Пятая волшебница - Ньюкомб Роберт - Страница 11

Сегодня вечером в тронном зале должна была состояться репетиция церемонии с участием всех членов королевской семьи и магов Синклита. Сотни людей вложили в ее подготовку немало труда, и все они — декораторы и садовники, повара и кондитеры, служанки и уборщицы, артисты, музыканты — надеются, что их старания не пройдут даром и будут должным образом отмечены. На церемонию соберется знать столицы и различных провинций Евтракии и, разумеется, властители семи герцогств со своими супругами и наследниками. Шайлиха вздохнула. И уж конечно, там будет целый выводок женщин, единственным желанием которых будет перещеголять друг друга, дабы привлечь внимание принца.

«А что, если Тристан сбежал не на день, а… совсем? Может быть, причиной этого поступка стало его нежелание становиться королем? Неужели он способен так обойтись со всеми нами?»

Эта мысль привела принцессу в совершеннейшее смятение. В голове вихрем закружились предположения о возможных осложнениях и последствиях такого поворота событий. Если брат в самом деле сбежал, кто сообщит эту новость их родителям? И кто в таком случае унаследует трон отца, короля Николаса? Внезапно перед Шайлихой замаячила ужасная перспектива самой стать королевой Евтракии. Конечно, в стране никогда не было правящей королевы. Но если Тристан исчезнет, она остается единственной наследницей с «одаренной» кровью: ведь ее мать больше не может иметь детей. Как поступит Синклит — просто назначит королем другого гражданина Евтракии, как они уже делали в прошлом? Или заставит ее занять трон, мотивируя свое решение тем, что она беременна и, возможно, родит сына с «одаренной» кровью? Тогда, по прошествии тридцати лет, Евтракия вновь обретет короля. И если так все и произойдет, неужели ее тоже заставят войти в Синклит, как это решил отец в отношении Тристана? В качестве кого? Волшебницы? Так, кажется, называют женщин, обученных древнему искусству магии? Но в Евтракии больше нет волшебниц. После окончания более трехсот лет назад Войны с волшебницами обучение женщин с «одаренной» кровью строжайше запрещено. И что в таком случае с нею станет?

По щеке молодой женщины скатилась, оставив блестящий след, одинокая слезинка. «Тристан, где ты?»

Точно прочтя мысли Шайлихи, Виг заговорил, и в его голосе не было и намека на прежнюю резкость.

— Успокойся, принцесса. Конечно же, мы найдем его. Тристан не знает, что я могу ощущать, где он находится. Значит, это лишь вопрос времени, в особенности если он и дальше не будет двигаться с того места, где находится сейчас. А о вечерней репетиции он наверняка попросту запамятовал.

Внезапно посреди густого леса перед взорами всадников открылась маленькая прогалина — прекрасное место, чтобы остановиться и передохнуть. Маг не нуждался в отдыхе — но это прежде всего было необходимо Шайлихе. Виг не стал сообщать ей, что в здешнем лесу Тристан может скрываться от них вечно — если, конечно, подобное взбредет ему в голову. Никто не знает эти места лучше принца, и даже старый маг может оказаться тут бессилен.

Опустив взгляд и тщательно обдумывая каждое слово, он заговорил вновь.

— Однако ситуация значительно осложнится, если принц откажется вернуться и по собственной воле приступить к исполнению своих обязанностей. И хотя я люблю Тристана, как любил бы собственного сына, мне, возможно, придется предпринять шаги, которые заставят его сделать это. Я несу за него ответственность перед вашим отцом.

В голове принцессы тут же мелькнул вопрос, какие такие «шаги» имеет в виду старый маг, но в этот момент ее гнедая внезапно остановилась и принялась нервно бить копытом землю и мотать головой. Мерин Вига попятился и громко заржал. Сколько всадники ни понукали их, обе лошади решительно отказывались сделать хотя бы шаг в сторону прогалины.

Маг жестом дал понять Шайлихе, чтобы она прекратила понуждать кобылу двигаться вперед, и приложил указательный палец к губам, призывая спутницу к молчанию. Потом быстро спешился и, зажав поводья в одной руке, встал лицом к мерину. Закрыв глаза, Виг на мгновение приложил руку ко лбу коня. Тот сразу же успокоился, однако лошадь принцессы продолжала возбужденно гарцевать на месте. Испугавшись за будущего ребенка, молодая женщина тоже решила спешиться, но, как будто увидев это даже сквозь опущенные веки, маг жестом сделал ей знак остаться в седле.

