Солнце мертвых - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский - Страница 105

«А деньги?»

«Половина сейчас, остальное по исполнении».

Я, честно говоря, заколебался. И наварить хочется, и уж больно все загадочно.

«Решай, – говорит мой знакомый. – Дело, конечно, грязноватое, но не сам же ты будешь их выкапывать. Наймешь пару алкашей… А то, может, покойников боишься? Так найдем других, посмелей. Пять тысяч баксов на улице не валяются».

Подумал я еще минуту и согласился. Обговорили мы сроки, забрал я план кладбища и поехал в Светлый.

Напоследок, правда, поинтересовался, что все же за иностранцы дали такой странный заказ.

«Я тебе рассказал почти все, что знаю сам», – отвечает. Словом, озадачил.

Приехал я в Светлый. Нашел это место. Потом договорился, что открою здесь торговую точку – летнее кафе… Ну и все.

Гомельский замолчал и снова полез за сигаретами.

– Как все?! – удивился Казаков. – Вы считаете, что той сказки, которую вы нам сейчас поведали, достаточно?

– Это не сказка! – возмутился Гомельский. – Клянусь, я рассказал вам все, как на духу. До позавчерашнего дня я считал, что все идет нормально. Никаких сомнений во всем этом деле у меня не было. А потом убили Пашу и Колю, и я испугался.

– Кто, по-вашему, их убил?

– Я не знаю. Даже предположить не могу, кому это надо. Вчера всю ночь не спал… думал… Может быть, в «стекляшке» произошла какая-нибудь разборка, о которой я не знаю. Они – Балашов и Курехин – оба судимы. Вращались в уголовном мире. Может быть, свои дружки их и замочили? Но, на мой взгляд, не похоже. Уж больно все по-зверски. Голову зачем-то оторвали… Второе, о чем я подумал, – конкуренты. Возможно, кто-то узнал о деле и захотел урвать свой кусочек. Но тоже непонятно, зачем людей убивать. Словом, это ваше дело разобраться.

– А где этот план? Согласно которому вы должны были вести поиски?

– У меня дома.

– Андрей, – обратился капитан к лейтенанту Копытову, – поезжай вместе с ним и привези этот план.

– А со мной что же? – жалобно спросил Гомельский.

– С вами?.. Пока подписка о невыезде. А дальше видно будет.

Повеселевший Гомельский поспешно вскочил со стула и устремился к двери.

Через двадцать минут пресловутый план лежал на столе у капитана.

– Действительно, похоже на аэрофотосъемку, – задумчиво произнес Казаков. – Впрочем, кто его знает. Нужно отдать на экспертизу. Если все, что рассказал нам этот тип, правда, то дело значительно усложняется. Какие-то загадочные иностранцы, данные аэрофотосъемки… Непонятнее всего, для чего им какие-то трупы? А может быть, и вправду шпионаж?! Давай, Андрей, сопоставим. Значит, так. На территории города ведутся раскопки в поисках неведомых захоронений. Цена поисков – достаточно приличная сумма в валюте. Кто заказчик, неизвестно. Предположительно иностранцы. Результат раскопок – преступление. Жертвы – уголовники, убитые с невероятной жестокостью. Кем и за что? Далее самое странное. Похищение тел жертв из морга. Это, на мой взгляд, вообще необъяснимо. Для чего их похищать? Кому они понадобились? Скрыть следы преступления? Но ведь наличие трупов зафиксировано. Судебно-медицинская экспертиза проведена… говорят: нет трупа, нет убийства. Но в данном случае факт убийства доказан. Сам-то ты, Андрей, по поводу всего этого что думаешь?

– Не знаю, что и подумать. Меня больше всего занимает вопрос, что они все-таки искали на этом кладбище? Каких покойников, какие мумии? За этим делом, безусловно, стоят серьезнейшие люди. Тот же план – прямое этому доказательство. Может быть, стоит самим предпринять там раскопки?

Казаков в сомнении почесал затылок.

