Долина лошадей - Ауэл Джин Мари Антинен - Страница 33

Он был встревожен и расстроен. На что можно надеяться в такой ситуации? Он не мог помочь своему брату и не мог оставить его одного. Помимо прочего, он не знал, куда ему следует идти. Прятать окровавленную рубаху было по меньшей мере смешно – ведь рана Тонолана продолжала кровоточить.

Джондалар поднялся на холм и – движимый иррациональным импульсом – забросил пропитанную кровью рубаху на верхушку одного из деревьев, после чего поспешил к палатке. Как ему хотелось, чтобы его младший брат вновь был целым и невредимым…

Тонолан застонал и, повернув голову, открыл глаза. Джондалар подсел поближе и увидел в них боль, пусть его младший брат и силился изобразить на лице некое подобие улыбки.

– Ты был прав, Большой Брат. Как всегда. Этот носорог решил пойти за нами…

– Да, Тонолан, но лучше бы я ошибся… Как ты себя чувствуешь?

– Честно? Болит у меня все. Что со мной?

Он попытался сесть, и тут же натянутая улыбка сменилась гримасой боли.

– Не двигайся. Смотри, я тут тебе ивовой коры заварил…

Джондалар приподнял голову Тонолана со шкуры и поднес чашу к его губам. Сделав несколько глотков, тот облегченно вздохнул. Однако уже в следующее мгновение спросил с тревогой:

– Скажи прямо, Джондалар. Это что-то серьезное?

Старший брат прикрыл глаза и горестно вздохнул:

– Как тебе сказать… Хорошего мало.

– Я это и без тебя знаю. Ты мне скажи, насколько это серьезно? – Взгляд Тонолана упал на руки Джондалара, и глаза его тут же округлились от ужаса. – У тебя все руки в крови! Это что – моя кровь? Только говори правду…

– Не знаю… У тебя серьезно повреждено бедро. Боюсь, что ты потерял очень много крови. Носорог то ли наступил на тебя, то ли поддел тебя рогом. Помимо прочего, он сломал тебе несколько ребер. И вообще я ведь не Зеландонии…

– Мне без Зеландонии не обойтись… Но рассчитывать на помощь мы можем только в том случае, если нам удастся переправиться на тот берег…

– Все верно…

– Помоги мне подняться, Джондалар…

Джондалар стал было возражать, но вскоре сдался и тут же пожалел об этом. Вскрикнув от боли, Тонолан вновь потерял сознание.

– Тонолан! – воскликнул Джондалар.

Кровь хлынула из раны с новой силой. Джондалар подложил под рану сложенную вчетверо рубаху Тонолана и вышел из палатки. Костер к этому времени почти погас. Джондалар осторожно подбросил в него сухих сучьев, повесил на жердь мех, наполненный водой, и отправился за дровами.

Вернувшись на стоянку, он первым делом заглянул в палатку. Рубаха Тонолана уже набухла от крови. Джондалар снял ее с раны и сморщился, вспомнив о том, как он стал взбираться на холм, желая избавиться от окровавленной рубахи. Теперь, когда паника в его душе немного улеглась, такое поведение представлялось ему смешным. Кровотечение прекратилось. Джондалар нашел мягкую зимнюю поддевку, перевязал ею рану и, укрыв Тонолана шкурой, направился к берегу, захватив с собой окровавленную рубаху. Он бросил ее в реку и принялся отмывать от крови руки, все еще дивясь овладевшей им панике.

Он не понимал того, что в экстремальных ситуациях подобные состояния и действия могли оказаться спасительными. В таких случаях разум обычно замолкает, не в силах найти нужного решения, и тогда на помощь приходит иррациональное начало, объяснить или осознать которое человек не способен.

Вернувшись на стоянку, он бросил в костер несколько сучьев и стал разыскивать ствол ольхи, хотя изготовление копья казалось ему теперь совершенно пустым занятием. Все объяснялось очень просто – он чувствовал свою полнейшую беспомощность и потому хотел как-то занять себя, чтобы отвлечься от мучительных раздумий и терзаний. Найдя ствол, он уселся возле костра и принялся остругивать толстый его конец.

