Пыльца - Нун Джефф - Страница 17

– Так.

– Потому что кому еще мы нужны?

Кантри Джо валится на кровать, на пушистое покрывало.

– Ты хороший человек, Джо, – говорит ему Бода. – Просто на ранчо сегодня день не задался.

Голос у Кантри Джо дрожит:

– Мне понравилось, как мы с тобой пели, Бода. Правда, понравилось…

Закрыв дверь в комнату, Бода проходит вниз по лестнице и через бар. В темноте мерцает завеса Волшебной Стены, и со стороны половины зомби чувствуется какая-то животная сила. Только вот дверь наружу заперта на засов, а окон в баре нет. Сила с той стороны Волшебной Стены зовет ее, и когда она вглядывается внимательнее, оказывается, что ее манит пальцем Бонанза в своем желтом стетсоне.

– Это не опасно? – спрашивает она.

Блестящий палец снова делает знак.

Бода проходит через воздушную завесу.

Воздух обтекает ее, гладит кожу, сотканные из дыма пальцы танцуют по ее телу. У нее кружится голова, она почти счастлива. И, пройдя через преграду, она чувствует, как в ней открываются новые способности. Она чувствует, что встретила здесь еще одну часть себя.

Наконец-то у нее появилась сила.

Бонанза ведет ее к другой двери, для зомби, которая открывается на автостоянку. Когда она бежит через парковку, одно из платьев Кантри Джо выпадает и тонет в грязи. Тошка здесь, запутался в неоновых трубках. Бода отключает защитные системы и нежно проводит рукой по корпусу кэба.

«Как ты, Тошка?» – передает она.

НИЧЕГО ТАКОГО, ЧТО БЫ НЕ ПОПРАВИЛИ НЕЖНЫЕ ЛЮБЯЩИЕ РУКИ, – отвечает он.

Бонанза стоит рядом, улыбается, с полей стетсона стекает дождь, блестит мокрая лоснящаяся кожа. Бода пожимает ему руку. Тень касается зомби, женщина – мужчины.

– Спасибо, – говорит она.

– Не за что, – бормочет он в ответ. – Удачи в дороге.

– Зачем ты мне помогаешь?

– Я не тебе помогаю. Бода забирается в кэб.

НУ ЧТО, ДРАЙВЕР? – спрашивает Тошка.

– Едем, Тошка.

КУДА?

– Назад в Манчестер.

Обратно к началу, чтобы найти убийцу, – и Бода думает, что неплохо бы начать с самого Колумба. Койот тоже хвастался ей, что видел Колумба, но как все-таки найти это туманное создание, особенно сейчас, без подключения к карте и без Койота?

Силуэт Бонанзы дрожит посреди дождя, когда Бода сдает назад и выезжает из обломков вывески на дорогу. Она видит, как из двери для зомби появляется Кантри Джо. Как наклоняется подобрать измазанное грязью платье. Он подходит к Бонанзе и колотит его по груди, снова и снова бьет полумертвую плоть маленькими руками. Зомби просто стоит без сопротивления, пока певица не падает в его огромные объятия. Два силуэта, отдаляясь, сливаются в один – Бода с Тошкой уезжают прочь от огней придорожного кафе.

Второе тело нашли сегодня ночью, за несколько минут до того, как старый день перешел в новый: во вторник, в 11 часов 49 минут. Над клочком земли в Александра-парке вилась туча мух. Каждое насекомое стремилось урвать свою долю, и все они бешено жужжали, чувствуя аромат мертвой плоти. Сотни жирных тварей. Пришлось поставить акустическую бомбу, чтобы мы могли подойти к насыпи, похоронившей под собой тело.

Ее нашел какой-то бродячий человекопес, который искал в рваном тумане что-нибудь съедобное и убежал, напуганный находкой.

Полночь. Звонок копам. Звонок Сивилле Джонс.