– Раскопки, говоришь. А что это даст? Ну, допустим, выкопаем мы парочку мумий, а дальше? Что мы с ними будем делать? В музей, что ли, сдадим? Впрочем, если мы начнем раскопки, то, возможно, активизируем те силы, что стоят за всем этим. Попробовать стоит. Сегодня же обращусь за разрешением в отдел архитектуры. Кроме того, необходимо разобраться, что это за кладбище такое и почему к нему проявляют столь значительный интерес. Для этого нужно навести справки в местном музее.

Хуже всего, что не за что зацепиться. Все ниточки обрываются. Да, собственно, и ниточек-то нет. Этот Гомельский почти наверняка говорит правду. Да и к чему врать? Я, конечно, допускаю, что у него рыльце в пушку, но на столь кровавое преступление он, несомненно, не способен. Да и совершенно очевидно, что он смертельно напуган. Интересно, что они все же ищут на этом кладбище? Все эти сказки о мумиях, конечно, пустая болтовня! Может быть, сокровища? Вполне возможно, что некогда в этих местах был закопан клад, а нынче всплыли какие-то документы и начались поиски. Очень может быть, что два уголовника, которым поручили поиски, что-то нашли, но делиться не захотели, за что и пострадали. Впрочем, это только догадки. Необходимо срочно получить разрешение на проведение раскопок. Этим я займусь лично, а ты постарайся разузнать побольше о старом кладбище.

И они разошлись, каждый по своим делам.

Первым делом Андрей отправился в краеведческий музей. Но тот, к его досаде, был закрыт. На дверях висел огромный, слегка проржавевший замок, свидетельствующий, что данное учреждение не функционирует не один день. Пробовал он расспрашивать и жильцов домов того района, где якобы находилось старое кладбище. Никто не мог рассказать ничего конкретного. Тот факт, что кладбище действительно существовало, не отрицался никем. До сих пор во время ремонта теплотрасс, из канализационных сетей вместе с землей на белый свет извлекали обломки трухлявого дерева и древние кости. Но вот что это было за кладбище, когда основано, а главное, что уж в нем было такого достопримечательного, не мог ответить никто. Правда, после пары бесед с теми, кто жил в этом районе больше десяти лет, у Андрея создалось впечатление, что люди знают больше, чем говорят. Одна пожилая женщина вообще отказалась говорить о кладбище. Она искоса посмотрела на молодого милиционера, поджала губы и перекрестилась. Так ничего толком и не узнав, Андрей с досады плюнул и пошел назад в управление. Там его уже поджидал капитан Казаков. Вид у начальника был не менее раздосадованный, чем у его подчиненного.

– Дрянь дело! – раздраженно сказал он. – Не могу добиться разрешения на раскопки.

– Почему? – изумился Андрей.

– И сам ничего понять не могу. Главное, никто толком не может сказать, почему нельзя копать. Прямо не отказывают, но говорят: повремени.

– Что значит – повремени?

– А вот то и значит. Был в архитектуре. Архитектор в отпуске, а заместитель без него не может, видите ли! Идиот! Почему, спрашиваю, нельзя копать?! Отвечает, что в том месте проложены какие-то важные трассы, а схемы их расположения отсутствуют. Врут, очевидно. Я отправился к коммунальщикам, там та же история. Не можем, мол, разрешить рыть без согласия архитектуры, и все тут. Я спрашиваю: вы каждый год ремонты делаете, тоже разрешения у архитектуры спрашиваете? Это, отвечают, совсем другое дело. Словом, от ворот поворот. – Казаков махнул рукой и взглянул на Андрея. – А у тебя что?

Лейтенант сказал, что у него дела не лучше.