Следующий день обернулся для Джондалара сплошным кошмаром. Тонолан то и дело начинал постанывать, изнывая от мучительной боли в почерневшем левом боку. Ночь была не менее беспокойной. Джондалар чувствовал, что Тонолану плохо, и не мог сомкнуть глаз ни на минуту. Но что он мог предложить своему брату? Ивовую заварку? Увы, она ему не помогала… Утром он приготовил завтрак и сварил бульон, однако Тонолан практически не прикоснулся к еде. К вечеру рана его стала горячей. Тонолана начало лихорадить.

Придя в себя, Тонолан увидел исполненные тревоги и заботы синие глаза брата. Солнце уже скрылось за горизонтом, и в палатке установился полумрак, тем не менее Джондалар заметил в глазах брата лихорадочный блеск.

Он попытался подбодрить Тонолана улыбкой.

– Как ты себя чувствуешь?

Тонолан поморщился и тихо ответил:

– Ничего… Но охотиться на носорогов я сейчас вряд ли смогу…

Какое-то время братья молчали. Тонолан прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Каждый вдох отдавался в груди резкой болью, бедро с каждым часом ныло все сильнее и сильнее. Чем больше проходило времени, тем меньше становилась вероятность того, что Джондалар успеет переправиться через реку до начала зимних бурь. Тонолан был обречен на гибель, но он не хотел, чтобы ту же судьбу разделил и его брат. Он вновь открыл глаза.

– Джондалар, ты ведь и сам понимаешь, без посторонней помощи мне никак. Зачем тебе сидеть рядом?

– Что значит – никак? Ты молод и силен. Все будет в порядке.

– Времени осталось мало… На открытом месте нам все равно не выжить. Джондалар, иди! Ты отыщешь место для зимовья и…

– Да ты бредишь!

– Нет, я…

– Тогда зачем ты мне все это говоришь? Я понимаю все это и без тебя и знаю, что нам следует делать! У меня есть план!

– План? Какой такой план?

– Я раскрою его только после того, как обдумаю все детали. Может, ты хочешь поесть? Ты ведь ничего не ел.

Тонолан понимал, что брат не сможет оставить его. Он уже слишком устал, ему хотелось, чтобы эта мучительная агония закончилась как можно быстрее, он хотел, чтобы его старший брат выжил…

– Я не хочу есть, – сказал он, но, заметив в глазах брата тревогу, поспешил добавить: – А вот попил бы я с удовольствием.

Джондалар вылил в чашу остатки воды и, приподняв голову Тонолана, напоил его водой, после чего потряс мехом и сказал:

– Все. Пустой. Пойду налью еще.

Ему действительно хотелось поскорее выйти из палатки. Он понял, что Тонолан уже отказался от борьбы. Слова о плане были чистейшей выдумкой. Джондалар прекрасно понимал, что положение Тонолана безнадежно, ведь помощь можно было найти лишь на противоположном берегу реки…

Он поднялся на небольшую возвышенность, с которой хорошо просматривалась округа. Взгляд его упал на ветку, прибитую течением к торчавшему из воды камню. Он чувствовал себя таким же беспомощным, как и она. Вновь подчинив себя бесконтрольному иррациональному импульсу, он спустился к воде и, отшвырнув ветку подальше от берега, стал провожать ее взглядом. Ниже по течению он заметил еще одну иву и принялся пополнять свой скромный запас ивовой коры, прекрасно понимая, что она вряд ли сможет помочь его брату. Эта ночь обещала быть еще более тяжелой.

В конце концов он оставил берег Сестры и, вернувшись к небольшому шумливому ручью, наполнил мех водой, после чего направился к стоянке. Он так и не понял, что заставило его поднять глаза и посмотреть вверх по течению, тем более что шум воды заглушал здесь все прочие звуки. Он замер, приоткрыв рот от изумления.

На него неслась чудовищная водяная птица с длинной изогнутой шеей, высоким хохолком и злобным недвижным взглядом. В следующее мгновение он увидел, что на ее спине находятся совсем иные создания. Одно из этих существ приветственно взмахнуло рукой и воскликнуло:

– Хо-ла!

Никогда в жизни Джондалару не доводилось слышать столь приятных звуков.

Глава 7

Тыльной стороной ладони Эйла отерла со лба пот и с улыбкой посмотрела на маленькую золотистую лошадку, пытавшуюся схватить ее за пальцы. Кобылка боялась потерять Эйлу из виду и потому повсюду следовала за ней. Эйла нисколько не возражала против этого – ее вполне устраивала такая компания.