Один плюс один - Мойес Джоджо - Страница 24

Он осторожно открыл задвижку калитки, опасаясь реакции пса, но тот лишь повернул свою огромную голову без малейшего проблеска интереса, поплелся в тень чахлого дерева и плюхнулся на бок, лениво подняв ногу, как будто смутно надеялся почесать себе живот.

– Ну, я пошел, спасибо, – сказал Эд.

Он прошел по дорожке и остановился у двери. Он заранее заготовил свою маленькую речь.

«Привет, мне очень жаль, но у меня возникли неотложные дела на работе и, боюсь, в ближайшие пару дней мне не выбраться. Но я с радостью внесу вклад в фонд олимпиады вашей дочери. По-моему, просто замечательно, что она так усердно учится. Итак, вот деньги ей на билет».

Сегодня утром это звучало чуть менее убедительно, чем вчера вечером, но ничего не поделаешь. Он собирался постучать, когда увидел приколотую к двери записку, трепетавшую на ветру.

Когда он выпрямился, дверь отворилась. На пороге стояла девочка.

– Мы уже собрались, – произнесла она, щурясь и наклонив голову набок. – Мама сказала, что вы не приедете, но я знала, что вы приедете, и запретила ей разбирать чемоданы до десяти часов. А вы справились на пятьдесят три минуты быстрее, что приблизительно на тридцать три минуты превосходит мою оценку.

Эд моргал.

– Мама! – Девочка распахнула дверь.

Джесс стояла в коридоре, словно застыла на полпути. На ней были обрезанные джинсы и рубашка с закатанными рукавами. Волосы заколоты. Не похоже, чтобы она собиралась проехать через всю страну.

– Привет, – неловко улыбнулся Эд.

– О! Да.

Джесс покачала головой. Эд понял, что девочка сказала правду: она на самом деле не верила, что он приедет.

– Извините, что не предлагаю кофе – избавилась от остатков молока вчера перед отъездом.

Прежде чем Эд успел ответить, мимо прохромал паренек, потирая глаза. Его лицо еще было распухшим и напоминало импрессионистский пейзаж в фиолетовых и желтых тонах. Эд уставился на гору вещевых и мусорных мешков в прихожей и спросил:

– Что из этого мы берем?

– Все, – ответила девочка. – И я упаковала одеяло Нормана.

Джесс настороженно смотрела на Эда. Он попытался открыть рот, но не смог издать ни звука. Весь коридор был заставлен потрепанными книгами в мягких обложках. Почему-то это его удивило.

– Мистер Николс, возьмите эту сумку, пожалуйста. – Девочка подтащила к нему сумку. – Я уже пыталась ее поднять, потому что Никки пока нельзя носить тяжести, но сил не хватило.

– Конечно. – Он машинально нагнулся и на мгновение замер, прежде чем поднять сумку. «Как же быть?»

– Мистер Николс… – Джесс встала перед ним. Похоже, ей тоже было не по себе. – Насчет этой поездки…

Передняя дверь внезапно распахнулась. Женщина в тренировочных штанах и футболке замахнулась на Эда бейсбольной битой.

– А НУ ПОЛОЖИ! – прорычала она. Он замер. – РУКИ ВВЕРХ!

– Нат! – крикнула Джесс. – Не трогай его!

Эд медленно поднял руки и повернулся лицом к фурии.

– Что за… – Женщина смотрела мимо Эда. – Джесс? О господи! Я думала, у тебя в доме кто-то есть.

– Конечно есть. Я!

Женщина опустила биту и в ужасе уставилась на Эда:

– О боже! Это… Ради бога, простите. Знаете, я увидела переднюю дверь и подумала, что вы взломщик. Я думала, вы… сами знаете кто. – Она нервно засмеялась и в отчаянии посмотрела на Джесс, словно Эда рядом не было.

Эд выдохнул. Женщина убрала биту за спину и попыталась улыбнуться:

– Вы же знаете, что это за район…

Эд отступил и осторожно кивнул:

– Все в порядке… Я только схожу за телефоном. Оставил в машине.

Он с поднятыми руками протиснулся мимо нее и пошел по дорожке. Открыл и закрыл дверцу машины, снова запер ее, чтобы занять руки. Эд пытался мыслить здраво, несмотря на гул в ушах. «Просто садись и уезжай, – произнес внутренний голос. – Вы с ней больше не пересечетесь. Немедленно уезжай».

Эд любил порядок. Он предпочитал знать, что ждет дальше.

