Пряный кофе (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 20

– Не угадали, – улыбнулась я только губами. Вспомнился давний визит в замок Дагвортов, когда леди Милдред была ещё жива. В то время мне едва исполнилось шестнадцать, а близнецам – по двенадцать лет. После затворничества в пансионе свобода изрядно кружила голову. Мы, кажется, играли в рыцаря, дракона и принцессу… Вот тогда я и получила свой первый поцелуй – в щёки, одновременно от обоих. – И отпустите меня, сэр Крысолов. Вы выбрали не то время и место, – и с этими словами я несильно стукнула его тростью по мыску сапога.

Впору было поблагодарить небеса за корсет – сквозь жёсткие пластины чужие объятья почти не ощущались.

Крысолов отступил и отвесил мне полупоклон:

– Прошу прощения. Я забылся, леди Метель… Вы уверены, что нам сюда? – спросил он, посветив фонарём в каморку. Запах лежалого мусора ощущался здесь сильнее всего.

От света в стороны прыснули крысы. Одна пробежала рядом с моими ногами, и я так растерялась, что даже не успела испугаться.

– Не уверена, разумеется. И поднимите фонарь повыше, ничего не видно, – распорядилась я и шагнула в каморку.

То, что это комната из моего сна, стало ясно сразу же.

Крючки, вешалки и гвозди… Не хватало только платьев, развешанных по стенам, и сполохов огня под ногами. Из-под дальней кучи мусора виднелась рукоять помела. Призрачный зуд над ухом стал нестерпимо громким. Мир перед глазами стал расплываться в золотом сиянии, как перед обмороком, голубой луч фонаря задрался вверх…

– Не бери! Не бери, кому сказала, дрянь! Не бери чужого!

Я не сразу осознала, что крики раздаются не только в моём воображении.

– Пора уходить, леди, – тихо произнёс Крысолов. – Будет скверно, если нас запрут тут в углу.

– Да, вы правы, – точно очнулась я от беспамятства. Дурнота отступила так же неожиданно, как и появилась. – Только возьму кое-что… что-нибудь отсюда. Крючок, кусочек деревяшки…

Крысолов протянул руку и сорвал какой-то бархатный клочок с верхнего гвоздя.

– Это подойдёт?

Я присмотрелась – кажется, то был тряпичный цветок, какими украшали шляпки, только грязный до невозможности.

– Вполне.

Крики и топот стали ближе. Крысолов выругался сквозь зубы и погасил фонарь.

– Придётся идти так. Следуйте за мной, леди Метель. Я знаю, как отсюда выйти, минуя главный вход. Правда, там грязновато…

– Грязнее, чем здесь? – Голос у меня позорно дрогнул.

Крысолов только усмехнулся и сжал в темноте мою руку.

Бетси не зря грозила привести «кой-кого» – она вернулась с целой толпой. Судя по гаму, там было не меньше шести человек, в основном, мужчины, хотя до слуха доносились и визгливые женские восклицания. К счастью, пока эта толпа не торопилась спускаться в подвалы. Бетси громко уговаривала своих спутников оставить постыдный страх, недостойный настоящих джентльменов, и ринуться на защиту чести бродяжки… Так перевёл для меня её брань Крысолов.

Наверх мы выбрались благополучно. Дальше было немножко сложнее – пришлось едва ли не вслепую пройти по узеньким мосткам. Но Крысолов чувствовал себя весьма уверенно, и это чувство передалось мне. Затем мы пробрались сквозь дыру в стене и оказались снаружи…

…и я сразу же по колено провалилась в какой-то дурно пахнущий мусор.

– Только не падайте в обморок, леди Метель, – со смешком попросил Крысолов, помогая мне выбраться.

– Не надейтесь, – стойко ответила я, хотя ужин подступал к горлу. – Лучше наступить в… в… в это, чем связываться с подобными людьми.

– Не думаю, что им польстили бы ваши слова, – развеселился Крысолов неизвестно отчего. – Потерпите, леди Метель. Немного осталось.

Мы обошли театр Уиллоу по широкой дуге, вдоль стены. Иногда приходилось протискиваться сквозь ежевичные заросли, однако эскапада наша завершилась благополучно – если не считать разодранного плаща. Когда я оказалась на относительно чистом тротуаре, то перевела дух с облегчением. Крысолов отвёл меня до угла улицы, а сам заговорщически прошептал:

– А теперь маленький розыгрыш.

