Реконструкция. Возрождение - Вардунас Игорь Владимирович - Страница 20

Понимая, что ему необходимо двигаться дальше, чтобы изобретать, Свен, которому на тот момент уже исполнился тридцать один год, подал заявку в Американскую ассоциацию исследований, желая получить за свои заслуги перед университетом и остальным научным сообществом степень профессора.

С ответом немного затянули, но удача снова, в какой уже раз, решила предпочесть сторону Свена. Ознакомившись с его досье и рекомендациями, Ассоциация присвоила ему степень профессора, и в новом звании молодой учёный был торжественно зачислен в преподавательский штат университета Буффало.

Как правило, новоиспечённый профессор Нордлихт преподавал и работал в своей собственной аудитории, в которой исправно и с большим увлечением читал студентам курс по теории квантовой физики. Но в свободное от занятий время он отправлялся в соседнюю аудиторию, принадлежащую его приятелю, профессору Натану Гришему, который разрешал ему использовать громадную раздвижную доску-перевёртыш, состоявшую из нескольких секций. Переворачивая её другой стороной, Свен тщательно переводил на неё полную схему функционирования Машины из своих рукописей, которая на его глазах обретала целостность. Но изобретателю постоянно не хватало какого-то одного-единственного элемента. Крохотной детали, винтика, упорно не желающего вставать на своё место.

Раз за разом, доходя до конца и вновь возвращаясь к началу, он никак не мог понять, чего же ему не хватает. На первый взгляд, созданная Свеном подробная квантовая теорема преодоления пространства и времени была логична и гармонична, но каждый раз, вот уже какой месяц, далеко за полночь, добираясь в своих упорных вычислениях до конца доски и натыкаясь на уродливую закорючку в виде цифры «три», которой заканчивалось уравнение, он вновь попадал в тупик, растерянно покусывая кончик мелка.

Что-то упорно не сходилось и никак не хотело работать. Имея все исходные данные, он продолжал топтаться на месте, так и не продвигаясь вперёд. Но не склонный к унынию Свен, одержимый идеей спасти свою семью, с упорством истинного учёного, понимающего, что ответ прячется где-то совсем рядом, продолжал терпеливо работать, раз за разом внося всё новые и новые поправки в складывающуюся теорему.

– Что же, что же, что же, – как любой одинокий человек, зачастую разговаривающий сам с собой, Свен, задумчиво бормоча себе под нос, чертил, чертил и чертил, нещадно расходуя бесчисленные коробки мела. – Что ж за чёрт! Где же не сходится? До пятидесятой страницы всё прекрасно работает, пока не подключаются линии вероятности. Что же я каждый раз пропускаю? Мне бы хоть какую-то подсказку…

Время текло. Схема так и оставалась незаконченной, хотя, казалось, изобретатель перепробовал все возможные варианты решения этой задачи, курсируя напротив доски, словно тигр, запертый в клетку.

И вот однажды чудо все-таки произошло.

В то утро Свен так и не смог понять, каким непостижимым, невероятным образом головоломка внезапно сложилась. Ведь всё действительно было на виду. Решение всё время находилось у него под носом. Так просто.

Но радовавшийся Свен внезапно пришёл к другому, немаловажному и не более странному выводу. Частенько оставаясь в университете на ночь, он, предварительно запирая аудиторию изнутри, засыпал напротив чертежа прямо за одной из парт в первом ряду.

Вот и в то утро его аудитория была заперта изнутри, подойдя к двери, он на всякий случай подёргал ручку и, вернувшись к исписанной доске, запустил перепачканные мелом пальцы в волосы, не в силах отвести взгляда от конечной цифры «три», к которой чьей-то неведомой рукой была пририсована вторая половинка, образующая знак «бесконечности».

Приблизившись, Свен протянул руку, всё ещё не веря в реальность происходящего, и осторожно коснулся свежепририсованной линии кончиками пальцев, на которых остался меловой след, и задумчиво, словно во сне, растёр его подушечками. Факт оставался фактом. Машина, с помощью которой становилось возможным путешествовать как во времени, так и в пространстве, не на страницах книг, а в реальности, наконец-то была изобретена.

