Оглянись! Сборник повестей - Алмазов Борис Александрович - Страница 13

Неожиданно Орлик остановился. Петька прошёл вперёд и уткнулся в бревенчатую стену.

Глава четырнадцатая

«Ну, Катя, живы!»

Сначала ему показалось, что это штабеля брёвен. Он пошарил руками. Нет, это была стена.

— Что там? — стуча от холода зубами, спросила Катя.

— Вроде дом… Эй! Есть кто-нибудь? — Ветер заткнул ему рот. Проваливаясь в сугробы и ушибаясь о брёвна, он пошёл вдоль стены, волоча за поводья Орлика.

Они обошли стену, за углом ветра не было, идти стало легче. Петька стянул рукавицу, вытер мокрое, исхлёстанное лицо. Опираясь на стену, побрёл дальше. И вдруг его руку что-то обожгло. Железо! Петька нащупал длинную скобу. Ворота! Они были чуть приоткрыты.

— Катя! Ворота! Слезай!

Девочка мешком свалилась с коня. Щель в воротах была достаточная, чтобы протиснуться внутрь изгороди. Но конь остался снаружи.

— Сейчас, сейчас, — бормотал Петька. Он шарил в темноте руками, ушибаясь о какие-то углы, брёвна. И наконец нашёл крыльцо. Катя держала его за рукав, и ему приходилось почти тащить девочку. Спотыкаясь, они вошли на крыльцо. С трудом открыли скрипучую дверь.

— Сейчас! Сейчас! — Петька достал спички. Отогрел руки во рту. Зажёг. Спичка сгорела быстро. Но он успел разглядеть, что изба устроена так же, как дедова. Они были на повети.

— Эй, — крикнул Петька. — Люди! Кто есть?

Никто не ответил. Петька нашарил дверь и ввалился в горницу.

— Спички надо беречь, — сказал он. — Ты смотри в одну сторону, а я — в другую.

Катя покорно повернулась. Вспыхнул слабый огонёк. Петька увидел длинный стол, лавки вдоль стен.

— Лучина! — слабым голосом сказала Катя.

Петька оглянулся. В углу у печки стояло маленькое деревянное корытце, а над ним железный прут, раздвоенный на конце; тут же лежала охапка длинных щепок. Спичка погасла, но Петька на ощупь нашёл лучину и зажёг её.

— Погоди, — сказал он, — как это… Я в музее этнографическом видел. — Он приладил лучину в светец.

Лучина осветила большую горницу, печь.

— Мы, наверное, в пустую деревню забрели. Сейчас печь затопим, отогреемся. Ну, Катя, живы! А я уж думал — совсем пропадём. Катя!

Он оглянулся и увидел, что девочка сидит на полу у стены и глаза её закрыты.

— Катя! Катюша! — закричал Петька. — Что ты! — Он принялся тормошить её. Девочка медленно открыла глаза.

— Плохо мне. Пить…

— Сейчас, сейчас!

Петька нашёл вязанку дров. Надёргал бересты. Зажёг. И сразу в избе запахло дымом. Петька глянул наверх и увидел, что печь без трубы, дым выходит прямо в комнату.

— Вот беда! Угорим!

Но дым не опускался: он уходил в отдушины под потолком.

— Катя, Катюша… обогрейся!

Он подтащил девочку ближе к огню.

— Сейчас я молока принесу. У нас ведь молоко есть, в мешке у Орлика. Ты мокрая вся! Погоди, я, может, найду тебе переодеться! Ты только не засыпай, Катя! Пожалуйста, не спи!

Он вскочил, кашляя от дыма, заметался по избе. Под лавками стояли сундуки. Он открыл один и стал выкидывать оттуда какие-то тряпки, меха. Лучина догорела и погасла. Но в избе было светло от ярко пылавшей печи.

— На! — говорил он. — Это одёжка какая-то… Давай, хозяева нас не заругают, мы ведь сюда не нарочно. Мы ведь чуть не погибли…

Катя, как во сне, стала стаскивать тулуп, мокрые чулки.

— Катя, я пойду коня выручать…

Девочка ничего не ответила. Петька вскочил на поветь. Он прихватил с собой головешку и теперь на повети среди разной рухляди нашарил длинную палку. С крыльца он стал на колени, взял палку под мышку и, нащупывая руками следы, пополз к воротам. Орлик стоял сразу за оградой. Шкура его покрылась ледяной коркой. Петька стал разгребать палкой снег у ворот, потом отыскал свои лыжи и стал отгребать снег лыжей. Его трясло. В груди словно огонь зажёгся. Он вскакивал, пытался открыть ворота пошире. Он уже совсем отчаялся, когда створка вдруг подалась и открылась настолько, что конь смог протиснуться.

