк, что стоят во внутренней гавани.

— Наверняка речь идет о Стивене Мэтьюрине! — воскликнул Джек. — Он не расстается с подзорной трубой. Это один из лучших инструментов фирмы Долланда. Уверен, это он был на горе Фарон нынешним утром, когда я еще спал. Он искал своих птиц, на которых просто помешан. Накануне Стивен упомянул какого-то чудовищно редкостного конька или синицу, которая там обитает. Я еще удивляюсь, — хохоча от души, продолжал Джек, — что Стивен не отправился в форт и не попросил коменданта одолжить ему артиллерийские оптические приборы. Ну что вы, это такая святая простота, какой свет не видывал. Даю вам честное слово, он изучил всех жуков и насекомых, какие только существуют на свете, и, кроме того, способен в два счета оттяпать кому угодно любую конечность. Но одного его отпускать нельзя никуда. Что касается морского дела, то он не может отличить бакборт от штирборта и киль от клотика. Я уверен, что это был он, судя еще и по тому, что ваш незнакомец разговаривал с барселонским купцом. И наверное, на его языке? Он много лет жил в тех краях и говорит на тамошнем наречии словно местный житель. Мы как раз туда направляемся, у него имеется там недвижимость. И как только он побывает на острове Поркероль, чтобы взглянуть на редкостный кустарник, который больше нигде не растет, мы двинемся дальше. Ха-ха-ха, — громко захохотал он, — подумать только, за бедным добрым Стивеном следят как за каким-нибудь шпионом! Ха-ха-ха!