Сияние Вышних Богов и крамешники - Сидоров Георгий Алексеевич - Страница 29

— И толерантность сюда же!

— И толерантность. Как же без неё.

— Наверное, по этой причине и раскручена сверхдеторождаемость в Африке и на востоке Азии? — спросил я.

— Какой ты у меня догадливый?! Надо же, наконец-то до тебя дошло, почему африканцы и азиаты с такой скоростью…? Что? Можешь продолжить?

— Плодятся!

— Распространяются по планете, — поправил меня всезнайка. — Помнишь проект завоза в США рабов?

— Из Африки?

— И из Африки, и из других частей света. Всех тащили к себе: и полинезийцев, и папуасов. Последних выдавали за негров, чтобы запустить второй экспериментальный плавильный котёл.

— Почему второй?

— Да потому что первый был запущен ещё в Древнем Риме, неразумная твоя башка! Он-то и погубил империю.

— По-твоему, скоро придёт кирдык Соединённым Штатам?

— Он уже пришёл, просто, такие как ты, не умеющие думать, его пока не видят. Но мы отвлеклись. Опять нас занесло чёрт-те куда. Мне хочется, чтобы ты определил посредством гаммы цветов коллективное сознание африканцев, азиатов и нас, европейцев. Для этого я буду прятать под лист чистой белой бумаги фотографии людей. А ты должен красками нарисовать частоты их коллективного вибрационного поля.

От услышанного, у меня подкосились ноги.

«Во-первых, я должен через лист белой бумаги определить, что за раса под ней лежит, во-вторых, красками изобразить, какую вибрацию она излучает?! Что-то непостижимое!»

— Ты меня что, всерьёз считаешь ясновидящим? — посмотрел я на старика. — Или психом? Потому что с таким заданием, какое ты мне дал, могут справиться либо ясновидящие, либо сумасшедшие. Впрочем, ясновидение — тоже признак безумия.

Я торжествовал. Наконец-то у меня появилась возможность проехаться по дедушке. А то я у него то такой, то эдакий! И с головой у меня непорядок. Хоть старик ругал меня всегда полушутя, но радости от этого особой не было.

— Что со страху в штаны наложил? — парировал он. — До чего же ты противный! Горлопанить — высший сорт, а подумать над заданием — чёрта с два! Тут же всё просто!

— Ты что, издеваешься? — полушутя-полусерьёзно, спросил я оригинала.

— И не думал, — улыбнулся старик. — Какая тебе разница, сколько листов бумаги лежит на фотографии? Ты что, сидя в избушке, голоса сполохов уже не слышишь? Обязательно надо на них таращиться? Мы же имеем дело со звуками, а не с визуальным пейзажем.

И тут до меня дошло, что дед Чердынцев абсолютно прав.

«Действительно, какая разница, сколько на фотографиях бумаги? Просто красками надо изобразить свои ощущения. Вот и всё».

Я растеряно посмотрел на дедушку, потом пододвинул к себе коробку акварели и взялся за кисть.

— Давай свои фото, может, что и получится!

— Так бы сразу, а то заверещал, как поросёнок. Клянусь Бурбулисом, таких упрямых как ты я не встречал.

— Ты бы ещё поклялся дохлой кошкой! Нашёл, чем клясться! — засмеялся я над словами таёжного остряка.

— А чем тебе Бурбулис не мил? Он что, невзначай наступил на твоё хозяйство?

— Ещё не хватало! — засмеялся я. — Он Россию пытался изнасиловать. Кстати, вместе с твоим другом Черномырдиным. Ты, кажется, им недавно клялся?

— Ну и балбес же ты, если не знаешь, что обоих моих друзей опередила святая троица: Ельцин, Чубайс и Гайдар.

— Да, ты как всегда прав, сексуальней этих ребят нет во всём мире!

— Ты зубы мне не заговаривай! Вот тебе три фото, а вот листы бумаги. Я жду результат.

Расслабившись и успокоив внутренний диалог, я взглянул на первый лист бумаги и мне показалось, что я ощущаю не звук, а сразу чувствую цвет. Недолго думая, я развёл три краски и нанёс их одну за другой на бумагу. Отложив первую мазню в сторону, я сотворил вторую, потом и третью.

— Вот, смотри! — показал я всезнайке на свои художества. — Сделал всё, что смог.

Старик взял в руки первый мой рисунок и, повертев в руках, отложил в сторону.

