Укус мрака - Обер Брижит - Страница 51

«С кем разговаривает эта маленькая приставучка?» – подумала Люсия, напряженно отыскивая по запаху следы Августа. Направо или налево он двинулся? Эта лестница все время разделяется на боковые ходы, такие темные, узкие, они совсем не подходят для старой лошади, нуждающейся в покое. Кроличьи норы – вот что это такое. И ей уже порядком надоело постоянно носиться с этими детишками на спине. Приключение, согласна, но и хороший отдых на траве – это тоже совсем неплохо. А кроме того, детишки – это не ее, Люсии, дело. Особенно человеческие детишки. Ими надо постоянно заниматься. Полные идиоты. Вы только подумайте, надо не меньше пятнадцати зим, чтобы они смогли почувствовать себя самостоятельными. Ее жеребенок Сид, самый любимый, был совсем не таким. Последний и единственный, надо признаться, которого она по-настоящему помнила. И где же он теперь? К хорошему ли хозяину он попал? Досталась ли ему хорошая кобылка? Люсия вдруг осознала, что ей кричат в ухо:

– Остановись, толстая дура! Стоп! Папочка здесь!

Папочка? Ах да, это новый хозяин. Что он там делает, повиснув у стены, зацепившись головой за ноги парнишки? Очень, очень странные эти человеки. Люсия попыталась резко остановиться, но ее занесло на скользких ступеньках, и она покатилась вниз, пересчитывая ступени задом. «Только бы Август меня не увидел, а то опять скажет, что я ни на что уже не гожусь!» – пристыженно подумала Люсия, брыкаясь всеми четырьмя копытами, чтобы встать на ноги. Она почувствовала, как пацанята соскользнули и упали, – вовремя освободилась! – потом она увидела прямо перед собой небольшую группу орущих людей, а там, дальше, в красивом красно-золотистом зале, как ненормальный, носился галопом Август.

– Август, подожди меня! – как можно громче заржала она.

И как раз в тот момент, когда, она сумела подняться, он, ударив копытом, сделал вольт-фас и пулей промчался между людьми, которые жались к стенам.

– Эй, старушка, поворачивайся поживее, мы сбегаем! – крикнул Август.

Совершенно оглохнув от лошадиного ржания, звучавшего под сводами, Марвин не слышал, что пыталась сказать ему Саманта. Он замахал руками, показывая на уши:

– Я ничего не слышу!

– Что? – откликнулась Саманта, указывая на свои уши.

Герби схватил ее за талию и повернул к стене, где все еще раскачивался Джем с Алланом Мак-Мюлленом, который висел на его ногах, извиваясь как червяк на крючке. Бренда и Язон сидели под ними на корточках. Они рычали, выбирая наилучшую позицию для нападения.

– Его ноги застряли в черепе Мак-Мюллена… – раздумчиво сказал Герби.

– Что? – переспросила Саманта.

– Его ноги застряли в черепе Мак-Мюллена! – заорал Герби.

Саманта тут же отреагировала:

– Пожалуйста, не кричи так!

Бренда и Язон переминались, готовясь к прыжку.

– Отпусти папочку! – прорычала Бренда. – Немедленно отпусти его!

– Я бы рад! Но он застрял! – откликнулся Джем.

– Надо потянуть, и папочка отцепится… – предложил Язон.

– А если голова останется прицепленной к кроссовкам этого дурака?! Ты думаешь, что папочка нас похвалит?! – возразила уязвленная Бренда.

Аллан смутно понимал, что говорят о нем. В его голове происходило что-то странное. Не тараканы, нет, к тараканам он привык, от них было щекотно, а сейчас в голове было что-то большое. Оно занимало все пространство. И всюду давило. Казалось, что ему нафаршировали голову резиной. Но такое невозможно, подумал он. И это шевелилось, и каждый раз, как это шевелилось, все его тело содрогалось. Он с трудом поднял руку, чтобы пощупать чужеродный предмет, расположившийся в его черепной коробке. Он вылезал сзади. Две выпуклости, и действительно из резины. Со шнурками. Со шнурками? Нет-нет! Он поднес руки ко лбу. Да, это входило здесь, между бровями, а выше шли ноги, да, черт возьми, волосатые ноги! Он яростно дернул за эти волоски. Джем заверещал и стал извиваться.

– Он вырывает волоски у меня на ногах! – заорал он. Лори не смог удержаться и фыркнул, представив крупные заголовки в газетах: «У одного подростка живым мертвецом заживо вырваны все волосы на ногах». Уилкокс потирал лоб, наблюдая за этой сценой, одновременно и смешной, и ужасной. Переживать все эти паранормальные приключения было и так очень трудно и страшно, но когда они приобретали характер грубой шутки, гротеска, то становилось просто непереносимо. Ты уже не понимал, что ощущаешь. Уилкокс овладел собой. Сейчас не время для самоанализа. Когда нужно действовать, то нужно действовать. Тяжелой походкой он решительно направился к детям.

