Робин Гуд - Чудинова Елена В. - Страница 4

– А теперь метла в руке!

– Шатается, шатается-то как пьяный! – хохотали зрители.

– Ай да зверь у тебя, ну и умница зверь!

– А как зовут-то твоего зверя?

– Как его зовут? Саксом, – ответил певец спокойно и громко.

Разом смолкло все веселье вокруг, словно град прибил посевы.

– Эй, гляди, как бы тебе тут шкуру не продубили, парень.

– За такие слова недолго…

– Чем не нравится кличка? – певец качнул цепью. Звякнуло кольцо в носу у зверя. – Я посадил его на цепь, а он пляшет под мои песенки! Проще простого – водить его за нос! Чем не сакс?

Угрюмо молчали в ответ люди.

– Тебе-то самому какое имя дано от роду, смельчак? – с гневом в голосе но тихо спросил старый йомен.

– Зови меня Робином Гудом, – ответил певец.

Кто охнул, кто ахнул, кто присвистнул сквозь зубы. Отступили на шаг йомены от человека с медведем. А ведь верно – ничуть не похож этот малый на побродяжку, живущего от щедрот. Такой не попросит, а сам возьмет.

– Так зачем ты пришел, Робин Гуд? – выступил вперед кузнец. – Не только же насмехаться над нами? Да, в цепях мы, как твой медведь. Но ведь и я тебе могу сказать горькую правду. Молод ты, Робин Гуд, не понял еще: в лесу обженишься разве что с ивой-плакальщицей, а живую девицу в лес не позовешь, человечих птенцов в дупле не выведешь. Что ж, совсем угаснуть саксонскому племени?

– Ладно, кузнец, не будем друг дружке соли на раны сыпать. Прав ты, не затем я пришел. Помощь нужна мне в одном деле – одних зеленых стрелков на него не хватит.

– Говори, Робин Гуд, говори без боязни, нет среди нас предателя. Поможем чем сможем.

– Ну так слушайте, время дорого. Мне сегодня еще не одну деревню обойти надо.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Осада

Льются рекой в доме шерифа светлый эль и виноградное темное вино. Звучит смех, стучат серебряные кубки, поднимаются полные до краев рога, грызутся из-за костей собаки под столами. Важный гость у шерифа – рыцарь Гай Гисборн. Начало важного дела сегодня празднуют – обещал рыцарь положить конец последней саксонской вольнице – приюту разбойников в Шервудском лесу.

Много народу собралось у шерифа – и своих и пришлых. Вон, сидит за столом дружины стрелок Рейнольд Гринлиф – новый шерифов слуга, прилежно обрабатывает баранью лопатку и ножом и зубами. Вон, примостился с краешку крайнего стола тучный рослый монах – что ж, неужто у шерифа Ноттингемского не найдется местечка для Божьего человека?

Стучат кубки, доволен шериф Ноттингемский, ухмыляется в усы смуглый гость. Чему ж они так рады – небось птичка еще не в клетке?

Другая, тайная, радость есть у них, другой сокол угодил в клетку, покрупнее Роберта из Локсли!

Важные вести принес шерифу под покровом ночи гонец из Йорка. Уже успели перемолвиться о том шериф и гость наедине. Отчего бы им не пировать. Никогда не вернется король Ричард!

Однажды, в крестовом походе, в далеких песках, поссорился Ричард с Леопольдом, герцогом Австрии. Дерзко ответил Леопольд скорому на гнев Ричарду, и король тут же вызвал его на поединок. При свидетелях Ричард с позором свалил Леопольда с коня, разрезал ремешки его шлема, но пощадил – не нанес «милосердного удара».

– Ох, не смешите меня, милорд шериф! Глупец Ричард, трижды глупец – сперва нажить врага, а потом оставить живым! Уж я бы нипочем такой глупости не сделал!

– Это что, сэр Гай! Возвращаясь домой через Австрию, встретил Ричард Леопольда! Тот, не будь дурак, приветливо да вежливо его встретил, да в свой замок пригласил! Вы ведь знаете, Ричард любит путешествовать без свиты – с одним оруженосцем! Простого рыцаря из себя строит, эдакого защитника вдов и сирот да заколдованных принцесс!

– И что ж, милорд шериф, он так и поверил Леопольду? И сам к нему в замок въехал, даже не подумав, что тот может припомнить ему зло?

