Гражданин О (СИ) - "Amycus" - Страница 34

Он забрал бейджик и метнулся к выходу из зала.

Ростик выглядел потрясающе. Если бы Олесь не знал, что в его левом ухе четыре дырки, а волосы обычно отливают всеми цветами радуги — поверил бы, что этот приятный юноша на самом деле настолько же интеллигентен, как выглядит.

— Пойдем, — сказал Олесь вместо приветствия, — там уже началось.

— Это не я опоздал, — буркнул Ростик и прошел следом.

В фойе им сразу предложили шампанского, а Ростислав уставился на одного известного певца и даже толкнул Олеся локтем.

— Смотри, интервью дает.

— О, господи. Какой ты еще ребенок.

— Ты об этом не думал, когда мне в рот совал.

Олесь три раза предупредил Женечку, чтобы даже не смела заикаться, кто будет получать вместо Гордеева награду. Сказал, что Георгий будет недоволен. Женя, конечно, пообещала, но вездесущие журналисты могли и без нее добраться. Кроме того, первое, что увидел в фойе Олесь, была его собственная физиономия (в числе прочих других и не особенно большая), художественно замазанная грязью и отретушированная в фотошопе: на стенах висели баннеры с картинками из той фотосессии. Олесь готовых фотографий еще не видел, поэтому замер на мгновение, разглядывая собственное лицо, на котором застыло выражение, как у Рэмбо в первом фильме.

— Ого, — Ростик подхватил его под локоть и прижался щекой к Олесиному плечу. — Это кто у нас такой красивый?

— Это коммерческий директор крупной страховой компании, — ответил он и ухмыльнулся. — Коллеги засмеют. Натурально из грязи в князи.

Журналистов удалось избежать: Олесь с Ростиком протиснулись мимо стайки фотографов и заняли места в первом ряду. Вопреки панике Женечки церемония еще не началась, но стоило сесть, и свет в зале тут же потух.

Половина мест была свободна, и Олесь не знал, плохо это или хорошо.

Следующие полчаса он скучал и вяло отмахивался от приставаний Ростика, а когда со сцены объявили награду лучшему фотографу — пришлось встать и продефилировать между рядами. Ростик, разумеется, не мог не подняться в тот момент, когда на Олеся направили софит, и поцеловал его в щеку. Запоздало вспомнилось, что Катя будет смотреть это по телевизору.

Олесь нацепил на лицо вымученную улыбку и прошел на сцену. Мандраж сразу же прошел, стоило только напомнить себе, что это его не касается, что награда предназначается Гордееву.

На сцене выдавил в микрофон "спасибо", кивнул, помахал рукой и тут же ретировался.

Публика вяло похлопала, и на этом его мучения закончились.

Пришлось выдержать еще час награждений лучших певцов, актеров, политиков и прочих, после чего Олесь наконец сбежал покурить, раздумывая, не поехать ли уже домой. Ростик, конечно же, направился следом, выпросил сигарету и повис на его плече, болтая всякую чушь. Его явно перло от мероприятия, публики, своей причастности. И пахло от него так одуряюще порнографично, что рот наполнялся слюной.

Олесь вспоминал фотографию на обложке журнала и Гошу — серьезного и сосредоточенного, с камерой, дающего какие-то указания…

— Поехали трахаться? — услышал и улыбнулся Ростику.

— Нет, малыш. Я домой.

— Не хочу домой. Хочу тебя… — рука Ростика скользнула пониже спины и сжала Олесину ягодицу.

Олесь вздохнул и щелчком отшвырнул от себя окурок.

— Тебе в прошлый раз мало было?

Классные у него были глаза. И сам пацан был охренительно хорош и даже вызывал какие-то эмоции, но, глядя на него, Олесь вдруг понял одну простую вещь: похрен, что Гордеев болтает — рано или поздно крепость падет.

— Попробуем еще раз, — ответил Ростик. — Меня твои фотки завели.

— А меня — фотограф.

— Мы выбираем, нас выбирают, — пропел тот. — А зачем меня звал?

— Соскучился, — улыбнулся Олесь. — Думаю тебя с зарплаты стейком накормить.

— На свиданку приглашаешь? — спросил мальчишка и подмигнул.

— Нет, просто хочу отплатить тебе за доброту.

— И минет в туалете не прельщает?

— Нет, — покачал головой Олесь, зная, что врет.