– Плохо! – подытожил Мирон Захарович Казаков и достал из кармана громадный клетчатый платок. – Очень плохо! – грустно повторил он и вытер вспотевшую лысину. – Полнейший тупик! Кстати, коммунальщики тоже подтверждают, что в том районе находится старое кладбище, полностью заасфальтированное. Я все допытывался, не откапывали ли там что-нибудь необычное. Да нет, говорят. Кости, гнилое дерево. Правда, один парень меня отозвал и толкует: «Вам, товарищ капитан, надо бы с одним человеком встретиться». – «Что, – спрашиваю, – за человек?» – «Сантехником у нас работал. Дядя Коля Каковенко. Лет пять назад в доме номер тринадцать по проспекту Химиков засорился канализационный сток. Он с напарником, то есть со мной, пошел аварию ликвидировать. Дело было к ночи. Спустился дядя Коля в колодец. Сначала все нормально было. Я наверху остался. Инструменты ему подаю. Дело-то, в общем, пустяковое… Я возле колодца, у края, стою, слышу, как он внизу матерится. Вдруг – тишина! Думаю, присел покурить. Но что-то долго тишина продолжается. Окликнул его: «Эй, дядя Коля!» Ноль ответа. Спускаюсь, нет моего дяди Коли. Сначала струхнул. Ничего понять не могу. Потом сообразил. Шутки старик шутит. А пошутить он любил. Вечно что-нибудь учудит. Думаю, пугает. Спрятался где-нибудь. Свечу фонариком, все обшарил, пусто. Тут уж не знаю, что и подумать. Некуда ему деться! Вылез я, стою, думаю, что дальше делать. На помощь бежать звать? Вдруг все же подшутил? Тогда насмешек не оберешься. С полчаса стоял, вдруг слышу – шевелится кто-то внизу. Поднимается вверх. Он! Дядя Коля! Что, говорю, старик, не вышло по-твоему? Он на меня не смотрит, вылез, ключ газовый на землю бросил – и бежать! Я за ним. Ничего понять не могу. Догнал. Он забился в какую-то подворотню, трясется весь, темно, ничего не видно, но чувствую – дрожит, точно осиновый лист. Вцепился в меня, не отпускает. Шепчет: водки надо. Время за полночь. Где в такое время водки найдешь?! А он все одно, водки требует, и больше ни слова. Посветил я ему в лицо фонариком. Батюшки, глаза у моего дяди Коли белые, что твое молоко. И голова!.. Хоть и не молод он был, а волос черный как смоль. А тут смотрю, словно мукой кто его обсыпал. Я сначала так и подумал: мука, мол, на голове. Но потом понял – враз поседел. Вижу, дело дрянь. Хотел я домой бежать. Был у меня пузырь припрятан. Он вцепился, не отпускает. Так в обнимку с ним до моей хаты и дошли. Подожди, говорю, на улице. Дома жена, дети спят… Он молчит и не отпускает. Вцепился, точно клещ. Так вместе в квартиру и вошли. Достал я водку. Даю ему. Так он, поверите ли, разом пузырь из горла выхлестал. И не закусил! Давай, говорит, еще! Я глаза на него таращу: нет больше. Идем, шепчет, ко мне, только, ради Христа, не бросай. Я с ним. И страшно, и интересно… Что же в самом деле случилось? Пришли. Он снова откуда-то достал водку и так же из горла в себя ее вылил. И только тут вроде его отпустило. Рухнул он на пол и захрапел. Бабка его выскочила. Давай на меня орать. Мол, пьяница, алкаш! Плюнул я и вышел вон. На другой день, думаю, узнаю, что с моим дядей Колей случилось. Выхожу на смену, его нет. Спрашиваю, в чем дело, рассказывают, приходила жена его, бабка та самая, что на меня орала, приносила заявление на расчет. Уволился дядя Коля. Правда, он пенсионного возраста человек, но отпускать его не хотели: руки золотые. И ходили уговаривали остаться. Ни в какую. А в чем дело, не говорит. Я к нему тоже ходил. Хотел правду узнать. Молчит, словно воды в рот набрал. Только и добился от него: не лезь, говорит, Иван (меня Иваном звать), в колодец возле тринадцатого дома». Такая вот история.