Все началось с вечеринки - Нэпьер Сьюзен - Страница 5

– О, ради всего святого, не говорите глупостей! Теперь вы меня вдобавок обвините, что я пытаюсь и вас соблазнить!

На миг воцарилась тишина. Аня взглянула на своего обидчика и увидела то, что усердно старалась не замечать: гладкую кожу на лице, длинные густые ресницы, обрамлявшие ярко-голубые глаза, и поразительный контраст тонких и в то же время чувственных губ и грубо высеченного мужского подбородка.

Темные тени под глазами – следы «чертовски тяжелого дня», – как ни странно, добавляли ему привлекательности.

– Буду только рад, но должен заметить, что я куда разборчивей, чем неискушенный подросток... – многозначительно произнес Скотт.

В его голосе прозвучало столько злобы, что у Ани перехватило дыхание.

– Вы невыносимы! Сразу видно, что вы с Шоном родственники!

Аня резко повернулась на каблуках и устремилась в ванную, так хлопнув дверью, что задрожало зеркало над раковиной и упала с полочки косметика.

Она в гневе сорвала с себя ненавистную рубашку и натянула свою мокрую одежду. Рывком застегнув молнию на ботинке, она защемила носок и, ругаясь сквозь зубы, пыталась высвободить его.

В представлении Ани носки были предметом сугубо утилитарным, а отнюдь не сексуальным, однако отныне невинному неведению положен конец. Ей уже не удастся надеть пару белых носков, не вспомнив о замечании Скотта Тайлера.

Боже милостивый, он считает их возбуждающими! Пару простых, дешевеньких белых носков! Ему явно нужно к врачу, думала она, разглядывая себя в зеркале и тщетно пытаясь найти прежнюю, всегда собранную, находчивую и практичную, мисс Адамс.

Из зеркала на нее смотрела раскрасневшаяся взволнованная девушка со сверкающими, потемневшими от гнева глазами и выбившимися из-под заколок и спадающими волнами к гладкому овальному подбородку волосами.

Чтобы хоть как-то привести себя в порядок, Аня убрала волосы со лба и заколола их дрожащими пальцами. Неужели ее губы всегда такие розовые и пухлые? Она сжала их в строгую линию, мечтая, чтобы они вновь обрели свой обычный вид. С прилипающей к телу влажной одеждой ничего не поделаешь, ладно, сойдет и так. Из спальни доносилось тихое бормотание. Аня собиралась войти с гордо поднятой головой. И может быть, даже простить хозяев дома, если те признают ошибку и попросят прощения.

Однако зрелище, представшее ее взору, не сулило ничего хорошего. Скотт Тайлер стоял с сидящим рядом племянником, опустив руку ему на плечо, стараясь то ли приободрить его, то ли удержать.

– Ну что, Шон рассказал, что произошло? – заранее зная ответ, спросила Аня.

Лицо Скотта Тайлера осталось непроницаемым.

– Сейчас с ним разговаривать бесполезно, – ответил он, окинув взглядом ее одежду. И категорично продолжил: – Уже поздно, давайте отложим вопросы до более удобного случая...

Скотт направился к девушке. И прежде чем его широкая спина полностью заслонила Шона, Аня увидела на лице подростка все ту же мерзкую ухмылку. Гадкий тип и не думал признавать свою вину.

– Что ж, один вопрос можно решить прямо сейчас, – заявила она, указывая на прилипшую к телу блузку. – Мне придется сдавать вещи в чистку. Непременно вышлю вам счет.

– Конечно. Только не рассчитывайте, что я оплачу его, если окажется, что виноваты вы сами, – произнес он ровным голосом. – В конце концов, вы могли намочить их прямо сейчас, чтобы придать достоверность своим словам.

После этих слов о прощении не могло быть и речи.

– Наверное, от постоянного общения с подростками у вас развилась чрезмерная подозрительность, и вы уже плохо представляете, как должны вести себя обычные люди, – произнесла Аня презрительно.

– Предпочитаю опираться на собственный опыт. Как преподаватель истории, вы должны знать, что полезно учитывать уроки прошлого, дабы избежать ошибок в будущем.

Не желая признать его правоту, она в отчаянии поджала губы, и впервые на лице его мелькнула едва заметная улыбка, от которой у Ани учащенно забилось сердце. А от следующих слов у нее точно должно было подскочить давление.