– Готов поспорить, сэр Гай, он вообще забыл о той ссоре!

– Забыть о ссоре?! Поверить в добрые намеренья врага?! Глупец Ричард, ох глупец!

– Пусть пожинает, что посеял! Кто теперь знает, что сидит он в каменной башне под замком – пленник Леопольда! Если кто что и видел – по доброй воле безвестный рыцарь въехал в замок! Кто на такое обратит внимание! А уж Леопольд его не выпустит, к радости нашего принца Джона!

– Ох и потеха, милорд шериф!

– Одно плохо – тысячи людей из всякого простонародного сброда рыщут по свету в поисках Ричарда! Ну как кто на след выйдет?

– Ну и что с того, милорд шериф? Ведь герцог Австрии – вассал германского императора. А уж тот скряга каких свет не видывал! Даже если и найдут Ричарда – не даст его император без такого выкупа, что во всей английской казне не найдется!

– Ваша правда, сэр Гай, ваша правда! Никогда не вернется Ричард!

Гнутся столы от олова и серебра, от зажаренных целиком бараньих туш, от блюд с птицей. Весело Гаю Гисборну, весело шерифу.

Топот копыт, тяжелый галоп по мостовой. Падая от усталости, входит в залу всадник.

– Сэр Гай, беда! Беда, сэр Гай Гисборн! Саксы осадили с вечера твой замок и готовятся к штурму!

Побледнел сэр Гай так, что смуглое лицо его стало желтым как мед – ни дать, ни взять – сарацин! Вмиг стало тихо – слышно, как вьеся над столом оса.

– Ты белены объелся, дурень!! Мы не при Вильгельме Завоевателе живем – слыхано ли такое?! Саксы, саксы штурмуют мой замок?! Откуда у них оружие?! Кто их ведет?!

– Откуда оружие – неведомо. С вечера десятки, сотни саксов стали стекаться к замку. К ночи зажгли костры вокруг. К утру пошли в атаку. Я еле ушел подземным ходом, а коня забрал в деревне.

– Кто их ведет?! Говори!!

– Робин Гуд, сэр Гай, Робин из Локсли.

– Проклятье, милорд шериф!! Все мои люди – в лесах!

– Не горячитесь, сэр Гай! В таком замке даже малый гарнизон безопасен от разбойников! Им нипочем не взять его!

– Будь это ваш замок, милорд шериф, вы бы не были так в том уверены! Проклятый Робин Гуд!!

Взглянул Рейнольд Гринлиф на монаха. Взглянул монах на Рейнольда Гринлифа. И заторопился, встал из-за стола, скользнул к двери. Не иначе, поспешил Божий человек помолиться о конце смуты. Впрочем, никто и не заметил его ухода. Шерифова дружина поднималась из-за столов, спеша собраться и седлать коней. Пир был кончен.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Гай Гисборн

Робин Гуд шел лесом напрямик. На сердце у него было весело, ноги ступали легко – бесшумной походкой человека, привычного пробираться по чащобе.

В десяти шагах от него, на небольшой поляне, мирно паслись два оленя. Только куст разросшегося шиповника загораживал от них подошедшего так близко человека, но звери, словно зачарованные летним, полным цветочных запахов днем, продолжали щипать траву. Верный выстрел и для мальчишки, впервые взявшего лук в руки! Робин Гуд рассмеялся, спугнув оленей: пусть себе живут, сегодня под Дубом-Королем и так не будет места от добычи!

Ах, до чего ж хорош Шервуд ранним летом! Шиповник сменяется боярышником, разросся непролазный орешник… Молодые клены шелестят веселой листвой. Сплелась шарами омела на стволах – ядовито-зеленая, колдовская-наговорная омела, которую так любили в старину друиды. А над всем этим – темная надежная крыша – дубовые кроны.

Ах, как поют птицы! Кажется, впрочем, не только птицы поют погожим днем в лесу. Робин остановился, придержав ветку орешника: три юных девушки собирали в лесу хворост. Босоногие, простоволосые, в грубых платьях из домашнего холста: а щеки цветут, как лесные розы. Девушки, без устали кланяясь каждой сухой веточке, пели на три голоса песню. Улыбка застыла на губах Робин Гуда. Он знал эту балладу, ее сложил лесной певец Алан э'Дэйл, и называлась она «Дева Марион».