Гражданин О (СИ) - "Amycus" - Страница 27

Настроение было отличным, как в детстве после визита деда Мороза с подарками. Такая зарплата означала не только безбедную жизнь, а и смену статуса. Он сможет поехать отдохнуть не в Подмосковье, а на Крит. И одеваться в тех же магазинах, где и Гоша. Водить жену в рестораны и не смотреть на цены. Ремонт сделать, в конце концов.

— Кстати, Катя же тоже экономист, почему ты ее не позвал?

Пашка нахмурился виновато.

— Квалификация не та. Она ведь бухгалтером работает, а мне экономист нужен. Да и училась она не так чтобы... короче, женщина должна сидеть дома.

— Так ты шовинист! — картинно удивился Олесь.

— Нет. Просто твоя Катя из тех жен, которым лучше дома.

Ну да, конечно. Теперь это вполне осуществимо.

Олесь не хотел представлять ближайшее будущее с женой: мысли о разводе возникали все чаще, но нужно быть совсем уж скотиной, чтобы бросить жену, пока она лечится.

Потом, решил Олесь. Обязательно.

***

Гоша позвонил в пятницу.

Как ни в чем не бывало, весь деловой, убийственно серьезный. Заботливо спросил о синяке, Олесь поблагодарил за участие и сказал, что синяк все еще черный, хотя до радуги недалеко. Гоша спросил, пользуется ли Олесь мазью. А он ответил, что мазью пользуется, но это его личное дело.

Гордеев хмыкнул в трубку.

— Невозможно с тобой разговаривать. Завтра съемка. Выезжаем в восемь, готовься.

— Вечера? — уточнил Олесь.

— Утра, маленький, — ответил Гоша и отключился.

В половину восьмого Олесь стоял у его дверей при полном параде: те самые джинсы, новая рубашка, туфли. Даже нацепил подаренный когда-то Катериной серебряный браслет. Раньше казалось, что это не по-мужски — цацки носить, но он выгодно подчеркивал запястье, а Гоше хотелось нравиться.

Мудак. Сначала целует, а потом пропадает на три дня.

Олесь позвонил, но ответом была тишина. Запоздало вспомнил, что это вроде офиса, а живет Гоша в другом месте. Хрен его знает, где.

Он покурил у подъезда, а потом подрулил Гоша, и в джипе на переднем сиденье сидел тот самый мальчик из клуба. Хотя не совсем мальчик: плечи его были пошире, чем у Олеся, да и возраст далеко не детский. Он представился Димой и продолжил рассказывать Гоше, как прекрасно съездил на экскурсию по Золотому кольцу.

Олесь запрыгнул на заднее сиденье и с тоской взирал на Димин стриженый затылок, завидуя ему по-черному.

Значит, Гордеев его все же трахает. Вслушиваться не хотелось, но они постоянно разговаривали, забыв об Олесе, и стало ясно, что ночевали оба у Гоши.

Дима не вызывал отвращения и даже понравился, хотя по всем канонам психологии Олесь должен был его возненавидеть. Тем противнее было понимать, что это все, конец, что Дима на переднем сиденье благодаря своему официальному статусу. Отшить так, без объяснений, было вполне в духе Гордеева. Ублюдок.

Олесь, тем не менее, быстро взял себя в руки, в очередной раз осознав, что он не девка, а нормальный мужик, которому тоже может быть поебать. Вернее, насрать. Поэтому всю дорогу задумчиво курил на заднем сидении и молчал до пункта назначения.

В конце поездки их ждала игрушечная поляна в городском парке, на которой уже тусовались какие-то люди, стоял микроавтобус и несколько машин.

Манекенов (Олесь подслушал это их определение у одной из групп) нагнали человек десять. Особенно выделялся один — черноволосый и кареглазый. Но это только на предвзятый Олесин взгляд. А заправлял стадом странно ориентированных юношей какой-то смазливый блондин, которого все называли по фамилии (Орлов) и беззлобно стебали прямо в глаза. Были там и барышни, расхлябанно одетые и в бейсболках. Судя по чемоданчикам с косметикой, гримеры. Стилист от журнала тоже присутствовал — девица в темных очках невозмутимо курила и ни с кем не общалась. Олесь понял, что она стилист, только потому, что Гордеев подошел к ней и начал общаться так, будто всю жизнь хотел трахнуть ее прямо с сигаретой. А потом подарить остров. В качестве извинения за бездарно проведенную ночь.