За воротами Петька пошёл на запах дыма и легко нашёл избу. Он нашёл и въезд на поветь и завёл коня в избу.

— Эх, — сказал он Орлику, — сена-то тут нет! Ну ладно. На тебе хлеб! — Он вынул из мешка краюху и отдал коню.

Дверь светилась щелями, и, когда Петька вошёл, его обдало приятным теплом. Дым облаком стоял под потолком, горела лучина. А у огня сидела Катя, но Петька не узнал её. На ней была какая-то странная одежда. Короткая кофточка, отороченная мехом, и платье в блестящих нитях.

От неожиданности Петька выронил палку, которую нёс в руках, и, когда наклонился, чтобы поднять её, увидел, что это копьё с широким наконечником и перекладиной.

Глава пятнадцатая

Тайное жильё

Утром метель не утихла. Но всё-таки стало чуть посветлее и можно было осмотреться. Когда ребята вышли на крыльцо, им показалось, что они попали в заколдованное царство. Четыре старинных избы с крутыми крышами, все в резных наличниках и полотенцах, напоминали терема. Кое-где подгнившая крепостная деревянная стена окружала их. Огромные деревья росли повсюду. Высокие кусты поднимались до крыш. Почти во всех домах были закрыты ставни. И от этого избы казались уснувшими.

За стеной мела такая метель, что нечего было и помышлять выбраться отсюда. На всякий случай Петька закрыл ворота, чтобы волки не забрели.

— Нужно по избам пройти, может, где-нибудь сено отыщем Орлику.

Они стали заходить в избы. Везде царило запустение. Но казалось, что люди только что вышли. На столах стояла посуда, кое-где на окнах висели истлевшие занавески. В четвёртой избе они увидели странную скамью: наклонённая доска, под нею ящик.

— Парта! Парта старинная! — догадался Петька.

В этой избе было особенно много икон, они закрывали всю стену от пола до потолка. Здесь стояли какие-то необычные, громадные, почти сплошь окованные железом сундуки. Катя опасливо ходила вслед за Столбовым. Испуганно вздрагивала при каждом шорохе. А Петька, хотя и побаивался в душе, первым шёл в тёмные горницы. Зажигал лучину. Открывал сундуки.

— Смотри! Книги!

Под тяжёлой крышкой, аккуратно переложенной сукном, лежали толстенные тома с медными застёжками. Петька с трудом поднял один, расстегнул замки, открыл. Странные красивые буквы вились на листе. И лист был гладкий на ощупь, холодный и гораздо тяжелее бумаги.

— Пергамент! — ахнул Петька.

Он подошёл к свету и разобрал с трудом несколько слов: «Хождение… Китай… Нипон, Камчатка».

— С ума сойти! Рукописная книга! Ты представляешь!

Но Катя не слышала его. Её уже давно знобило, а сейчас словно молоты стучали в голове.

— Петя! — прошептала она. — Нехорошо мне! Я, наверное, умру.

— Ты что! Ты что, Катюша! Не придумывай!

Он помог ей вернуться в ту избу, где была вытоплена печь. Вытряс из сундуков какие-то бархатные шубы, тулупы. Уложил девочку на лавку, укрыл, но Катя всё никак не могла согреться. Петька сделал питьё. Для этого специально выбегал на болото и собирал под снегом клюкву. Вот когда пригодились вычитанные в книжке четырнадцать способов жить в лесу. Руки у него совершенно распухли, он едва мог держать в пальцах спичку. Катя отпила совсем немного. Зубы у неё стучали о край деревянной плошки.

— Пропадём мы! — тихо сказала она. — Знаешь ведь мы где? Мы в скиту! Где староверы прятались. Сюда дороги никто не знает. Не найдут нас…

— Да ты что! — сказал Петька. — Как это — не найдут! Обязательно найдут! С вертолёта найдут.

— Нет! — всё так же печально сказала Катя. — Здесь с вертолёта ничего не видно. Заросло всё. Ничего здесь сверху не найдут. Пропадём мы.

— Вот глупая какая! — закричал Петька. «Господи! — думал он. — Она ведь правду говорит: если сами не выберемся — пропадём. Нужно только её успокоить». — Знаешь что, ты лежи, постарайся уснуть. А я побегу книжку поищу и почитаю тебе. Помнишь, сколько в той избе книг?