Пряный кофе (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 15

– Не припомню такого, – решительно ответила я, мысленно возвращаясь к последнему нашему разговору.

– Вы совершенно точно обещали, – проникновенно уверил меня Эллис.

Я понизила голос до шёпота:

– Обещала подумать. И, Эллис, обстоятельства изменились! Приехал дядя Клэр, и я теперь не настолько свободна в своих действиях.

– Вы даже не выслушали, чего я хочу от вас! – искренне возмутился он.

Мы уже склонились друг к другу настолько близко, что издали нас, наверно, можно было принять за влюблённую пару.

– Так скажите.

– Проведите меня на спектакль у леди Уотермилл и помогите разговорить Сару Барнелл.

– Невозможно. Я сама не представлена леди Уотермилл.

– Зато Анна Хаббард от вас в восторге, – сердито возразил Эллис. С такого близкого расстояния разница между седыми и тёмными прядями была видна ошеломляюще чётко, и оттого весь образ детектива распадался на строгие контрасты. – Птички насвистели, что она хвастается знакомством с вами. Будет нетрудно уговорить её отвести вас на спектакль к сестре.

– Меня, но не вас. Мы с виконтессой Хаббард чужие друг другу. Это леди Клэймор или леди Абигейл могли бы уступить моей просьбе, но здесь совершенно иное дело.

– Тогда допросите Сару Барнелл самостоятельно! – сказал Эллис, и это больше походило на приказ, чем на просьбу. Впрочем, детектив тут же смягчился: – Виржиния, не подумайте только что я на вас давлю… Просто мисс Барнелл, возможно, наш последний шанс. Она лично знала Мадлен Рич. Говорят, их связывала крепкая дружба.

– Дружба? – откликнулась я эхом – и задумалась.

За те годы, что Мадлен проработала у меня, её не навестил никто из бывших друзей. Конечно, многие уехали из Бромли или погибли в злополучном пожаре, но не все ведь! Эллис разыскал десять человек, так или иначе соприкасавшихся с театром Уиллоу. Хотя бы один из них мог заглянуть в кофейню, пусть не ради дружеских чувств, а из любопытства…

Внезапно мне вспомнилась страшная сказка из тех, что в пансионе святой Генриетты рассказывали после того, как дежурная сестра гасила свет – история о кувшине с горем.

…А теперь – тс-с! – никому ни слова, иначе не дорасскажу. Моя кузина Лили живёт далеко-далеко, на зелёных холмах. И у неё, честно-честно, есть нянюшка, а у нянюшки нет одного глаза. Лили спрашивала: «А где твой глаз?» –  а нянюшка отвечала: «В кувшине». А кувшин, оказывается, стоит в погребе на самой нижней полке, и горло у него залито красным воском. Когда нянюшка была маленькая, ей запрещали брать кувшин и не говорили, что внутри. И тогда она нагрела гвоздик и сделала в воске маленькую-маленькую дырочку. Заглянула в кувшин через дырочку – и вдруг как высунулась оттуда тоненькая-тоненькая ручка и как вырвала у нянюшки глаз! А матушка ей сказала потом, что в кувшине сидит горе для любопытных.

– Вы что-то побледнели, Виржиния.

Голос Эллиса вернул меня к действительности. Я зябко передёрнула плечами и придвинула к себе чашку с остывшим кофе, хотя пить не собиралась.

– Вспомнила что-то не очень приятное.

Взгляд у детектива вдруг стал безнадёжным и сумрачным, как самая долгая ночь в году.

– Я понимаю, что вы чувствуете. Вам страшно узнать о близком человеке то, что может разрушить все связи? То, чему лучше бы навсегда оставаться в тёмном-тёмном прошлом? – Эллис вздохнул и отвернулся, надевая сырое кепи. – Знаете, Виржиния, девять лет назад я едва не женился. Был влюблён в одну… А, впрочем, всё равно вы её не знаете. А за пять дней до свадьбы мне пришлось лично отправить свою невесту на виселицу. И знаете, что я вынес из той поучительной истории? – спросил он, по-прежнему глядя в сторону. – Что бы ни случилось в прошлом, только в вашей воле прощать и принимать. Никто – ни общество, ни закон – не в силах навязать вам решение. А сам я жалею только об одном – что не узнал раньше… Время позднее, Виржиния. Попрощаемся на сегодня. Я зайду как-нибудь ещё.