– Лучше не злите меня, мисс Адамс, я и так не в духе. У вас весьма шаткая позиция. Эту ситуацию можно истолковать, скажем, как подстрекательство несовершеннолетнего...

Она тут же с презрением отмела его угрозу:

– Помимо того, что обвинение абсурдно, он не несовершеннолетний.

Скотт Тайлер уже готов был съязвить в ответ, как что-то за окном привлекло его внимание.

– Вам и вправду хочется обсуждать это сейчас? Туземцы внизу, похоже, забеспокоились...

Она нахмурилась, думая, что это розыгрыш.

– Что?

– Из желтой машины выбрались две девочки, – сказал он, глядя в окно. – Спорят, идти ли в дом...

Аня метнулась к окну. О боже, его появление так отвлекло ее, что она совершенно забыла о своих подопечных. Но почему они вышли из машины? Разве она не запретила им? Хотя, конечно же, они запаниковали из-за ее долгого отсутствия.

– Может, пригласить их сюда? – вкрадчиво спросил Скотт.

– Ни в коем случае!

Аня настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила его явно издевательского тона. Можно представить, что вообразят себе маленькие сплетницы, став свидетелями столь щекотливой сцены. Она взглянула на часы. Если она не вернется в лагерь прежде, чем Кэти прочтет ее записку, начнется светопреставление. Или, вернее было бы сказать, продолжится.

– Мне пора... – начала Аня.

– Ах, какая жалость, – произнес Скотт полным сарказма голосом. – А я как раз собирался предложить вам чашку чая.

Конечно, он примет ее стратегическое отступление за свою победу.

– Когда Шон протрезвеет настолько, чтобы объяснить, что здесь произошло, – сказала Аня, направляясь к двери, – надеюсь услышать извинения. От вас обоих! И будем считать дело закрытым.

Она надеялась, что последнее слово осталось за ней, однако вслед донеслось ворчливое замечание о тихих омутах, где черти водятся. Она с трудом сдержалась, чтобы не вернуться. И вообще она слишком много думает об этом человеке.

– Где вы пропадали, мисс Адамс? Мы начали беспокоиться, – сказала Джессика, когда Аня посадила девочек в машину и газанула с такой силой, что оставила на дороге след от сгоревшей резины, стремясь поскорее скрыться от сверлящего взгляда, который она чувствовала спиной.

– Мы видели, как приехал хозяин дома и разогнал вечеринку. Он выглядел взбешенным. Держу пари, его сынку досталось по полной программе, – сказала Кристин, с трудом сдерживая возбуждение. – Была крупная ссора? Вы потому так задержались, мисс Адамс?

– Вам... это... ни к чему, – с трудом выдавила из себя Аня сквозь сжатые зубы, и в ее обычно мягком голосе было столько раздражения, что всю дорогу до лагеря в машине царила мертвая тишина, нарушаемая лишь испуганным сопением Эммы и Шерил, обдумывающих свои безрадостные перспективы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Аня вернулась в заповедник с начинающейся головной болью, которая на следующий день превратилась в настоящую муку. Она еще радовалась, что ей не пришлось наказывать Шерил и Эмму. Кэти Маршалл задала им изрядную трепку и отправила выполнять самую скучную и трудную работу, оставшуюся на последний день.

Вид Шерил, отскребывающей лагерную печь, и Эммы, драящей пол в туалете, вселил в Аню уверенность, что им не скоро захочется повторить свою выходку.

Однако скорый суд не решил стоящей перед Кэти дилеммы, считать ли это мелким проступком, с которым можно разобраться на месте, или доложить о девочках директрисе, признав потенциальную опасность, которой они подвергли себя и репутацию школы.

Аня не винила подругу за то, что той хотелось избежать нареканий в адрес лагеря. Но ей казалось, что если бы до директрисы дошли слухи, то было бы еще хуже.

– Я бы, пожалуй, сама разобралась с ними, если бы ты не застала Шерил с парнем и в деле не фигурировала марихуана, – произнесла Кэти. – Но не беспокойся, на твоей карьере это никак не отразится, – поспешила добавить она. – Ты оказала огромную услугу школе, помогая эти дни в лагере. Просто не повезло, что эти проклятые девчонки сбежали, когда ты осталась одна. Я скажу мисс Бринкман, что в этой ситуации я поступила бы точно так же.