Эта задача казалась парадоксально более неразрешимой, чем та, которую он перед собой ставил, чтобы закончить чертёж. Кто мог попасть в закрытое помещение? Обойдя аудиторию, Свен методично одну за другой раздвигал тяжёлые шторы и проверял плотно закрытые рамы окон.

Бессмыслица. Второй вопрос был ещё более запутанным. Первое – кто мог знать о его работе, в то время как Свен держал всё в строжайшем секрете, и что выходило невероятнее всего – у кого хватило навыков и образования, чтобы за одну ночь решить сложнейшую научную теорему, на создание и решение которой он сам потратил столько долгих лет?

От раздумий его отвлёк осторожный стук в дверь, из-за которой послышался знакомый молодой голос.

– Извините, профессор, вы тут? Это я, Кристофер, доброе утро!

Напрягшийся Свен с облегчением выдохнул и поспешил открыть дверь одному из своих студентов, Кристоферу Кельвину, который ради лишнего заработка подрабатывал в университете уборщиком с утра пораньше.

– Заходи-заходи, – он торопливо затолкал студента в аудиторию и, оглядев напоследок пустой коридор, плотно притворил за собой дверь. – Скажи, Кристофер, я тут вздремнул немного, – помявшись, начал Свен. – Ты случайно не видел, в аудиторию кто-нибудь заходил или выходил из неё в ближайшее время?

– Как это возможно, – опираясь на швабру, искренне удивился Кристофер и кивком указал на массивные дверные ручки. – Вы каждый раз запираетесь изнутри. Это «зингер и блотт» этого года, их же сам чёрт не откроет.

– Знаю-знаю, – нетерпеливо замахал руками профессор. – Но всё-таки…

– Нет, никого не видел, я недавно пришёл. О! Вы ещё не закончили свою формулу? – перехватив швабру, Кристофер подошёл к исписанной доске, уважительно покачав головой. – Здорово это у вас получается. А что она обозначает?

– Спасибо, в данный момент это не важно. Как-нибудь потом тебе расскажу, может быть, – глядя на паренька, начал собираться Свен, накидывая пиджак. – Кстати, сегодня можешь смывать её.

– Как? – Глаза Кельвина раскрылись от удивления так широко, что почти вылезли из орбит. – Вы ведь так долго над ней работали!

– Не волнуйся, я всё переписал, – заверил уборщика Свен, постучав по лежащему на первой парте портфелю.

– Да? Ну, раз так, – в голосе студента всё ещё сквозило недоверие. – Как скажете, профессор. Но она такая красивая, может, оставить как есть?

– А как тогда другие будут пользоваться доской? – резонно поинтересовался Нордлихт.

– Тоже верно, – согласился Кристофер. – Хорошо, я сегодня всё сделаю.

– Лучше бы ты сделал это сейчас, – подойдя к нему, Свен перехватил под мышку портфель и положил свободную руку на плечо Кельвина. – И как можно быстрее, до того, как соберутся студенты. Договорились? Всё, мне пора.

– До свидания, профессор.

Оставшись один в пустой аудитории, Кристофер отложил швабру и, взяв губку для чистки мела, макнул её в своё наполненное водой ведро.

Затем, отойдя на несколько шагов, в замешательстве повернулся к огромной грифельной доске, всю поверхность которой покрывал сложный чертёж.

Идущий по коридору Свен словно обрёл второе дыхание. Невероятно! Кто бы ни был его таинственный благодетель, осознанно или по чистой случайности мазнувший по доске мелом и тем самым завершивший его чертёж, он навсегда помог создать технологию, способную изменить историю человечества. Навсегда.

От открывавшихся перспектив у Свена вспотели ладони и засосало под ложечкой. Теперь важно было не терять голову и постепенно переходить от столь затянувшейся теории к долгожданной практике. Но для этого ему было жизненно необходимо финансовое вложение. И весьма солидное.

Всё ещё раз тщательно перепроверив, спустя неделю после чудесного открытия, Свен через декана обратился к попечительскому совету университета, который занимался выдачей грантов, в надежде, что ему помогут с дальнейшей реализацией изобретения.