Он поднялся и направился к коридору, на ходу надевая пальто. Некоторое время я сидела неподвижно, а затем спохватилась и вскочила порывисто:

– Подождите! Я… я поговорю с леди Хаббард.

Эллис замер на мгновение, а затем развернулся, подошёл ко мне, и сжал мою руку, глядя в глаза. Я только тогда поняла, какие у меня холодные пальцы.

– Мадлен другая. Совсем не такая, как… как та женщина. Но её гнетёт что-то, и чем скорее мы разберёмся с этим, тем будет лучше, поверьте. – Улыбка у него получилась какой-то изломанной. – Всё будет хорошо, обязательно.

Мы стояли рука в руке, а где-то совсем рядом, на кухне, миссис Хат жизнерадостно рассказывала что-то Георгу и Мадлен. В груди сладко щемило предчувствием неминуемой беды – а может, виновато в этом было старое воспоминание о пугающих сказках в пансионе и слишком тёмные и холодные осенние ночи.

Эллис продолжал смотреть мне в глаза.

– Вы страшный человек, – с чувством произнесла я, заставляя себя улыбнуться. – К слову, о страшном… Я не спрашиваю о сути вашего договора с дядей Клэром, скажите только, когда вы успели подготовиться к встрече? Ни за что не поверю, что это импровизация.

– А вы наблюдательны, – расцвёл искренней улыбкой Эллис. – Честно говоря, я не ожидал встретить здесь вашего дядю, и всё могло бы кончиться куда как более грустно, если бы не одно «но». Помните дело о парикмахере-убийце? Тогда я только-только повстречался с вами и за время расследования перебрал множество версий. Мне пришлось ознакомиться с жизненными обстоятельствами и привычками всех, кому могла быть выгодна ваша смерть – от прямых наследников по завещанию до последней служанки в доме… И, конечно, вашего родного и вечно бедствующего дядюшку я обойти вниманием не мог. Правда, очень быстро выяснилось, что к покушению он не причастен по очень простой причине: если бы Клэр Черри хотел бы вас убить, вы бы уже давно были мертвы. К счастью, он, напротив, готов защищать вас всеми силами, – подмигнул мне Эллис. – И вот тогда-то мне захотелось обезопасить себя на всякий случай, и я разузнал немного о его… слабостях, так скажем.

– Похоже, мне надо радоваться, что вы не играете против меня, – пошутила я, чувствуя, как отлегло от сердца, хотя в словах Эллиса не было ничего смешного.

– Радуйтесь, – великодушно разрешил он. И вдруг заметил на столике злополучный пирог, слегка надколотый вилкой. – Святой Кир, как я мог забыть! Самое важное, – подмигнул он мне.

Тут я наконец рассмеялась, отпуская призраков этой ночи – и подозвала Мэдди, чтоб она принесла вощёной бумаги.

Иначе начинка пирога грозила нанести и без того потрёпанному пальто Эллиса непоправимый урон.

Дядя Клэр о визите детектива не обмолвился ни словом. Он любезно распрощался с Георгом и миссис Хат, церемонно кивнул Мадлен и направился к автомобилю, не дожидаясь меня. Когда же я наконец вышла из кофейни, то застала прелюбопытную картину: Клэр, устроившись на заднем сиденье прямо за водительским местом, с мрачной отстранённостью тыкал в плечо Лайзо длинной булавкой наподобие шляпной. Сам Лайзо сохранял пугающую неподвижность и делал вид, что он всецело поглощён чтением перевёрнутой газеты в темноте.

– Дядя, вам не кажется, что это уже слишком? – с укором поинтересовалась я, оказавшись в автомобиле.

Клэр всё с тем же рассеянным выражением лица уколол булавкой собственную ладонь и вздрогнул.

– Такой же терпеливый, как Джул, – произнес он ровным голосом загадочную фразу и умолк уже до самого прибытия в особняк, где тут же пожелал доброй ночи и поднялся в свою комнату.

В пустом холле остались мы втроём – я, Магда и Лайзо.

– И что это нашло на дядю Клэра? – вырвался у меня вопрос. И, хотя ни к кому конкретно я не обращалась, ответил Лайзо:

– Задумчивость на него нашла, вот что. Вы, леди Виржиния, слыхали, как тем летом в зоологический сад к пантере в клетку собака бродячая забралась?

– Я слыхала! – неожиданно откликнулась Магда, разом стряхивая сонливость. – У нас все об этом только и говорили, вот ей-ей!