Язон, оскалившись, повернулся к нему. В его глазах не оставалось ничего человеческого, это были две зеленоватые щелочки, покрытые коркой гноя. Его длинный красный язык болтался по подбородку.

– Знаешь, в чем мое преимущество перед тобой? – спросил Герби, зажигая факел.

Язон отскочил назад, наступив на Бренду.

– В том, что однажды я уже пережил все это! – продолжал Герби, опуская факел перед собой. – И я знаю, что вы сгорите, как дровишки!

Дети, рыча, отступили. Они не сводили глаз с пламени. Герби наступал, вынуждая их подниматься вверх по лестнице.

– Джем! Падай! – приказал он, проходя мимо подростка,

Джем повиновался. Раздался страшный треск, и он оказался на земле. Его ноги все так же были блокированы Мак-Мюлленом, который извивался, как червь. Лори бросился к другу, чтобы помочь ему вырваться. Кроссовки Джема, покрытые раздавленными тараканами, неожиданно высвободились с громким чавканьем. Мак-Мюллен поднялся и бросился на Герби.

– Герби! Берегись! Сзади! – крикнул Марвин, зажигая свой факел.

Герби обернулся, и Мак-Мюллен отскочил назад. Он оказался зажатым между двух факелов. Дети уже не смели приближаться, они скорчились на самом верху лестницы.

– Ты нас сожжешь? – спокойно спросил Язон. – Тебе, значит, того… нравится убивать людей. Ты их уже кучу поубивал. И врешь, что делаешь это из справедливости, а на самом деле просто потому, что тебе нравится убивать.

– Убийца… – зашипела Бренда. – Лгун и убийца.

Герби мгновение их разглядывал. Улыбающаяся, кишащая червями падаль.

– Не делайте им больно! – прозвучал гортанный голос Мак-Мюллена. – Раз уж меня вы взяли, то отпустите их.

Этот труп готов был пожертвовать собой ради детей… Но, по-настоящему, это ведь не были дети. Просто два куска ожившего мяса.

– Умоляю, не убивайте нас! – вдруг простонала Бренда, заламывая свои разлагающиеся руки.

– Вы уже и так мертвецы, – ответил Герби и бросил свой факел на маленькие съежившиеся фигурки.

– Промазал! – закричала Бренда, отскочив назад. Ее брат сделал то же самое. – Промазал!

Герби подобрал свой факел и повернулся к Мак-Мюллену. Тот смотрел на него с ненавистью. Факел Марвина пылал в нескольких сантиметрах от его волос. Герби поднес и свой факел. Мертвец открыл рот, откуда вылезли маленькие подвижные лапки. Герби впился в него взглядом. Ему показалось, что он склонился над бездонной пропастью.

– Думаю, Мак-Мюллен, что на этом мы и расстанемся, – услышал он свой голос.

– Плевать мне на вас, – ответил Мак-Мюллен.

Марвин видел вблизи его кожу, к которой уже не приливала кровь, видел ужасные раны, через которые зияли обнаженные десны и теменная кость. Он почувствовал зловонный запах, исходивший изо рта этой твари. Он часто видел трупы в своей жизни, даже чересчур часто. Но вот так, когда труп раскачивается на ногах, а ты внимательно в него вглядываешься…

– Почему вы хотите нас уничтожить? – спросил он.

– А вы как думаете? – в свою очередь спросил МакМюллен. – Вы полагаете, что мне нравится быть мертвым? Вы полагаете, что мне не хочется жить? И мне, и моим малышам, и всем тем, кто сражается там, снаружи! Вы полагаете, что им не хочется жить при ярком дневном свете?!

– Это-то вам и пообещал Версус?

– Да что вам известно о Версусе?

– Нам все известно, – вставил Лори.

– Ничего вам не известно! – огрызнулся Мак-Мюллен. – Вы не знаете его могущества! Взгляните на меня, взгляните на свидетельство его могущества, взгляните, что может он сотворить, тогда как ваш дерьмовый паршивенький бог Света способен всего лишь на… это! – продолжал он, указывая на башню. – Как ребенок с пластилином, он только и умеет, что играть с материей. А вот воскрешать мертвых – это действительно высший класс! Ну, давай, жги меня, мне на это плевать, другие придут, нас миллионы, и мы будем сражаться до тех пор, пока вы не исчезнете!