Все в этой женщине говорило о своего рода… беспредельщине, которая действовала ему на нервы.

Эд пошел по дорожке, пытаясь подобрать нужные слова. Приблизившись к дому, он услышал разговор за полузакрытой дверью. Голоса разносились по садику.

– Я ему откажу.

– С какой стати, Джесс? – Голос парня. – Почему?

– Потому что это слишком сложно. Я работаю на него.

– Ты убираешься у него в доме. Это не одно и то же.

– Тогда потому, что мы его не знаем. Нельзя учить Танзи не садиться в машину к незнакомым мужчинам, а делать совершенно противоположное.

– Он носит очки. Вряд ли он серийный убийца.

– Расскажи это жертвам Денниса Нильсена. И Гарольда Шипмана.

– Ты знаешь слишком много серийных убийц.

– Мы натравим на него Нормана, если он сделает что-нибудь плохое. – Снова голос мальчика.

– Ну конечно. Ведь Норман так самоотверженно защищает нашу семью.

– Но мистер Николс этого не знает.

– Послушай! Он чужой человек. Вчера он помог нам и немного увлекся. Он явно не хочет никуда ехать. Мы… мы просто осторожно поговорим с Танзи.

Танзи. Эд смотрел, как она бегает по заднему двору и волосы развеваются у нее за спиной. Смотрел, как пес ковыляет к двери – не то пес, не то як, – оставляя за собой прерывистую нитку слюны, словно улитка.

– Я стараюсь его измотать, чтобы он проспал большую часть поездки. – Танзи встала перед ним, задыхаясь.

– Хорошо.

– Я правда разбираюсь в математике. Мы едем на олимпиаду, чтобы я могла выиграть деньги и поступить в школу, где смогу решать задачи продвинутого уровня. Угадайте, как меня зовут в двоичном коде?

Эд взглянул на нее:

– Танзи – твое полное имя?

– Нет. Но все зовут меня Танзи.

Он надул щеки и выдохнул:

– Гм. Ладно. 01010100 01100001 01101110 01111010 01101001 01100101.

– Вы сказали 1010 в конце? Или 0101?

– 1010. Ха!

Они с Ронаном любили эту игру.

– Круто! Все правильно. – Она прошла мимо него и толкнула дверь. – Я ни разу не была в Шотландии. Никки уверяет, что там бродят стада диких хаггисов. Но это же неправда?

– Насколько я знаю, в наши дни все хаггисы домашние.

Танзи уставилась на него, улыбнулась и негромко зарычала.

И Эд Николс понял, что едет в Шотландию.

Он распахнул дверь, и женщины замолчали. Они опустили взгляд на сумки, которые он взял обеими руками.

– Мне нужно кое-что уладить перед отъездом. – Дверь болталась за его спиной. – И вы забыли Гэри Риджуэя. Убийцу из Грин-Ривера. Но вам нечего бояться. Они все были близорукими. А я дальнозоркий.

Ушло три четверти часа, только чтобы выехать из города. Сломанные светофоры на вершине холма в сочетании с пасхальными выходными превратили шоссе в медлительную и очень раздраженную гусеницу. Джесс сидела на соседнем сиденье, смущенно молчала и сжимала ладони коленями. Наверное, знала, что Эд подслушал весь разговор. Кажется, она не сказала ни слова с момента отъезда.

Танзи сидела по одну сторону от пса, мальчик – Никки – по другую. Эд включил кондиционер, но от пса все равно воняло. Пришлось выключить кондиционер и открыть все четыре окна. Неловкое молчание нарушало только непрерывное щебетание Танзи.

– Вы уже бывали в Шотландии?

– Откуда вы родом?

– У вас есть там дом?

– А почему тогда вы живете здесь?

Эд ответил, что ему надо разобраться с работой. Это проще, чем сказать: «Я жду, когда мне предъявят обвинение и посадят в тюрьму лет на семь».

– У вас есть жена?

– Больше нет.

– Вы ей изменяли?

– Танзи, – одернула Джесс.

Эд заморгал. Взглянул в зеркало заднего вида:

– Нет.

– В «Шоу Джереми Кайла» мужчины всегда изменяют. Иногда у них рождаются дети на стороне, приходится делать анализ ДНК, и если результат положительный, у женщин явно чешутся руки. Но чаще всего они плачут. – Танзи сощурилась, глядя в окно. – Головой надо было думать. У мужчин есть дети от других женщин. Или бывшие подружки. Так что, по статистике, измена не за горами. Но женщины, похоже, не разбираются в статистике.