Олеся раздели, выдали модные узкие плавки и начали красить.

Пока он изнывал в неудобной позе и пытался поддерживать разговор с гримершей, началась съемка.

Прежний опыт мерк по сравнению с тем бедламом, который творился на поляне. Стилист Женечка (именно так, и никак иначе) явно не знала, в какие позы мальчиков поставить после заготовленного набора, который отсняли довольно быстро. Ей было мало. И Олесь лежал, прыгал, бегал, обнимался с Никитой Орловым, стараясь прижиматься к нему так, чтобы не стереть нарисованные гримершей шрамы и грязь.

Дима смотрел на него как-то странно, и Олесь пахал на износ, мечтая о том, чтобы Гоша, сукин сын, выделил его из толпы моделей. Но тот работал. Молча. Хотя Диму пару раз отзывал покурить, а с Женечкой разговаривал уважительно даже местами подобострастно.

К вечеру их накормили привезенными Женечкой сэндвичами (и на том спасибо), а Олесь окончательно понял, что он Гоше никто. Сосед. Модель. И больше ничего.

— Курить есть? — спросил тот самый брюнет, имя которого Олесь так и не узнал. — О, класс, — отреагировал он на протянутую пачку. — Тебя как зовут?

— Олесь.

— Кле-ево. Че за имя?

— Украинское.

— Ник, что ли?

— Нет. Родители постарались. Прадед у меня был героический, в честь него.

— Ну, ваще, — парень затянулся. — Я со своим Вольдемаром нервно курю.

Олесь хмыкнул.

— Ты тут первый раз? — тем временем спросил Вольдемар.

— Ага.

— А я смотрю: раньше никогда тебя не видел.

— Меня Гордеев притащил. Мы вроде как соседи.

— А-а…

Промелькнула мысль, что если начать флиртовать с Вольдемаром, то Гоша обязательно обратит на это внимание, приревнует, и…

Нет, решил Олесь. Ну его нах. Много чести.

Он еще потрепался с Вольдемаром, узнал о том, что из всех присутствующих только Никита — модель в чистом виде, остальные просто подрабатывают, и отошел в сторону. И вообще всю съемку постарался ограничиться минимумом слов, потому что с губ готовы были сорваться матерные.

Ближе к вечеру его поймал великий и ужасный. На глазах у всех безапелляционно заявил, что довезет его до дома, и проигнорировал просьбу Никиты его подбросить до метро. Дима в сторону Олеся вообще не смотрел.

А по дороге домой пришлось слушать вполуха обсуждение съемок, то, какой Орлов показушный (солировал Дима), какая Женечка заебанная и как кризис влияет на модельный бизнес. В окне мелькали подмосковные пейзажи, мучительно хотелось водки. Со льдом и двумя каплями лайма. Олесь понял, что даже мыслит как пидорас, и горько усмехнулся.

У подъезда Гоша соизволил выйти из машины, пригладил свои черные кудри и посмотрел как-то виновато. Это нихрена не радовало.

— Мы с Димой решили слетать отдохнуть, у меня как раз неделя свободная.

— Удачи, — буркнул Олесь.

— Я хотел попросить тебя за студией присмотреть, — Гоша вытащил из кармана ключи и протянул ему. — Будешь сдавать — меньше сотни за час не соглашайся.

И подмигнул.

Нах, подумал Олесь в сотый раз за день.

— Сотня в час?

— Ну да, студии обычно на час снимают. Я тоже так раньше делал, — он улыбнулся и хлопнул Олеся по плечу. — Ну, пока?

— Ты когда улетаешь?

— Надеюсь, что завтра. Я уже заказал путевки, заедем в агентство и сразу на моря. Не скучай, — Гоше явно не терпелось поскорее закончить разговор, и Олесь скривился.

Точно: просто сосед, которого можно попросить присмотреть за квартирой.

— А меня Пашка к себе работать пригласил. Коммерческим директором. Я как раз увольняюсь.

— Поздравляю... Слушай, я спешу, мне еще вещи собирать. Давай поговорим, как вернусь?

— Хорошо. Пока, — он махнул рукой Диме и отправился домой.

День был ужасным, радовали только деньги, выданные Женечкой в обмен на подпись на документе, что Олесь позволяет делать с этими фотографиями все, что она пожелает.

И только дома он вспомнил про те фото с поцелуем. А что, если Гордеев решит их где-нибудь выложить? Это же пиздец будет.