— Кирпично-красный цвет, снизу чёрная полоса, сверху тонкая жёлтая полоска… — задумчиво прокомментировал он. А теперь посмотрим, чьё коллективное сознание ты здесь намалевал.

Я взял фотографию и, взглянув на неё, открыл рот. На фото был изображён негритянский посёлок. Чернокожие мужчины что-то делали на площади, вокруг них толпились женщины и дети.

Я вопросительно посмотрел на всезнайку.

— Что тебе сказать? С первой фотографией ты справился. Давай посмотрим, что у тебя дальше? Второй мой рисунок напоминал флаг какой-то неведомой страны. На нём были изображены три параллельные полосы: снизу зелёная, в центре светло-голубая, а самая верхняя и широкая — белая. Посмотрев на него, таёжный всезнайка велел мне открыть фотографию. На ней была изображена картина нашего русского сенокоса. По характеру — конец XIX века, начало ХХ-го. С правой стороны изображения мужчины косили траву, а с левой несколько женщин в национальных одеждах огребали граблями сухое сено.

— Ну как, — спросил я дедушку, — угадал?

— Не угадал, мы с тобою здесь не угадываем, — укоризненно посмотрел он на меня. — Ты попал в точку. Разве сам не видишь? И с третьим рисунком у тебя порядок. Там, на фото, китайцы собирают рис. А на твоём рисунке три полосы: снизу чёрная, потом светлая охра, а верхняя тёмно-синяя — всё правильно.

— Но что означают все эти цвета? Они получились у меня из ниоткуда, и мне хочется знать, почему?

— Ты перевёл на язык цвета вибраций те качества, которые присущи коллективному сознанию каждой группы людей. Если рассматривать людей в отдельности, то частоты, конечно, будут разными. Значит, разными будут и цвета. А теперь слушай: чёрный цвет, указывает на отсутствие подлинного человеческого сознания. Это даже не сон, а нечто более глубокое. Оно происходит из животного царства. Цвет кирпичный, красно-коричневый, указывает на проснувшееся человеческое сознание, которое связано, прежде всего, с ментальным полем. С другой стороны, красно-коричневый цвет говорит об отсутствие нравственности. Чистый недочеловеческий прагматизм. Если взглянуть на толпу закоренелых торгашей бизнесменов, их коллективное сознание точно такой же вибрации.

— А на что указывает тёмно-жёлтый цвет?

— На проснувшееся человеческие качества: на зачатки совести, чести, благородства. Но только на зачатки. Вспомни, какие ядра сознания активизированы у первого сословия тружеников?

— Первый центр, второй и третий.

— Верно, у них высшим является третий жёлтый центр. Потому совесть, благородство, честь, любовь, чувство справедливости у первого сословия всегда неустойчивы. Поэтому этих людей Поршнев и назвал диффузниками, а доктор Кинси — латентами. Это перекати-поле, хотя качества от природы им даны.

От услышанного мне стало не по себе.

— Если всё так, как ты сказал, то с африканцами надо работать и работать. До их полного очеловечивания ещё далеко.

— Об этом поговорим отдельно, — остановил ход моих мыслей Чердынцев.

— Давай рассмотрим твою картину, которую ты посвятил коллективному сознанию жёлтой расы. Видишь, опять чёрный цвет. Но его меньше, чем у африканцев. Много жёлтого, это хорошо. О нём ты уже знаешь. Тёмно-синий цвет говорит о гигантской энергоёмкости. Она даёт здоровье и огромную выносливость жёлтым. Это атавизм, который достался монголоидам от их древних предков. Я имею в виду не архантропов, а тех, от которых произошли последние. Вот так. Как видишь, речь идёт о коллективном сознании. Если рассматривать каждого человека в отдельности, то по частотам они все будут разными. Теперь ты понимаешь, как можно определить, хороший человек перед тобой или нет? По его частоте. Но есть одна деталь. Частотная составляющая человека зависит от его рода деятельности и от его настроения. Коллективное сознание — нет. Чем больше людей, тем оно точнее.

— Я это понял, но мне хочется понять коллективное сознание белой расы.

— А ты сам не можешь догадаться? Тут же всё просто. Зелёный цвет означает любовь, белый — стремление к осознанию законов Мироздания. Понимаешь, всей шкалы материального и надматериального. Фактически, к слиянию с информационным силовым потенциалом самого Творца.