Неторопливым шагом он вернулся к театру… и снял маску. Я ахнула и совершенно неприлично уставилась на него, однако в темноте не смогла разглядеть ничего. Затем Крысолов поднёс руку к губам, и раздался пронзительный свисток – в точности такой же, с каким «гуси» гонялись за преступниками. Потом хлопнуло несколько раз что-то, отдалённо похожее на выстрелы, и комично гнусавый мужской голос пригрозил:

– Эй, слева заходи, слева! Окружай их!

И тут же ему ответил другой голос, более низкий и хриплый, смутно знакомый:

– Иду-иду! По головам стреляй, по головам! – и вновь что-то захлопало и затрещало.

Бродяжки слаженно взвыли и запричитали.

Наконец ярко вспыхнула спичка, Крысолов размахнулся, кидая что-то в сторону театра – и прогремела целая череда «выстрелов». «Пальба» ещё продолжалась, пока он бежал ко мне, на ходу надевая маску.

– Да вы смеётесь! – с удивлением осознала я, когда Крысолов достаточно приблизился. – Вам весело!

– Каюсь, леди, – гулко хмыкнул он из-под маски. – Однако не будем медлить – кэб нас ждёт. Надо торопиться, если мы хотим вернуться в особняк до утра.

…И вскоре мы ехали в кэбе мимо театра – уже в другую сторону. Бродяжки, напуганные представлением, только-только начали выбираться на улицу, когда снова послышался грозный окрик – на сей раз возницы. Я даже невольно посочувствовала Бетси. Вот ведь невезучая женщина!

«Нужно рассказать Эллису о ней», – вертелось в голове всю обратную дорогу.

Единственным, что омрачило возвращение, была грязная одежда. Я с опозданием сообразила, что в особняке мне некуда её деть, особенно корсет. Прокрасться в спальню, переодеться и передать Крысолову свёрток? А если кто-то из слуг застанет меня за этим? Пять утра – не три ночи, кухарка может уже и проснуться…

– Сперва подъедем к «Старому гнезду», – распорядилась я тихо. – И не спорьте, мне надо переодеться.

– Это неразумно, – прошептал Крысолов.

– Я настаиваю.

Выяснилось, что без одеяла фамильный тон Валтеров и ледяной взгляд действуют по-прежнему замечательно – даже на мистических духов.

Крысолов сказал вознице пару слов, и кэб свернул на знакомую улицу. До самой кофейни мы, разумеется, не доехали – остановились в тупике неподалёку. Запасным ключом я открыла дверь чёрного хода и велела Крысолову дожидаться меня на улице. На цыпочках прокралась в комнатку между кухней и выходом – там, в комоде, лежало скромное тёмное платье на случай, если очередной кофе или десерт окажется на корсаже, а не на столике.

Тут-то я и обнаружила, что трость пропала.

Самое ужасное заключалось в том, что из памяти начисто стёрлось, где я могла потерять трость. В кэбе? Или ещё раньше, в подвалах театра? Конечно, на ней не было ни инициалов, ни клейма – недорогая поделка на каждый день. Если её кто-то найдёт, то не сможет ни в чём меня обвинить, но всё же…

Стало не по себе.

Переодевание обратилось в пытку. Из-за тревожности и усталости мне постоянно мерещились странные звуки – то шёпот, то скрип двери. Я то и дело замирала, прислушиваясь, но неизменно обнаруживала, что вокруг стоит мёртвая тишина. Руки у меня стали дрожать, чего не случалось уже несколько лет – пожалуй, с похорон леди Милдред. Поэтому к Крысолову я вышла гораздо позже, чем хотела.

– С вами всё в порядке?

Он провёл кончиками пальцев, очерчивая контур моего лица. Но на сей раз жест этот ощущался не вызывающе-непристойным, а… заботливым?

Или мне лишь показалось?

– Да, – ответила я уклончиво. Трость – только моё дело. Моя вина… Хорошо, что это не был подарок дяди Рэйвена! – Просто устала. Пойдёмте скорее в особняк, не так много времени осталось.

В голове водили хоровод кошмары – вот дядя Клэр застаёт нас на пороге; мы сталкиваемся с Магдой; нам преграждают путь люди маркиза Рокпорта, молчаливые и хмурые… Однако беды прошли мимо. Видимо, святая Роберта решила вознаградить мою смелость. Я незаметно вернулась в свою комнату, легла спать и пробудилась только около одиннадцати часов.