Восемь - Нэвилл Кэтрин - Страница 3

Аббатиса встала и положила руку на сильное плечо Шарлотты Корде. Она оглядела ряды монахинь в черных одеяниях — их накрахмаленные апостольники колыхались, словно чайки на волнах, — и улыбнулась. Это была ее паства, которую она так долго вела по пути истинному и которой она, возможно, больше не увидит, когда откроет то, что должна рассказать.

— Теперь вы знаете столько же, сколько и я, — сказала аббатиса. — Хотя я уже в течение нескольких последних месяцев знала о нашем незавидном положении, мне не хотелось вас тревожить до тех пор, пока я не найду выхода. Откликнувшись на мой зов, наши сестры из Кана предприняли опасное путешествие и подтвердили мои худшие опасения.

Монахини погрузились в молчание, напоминавшее кладбищенскую тишину. Кроме голоса аббатисы, не было слышно ни единого звука.

— Я старая женщина и могу быть призвана Богом раньше, чем полагала. Обеты, которые я дала, придя в этот монастырь, были связаны не только с Христом. Около сорока лет назад, перед моим назначением аббатисой в Монглан, я поклялась хранить один секрет, если потребуется — ценой собственной жизни. Настало время выполнить клятву. Поступая так, я должна поделиться своей тайной с каждой монахиней и, в свою очередь, взять с вас клятву молчать. Моя история длинная, и вы должны набраться терпения на случай, если рассказ покажется вам затянутым. Когда я закончу, вы поймете, почему должны сделать то, что должны.

Аббатиса прервала свою речь и сделала глоток воды из серебряного потира, стоящего перед ней на столе.

— Сегодня у нас четвертое апреля тысяча семьсот девяностого года от Рождества Христова. Моя история началась задолго до этого дня, и тоже четвертого апреля. Она была рассказана мне моей предшественницей — так поступала каждая аббатиса накануне вступления в должность ее преемницы на протяжении всех лет, пока стоит это аббатство. Теперь я расскажу ее вам.

История аббатисы

4 апреля 782 года в Восточном дворце Ахена готовили дивное празднество в честь сорокалетия короля Карла Великого. Король созвал на него знать со всех концов своей империи. Крытый центральный двор с мозаичным куполом, рядами винтовых лестниц и балконами был полон привезенных пальм и Цветочных гирлянд. В огромных залах среди золотых и серебряных светильников играли на лютнях и арфах музыканты. Придворные в пурпурных и темно-красных нарядах, шитых золотом, расхаживали между жонглерами, шутами и кукольниками. Здесь были дикие медведи, львы, жирафы и клетки с голубями. В предвкушении празднования дня рождения короля веселье уже несколько недель царило во дворце.

Кульминацией празднества стал сам день рождения. Утром король прибыл во дворец в окружении своих восемнадцати детей, королевы и приближенных дворян. Карл был очень высокого роста, двигался он с изящной грацией, присущей великолепному наезднику и пловцу. Его кожа была покрыта загаром, волосы и усы выгорели на солнце до белого цвета. Воин до мозга костей, он стал правителем величайшей в мире империи. Одетый в простую шерстяную тунику и плащ, подбитый куницей, со своим неразлучным мечом, король вошел внутрь, приветствуя каждого и призывая всех сесть за столы, расставленные по залу, и подкрепиться яствами.

На этот день Карл приготовил специальное развлечение. Мастер военной стратегии, он имел особое пристрастие к одной игре. То были шахматы — тогда их называли игрой в войну или игрой королей. Теперь, в свой сороковой день рождения, Карл предполагал сыграть против лучшего игрока в королевстве, солдата по имени Гарен Франк.

Гарен вошел во двор под звуки труб. Перед ним мелькали акробаты, молодые женщины усыпали ему дорогу пальмовыми ветвями и лепестками роз. Солдат западной армии, Гарен был стройным молодым мужчиной, на его бледном лице с серыми глазами постоянно сохранялось серьезное выражение. Когда король поднялся, Гарен преклонил колени, чтобы приветствовать его.