Шайлиха не отрываясь следила за действиями старика. Внезапно он резко обернулся и устремил взор в сторону лесной прогалины. Вся кровь, казалось, отхлынула от лица Вига. Принцесса перевела взгляд, и от увиденного все ее тело охватила неудержимая дрожь. К горлу подступила горечь, вызвав острый позыв к рвоте.

Ужасный монстр преграждал им путь. Для человека это создание было слишком крупным и уродливым, хотя стояло на двух ногах и имело две руки. На огромной продолговатой голове выделялись безумные, налитые кровью глаза, однако нос отсутствовал, его заменяли щели на коже в том месте, где у человека обычно бывают ноздри. Плоские удлиненные уши, мочки которых заканчивались рваными лоскутьями кожи, были плотно прижаты к лысому черепу. Из пасти чудовища торчали острые клыки. Пенистая слюна текла на подбородок и дальше, по волосатой груди. Единственная одежда монстра состояла из подобия юбки с кожаной бахромой, почти не скрывающей уродливых мужских гениталий. Ноги чудовища были испачканы собственными экскрементами, крючковатые пальцы оканчивались длинными острыми когтями. С шеи свисало странное ожерелье из каких-то маленьких шариков. Застыв от ужаса, Шайлиха поняла, что это были высушенные глазные яблоки. Существо держало в руках огромный боевой топор — на его длинной рукояти запеклась кровь, а на острие венчающего топор шипа был насажен человеческий череп. Остро заточенное лезвие страшного орудия убийства угрожающе поблескивало под лучами солнечного света, заливающего прогалину.

Принцесса уловила в безумном взгляде чудовища что-то сродни ненасытному, животному желанию.

Без всякого предупреждения монстр, воздев над головой топор и испустив устрашающий боевой клич, стремительно ринулся в атаку, в мгновение ока преодолев прогалину. Старый маг, и это безмерно изумило Шайлиху, замер как изваяние, словно готовясь по доброй воле принять неминуемую смерть. Однако в самый последний миг, когда казалось, что серебристое лезвие вот-вот настигнет старика, тот, словно очнувшись, молниеносно отклонился вправо. Продолжая свое смертоносное движение, топор обрушился на мерина, снося ему голову. Алым фонтаном брызнула конская кровь. Ноги несчастного животного беспомощно подогнулись, и оно рухнуло на землю.

Отвратительно ухмыляясь, чудовище вновь взмахнуло топором, желая достичь цели вторым ударом.

Однако на этот раз Виг повел себя по-другому. Он вскинул руки, и неведомая могучая сила вырвала топор из цепких лап монстра. Смертоносное оружие взмыло к кронам деревьев и оттуда, сверху, обрушило свою мощь на нападавшего, острые когти которого уже тянулись к шее спутника принцессы. Со свистом рассекая воздух, топор вонзился в монстра, раскроив ему череп. Ужасное чудовище замертво рухнуло к ногам мага.

В этот момент ударила молния и прогремел оглушительный раскат грома. Шайлиха подумала, что у нее, наверно, от всего пережитого в последние мгновения помутилось сознание — откуда в такой ясный день может взяться молния? Ослепительный зигзаг прорезал безоблачное небо, и тут же загрохотало с такой силой, что, казалось, весь лес содрогнулся. Потом принцесса услышала странный звук. Из расколотого черепа чудовища с громким шипением вытекал желтоватый мозг и от места его соприкосновения с землей начало подниматься что-то наподобие тумана, распространяя вокруг такое зловоние, что молодая женщина инстинктивно заткнула нос и рот.

Приступ рвоты был неудержим. Почти теряя сознание, Шайлиха успела заметить, что вся ее одежда и ладони забрызганы липкой смесью крови и конской плоти. Последнее, что запомнилось принцессе, было ее падение с лошади и сильные руки, подставленные Вигом…

Шайлиху заставили очнуться звуки рыданий, слышимые ею отчетливо, но как будто издалека. «Странно», — пронеслось у нее в голове. Открыв глаза, принцесса увидела зеленые листья, ярко выделяющиеся на фоне голубого послеполуденного неба, по которому плыли пушистые облака. Когда сознание окончательно прояснилось, Шайлиха поняла, что лежит на мягкой траве.