Просто не хотелось начинать сначала.

— Тебе же понравилось!

— Я хочу другого человека, — сказал он второй раз за день, а потом дошло — ведь и правда, другого, конкретного.

И это желание большего уже начинало напрягать.

— Я много кого хочу.

— А я — только его.

Олесь быстро попрощался и направился к метро. Пофиг, что Гордеев его не ждет — нужно было отдать ему стеклянную хрень и спросить, не нужно ли чего. Может, он там сам лежит, изнывает от одиночества, никому не нужный. А Олесь придет и спасет его от хандры.

— Привет, — Петр даже не удивился, пропуская Олеся в квартиру.

— Привет, — Олесь помедлил, но протянул руку. — Беспутного брата решил навестить? Я вот — тоже, — он показал награду и деланно закатил глаза. — Привез кучу поздравлений и впечатлений.

— Класс, — Петр потряс его руку в ответ и выкрикнул в воздух: — Го-ош, Олесь приехал.

Они прошли в комнату, и Олесю сразу очень понравилось выражение Гошиного лица. Словно его застукали с поличным. В подтверждение Олесиных мыслей Петр хмыкнул и осторожно сказал:

— Ну, вы тут сами. А я пойду утешать безутешную мать.

— Зачем ты ей сказал? — спросил Гордеев, видимо, продолжая прерванный разговор.

Младший Либерман только рукой махнул — дескать, сам виноват, фигню спорол.

— Счастливо оставаться. Завтра заеду, — он быстро обулся и ушел, а Олесь посмотрел на свои ноги и понял, что даже не догадался снять обувь. Лох как он есть.

— Выздоравливаешь? — спросил у Гоши, стоя в дверях.

— Ага. Съездил в частную клинику, там сказали, что бесплатные костоправы ошиблись, нет у меня переломов. Пара трещин, через неделю буду бегать.

— А как же боль?

— Это ушиб, пройдет, — Гоша махнул рукой в сторону кухни. — Налей себе чего-нибудь, если хочешь.

— Нет, не хочу, — он подошел и протянул стеклянную статуэтку. — Держи свой приз. Горжусь знакомством с тобой.

— Ой, это такая фигня, — Гоша поставил ее на столик и приподнял брови. — Ты до сих пор веришь в сказки?

— В смысле?

— В прямом. Думаешь, я ее вправду заработал? Награды раздают нужным людям. Мне бонус в портфолио, а им скидка за съемку.

— Все врут, — процитировал Олесь фразу из известного сериала и присел на краешек дивана. — Я у нас смотрел бумаги, ты просрал свою страховку. Оплата до двенадцатого числа была, а сегодня четырнадцатое.

— Так а решить нельзя?

— До двенадцатого прошлого месяца! — рыкнул он. — Я поговорил с Пашкой, но не уверен, что смогу решить вопрос.

— Я забыл, — зачем-то начал оправдываться Гоша. — У меня было много работы.

Олесь хотел было прокомментировать его слова едким замечанием о том, что нельзя много работать и все просирать в одну минуту, но внезапно понял, что это будет выглядеть как… семейная сцена. Он хмыкнул, а потом рассмеялся.

— Извини, — пояснил в ответ на удивленный взгляд Гордеева. — Это личное.

Тем не менее, проблема оставалась. Проблема смотрела на него снизу вверх невозможными синими глазами и думала явно о другом. Олесь списал это на шампанское с его пузырьками, но сел с Гошей рядом. Ибо нехрен так смотреть.

— Я все выясню и сообщу. Женечке подтвердил, что ты в отпуске. С журналистами не говорил, — быстро начал он отчитываться, подкрепляя свои слова движениями рук. — И все неплохо прошло. Только Ростик выпендривался много.

— Ты с Ростиком ходил? Вы перед камерами светились, конечно, — мрачно сказал Гордеев и помолчал немного. — Дай мне сигарету, пожалуйста.

Олесь не стал развивать тему, просто пожал плечами и протянул Гоше пачку. Тот потянулся, видимо неудачно, потому что сразу же застонал.

— Давай я прикурю, — поспешил предложить Олесь.

— Спасибо.

Они какое-то время молчали.

— Я документы все собрал. Там еще в студии что-то, можешь посмотреть, — нарушил молчание Гоша. — Из того, что я знаю: мне Митя денег должен и Женечка говорила, что оплата будет в конце месяца.

— Хорошо.