Восемь чернокожих слуг, одетых в ливреи мавров, на плечах внесли в большой зал шахматы. Слуги и шахматы были даром королю от мусульманского правителя Барселоны Ибн аль-Араби в благодарность за военную помощь против басков четырьмя годами ранее. Во время возвращения с той славной битвы любимец короля Хруотланд, герой «Песни о Роланде», был убит в Ронсевальском ущелье. После его злополучной гибели король больше не играл в эту игру.

Придворные издали вздох восхищения, когда шахматы установили на одном из столов во дворе. Хотя они были сделаны арабским мастером, фигуры имели черты, указывающие на их индийское и персидское происхождение. Считалось, что эта игра возникла в Индии за четыре столетия до Рождества Христова и попала в Аравию через Персию во время завоевания арабами этой страны в 640 году нашей эры.

Сторона шахматной доски, выкованной из золота и серебра, была более метра длиной. Фигуры филигранной работы, сделанные из драгоценных металлов, были украшены рубинами, сапфирами, бриллиантами и изумрудами, не ограненными, но отшлифованными; некоторые камни были величиной с перепелиное яйцо. В сиянии светильников казалось, будто фигуры светятся внутренним завораживающим светом.

Фигура под названием шах, или король, была пятнадцати сантиметров в высоту и изображала человека в короне, сидевшего на спине слона. Королева, или ферзь, сидела в кресле в паланкине, украшенном драгоценностями. Епископы были слонами с седлами, инкрустированными редкими драгоценными камнями, рыцари — дикими арабскими скакунами. Ладьи, или замки, назывались «рухх», что по-арабски означает «колесница» ; это были большие верблюды с похожими на башни сиденьями на спинах. Пешки были покорными солдатами-пехотинцами семи сантиметров высотой, в глазах и навершиях их мечей сверкали миниатюрные самоцветы.

Карл и Гарен приблизились к шахматной доске с разных сторон. Вдруг король поднял руку и произнес слова, от которых остолбенели те, кто его хорошо знал.

— Предлагаю ставку, — сказал он странным голосом. Карл не был любителем биться об заклад. Придворные недоуменно переглянулись.

— В случае, если воин Гарен выиграет, я отдам ему в награду часть королевства от Ахена до Баскских Пиренеев и выдам за него замуж старшую дочь. Если он проиграет, то на рассвете ему отрубят голову.

Придворные пришли в смятение. Всем было известно, что король так любил дочерей, что даже просил их не выходить замуж, пока он жив.

Лучший друг короля, герцог Бургундский, схватил Карла за руку и отвел его в сторону.

— Что за пари? — прошептал он. — Вы предложили пари, которое достойно лишь тупого варвара.

Карл сел за стол. Казалось, он пребывал в трансе. Герцог был озадачен. Гарен тоже растерялся. Он посмотрел герцогу в глаза, а затем молча занял свое место за столом, принимая пари. Фигуры были разыграны, и Гарену повезло: он выбрал белые, что давало ему преимущество первого хода. Игра началась.

Возможно, виной тому было волнение, но по ходу игры было заметно, что оба игрока переставляют фигуры с усилием, как если бы чужая невидимая рука парила над доской. Временами казалось, что фигуры делают ходы по своему собственному усмотрению. Сами же игроки были бледны и молчаливы, а придворные нависали над ними подобно привидениям.

Примерно после часа игры герцог Бургундский заметил, что король ведет себя странно. Он хмурил брови и казался невнимательным и рассеянным. Гареном тоже овладело необычное беспокойство, его движения стали быстрыми и нервными, на лбу выступили капли пота. Взгляды обоих игроков были устремлены на доску, словно прикованные к ней.

Вдруг Карл с криком вскочил на ноги, опрокинул доску и разбросал по полу шахматные фигуры. Придворные отшатнулись, разрывая сомкнутый круг. Король упал и забился в ужасном припадке ярости, он рвал на себе волосы и бил себя в грудь кулаками, словно дикий зверь. Гарен и герцог Бургундский ринулись к нему, но он оттолкнул их. Потребовалось шесть человек, чтобы привести монарха в чувство. Когда Карл наконец успокоился, он огляделся вокруг в замешательстве, словно человек, очнувшийся от долгого сна.