Когда раздался звонок, я еще не спала, так меня загрузили новости от Гамбо Йо-Йо и прочитанное в дневнике Койота. Последние страницы были заполнены признаниями в любви к Боде, а между ними был вложен клочок бумаги – послание в стихах псодрайверу, под которым стояла уверенная подпись Боды. «Уведи меня, прошу, по кривой дорожке в ночь», – так оно начиналось. «Уведи меня, прошу, по кривой дорожке в ночь, и волною лепестков и стеблей меня омой». Знакомый почерк. Еще между страницами был воткнут билет на манчестерский виртбольный матч в следующий четверг. Судя по дневнику, Койот звал ее с собой. Что-то меня зацепило в любовной истории из дневника: ощущение, что ты кому-то желанна.

Когда я читала дневник, то наклонилась над детской кроваткой в старой комнате Белинды. Животом я касалась оградки кровати, нависая грудью над ребенком. Он сосал мне левую грудь. Естественно, молоко не появлялось, из меня давно вышли все соки. И все-таки моему дорогому незаконному сыну это шло на пользу. Ночью он стал довольно сильно чихать. Я закрыла ему глаза и нос мокрой фланелькой. Он что-то пробулькал в ответ. Я могла только догадываться, что его слова были о любви ко мне, потому что никто бы не смог их перевести. Мой Сапфир говорил на рыбьем языке. Моя Тень уловила какие-то обрывки его любви. Я ненадолго взяла Сапфира на руки, придерживая деформированную головку, потом снова дала ему грудь. Звонок оторвал меня от материнских обязанностей. И поэтому смотреть на то, что мы нашли в парке, оказалось еще тяжелее.

До парка мы ехали как по расцветающему саду. Крошечные ростки пробивались сквозь асфальт дорог, а наросты зелени скруглили углы магазинов и домов. По докладам специалистов, ожидалась самая тяжелая весна, еще хуже, чем во времена Плодородия 10. В парке мы обнаружили холмик в форме луковицы – перекрученные стебли цветов поднимались из земли, издавая невыносимое зловоние. Зомби найден, виновный обнаружен. Эта поездка домой стала для него последней, конечный пункт – яма в неосвященной земле. Упокойся среди цветов. Слепленное из грязи тело полностью преобразилось.

Зеро ждал меня там.

– Знаешь что, Дымка? Жалко мне, что его нашли уже таким. Потому что я очень хотел сам его завалить. Крекер бы порадовался. А когда радуется хозяин, радуюсь и я. А этот сволочной зомби взял и подох, и я остался ни с чем.

– Хочешь попасть на отстрел зомби? Раньше у нас отстреливали собак.

– Не расстраивайся, Дымка. Зомби не люди.

– Наполовину люди. Я опустилась на колени рядом с телом.

– Какого хрена ты делаешь?

– Работаю.

– Здесь на хрен не нужен тенепоиск, Джонс.

– Это мне решать.

– Боже мой, а если б ты раздавила таракана, его бы ты тоже обработала? Дело закрыто. Поехали.

– Поздно, легавый.

Я уже опускалась в потухшее сознание, скользя пальцами дыма по мыслям мертвого зомби…

«Тьма… ни огонька… ни следов жизни… полужизни… любой жизни… истощение… мои Тени несутся сквозь слои темноты… глубже… темнота глубже… такой холод… смерть раскрывает объятия… я падаю в них… нужно освободиться… назад к жизни… и затем… вспышка света, скрытая в глубине… взрыв… весь мир… весь мир взрывается зеленью… чересчур много цвета… огромные цветы, липнущие к горлу в Тени… папоротники любви… цветы в огне… танцуют… танцуют…»

Назад…

Я прорывалась обратно в повседневную жизнь, в настоящую жизнь, которой мне так не хватало.

Я надеялась, что Зеро хоть чуть-чуть заинтересуется результатами, но когда я вернулась на землю, то обнаружила в его глазах отвращение к моим теневым методам. Он пренебрежительно закинул в рот коп-перо, чтобы отменить тревогу.

– Крекер, хозяин, мы нашли урода. С ним больше никаких забот.

Что-нибудь в таком роде, наверное. Он вытащил перо и перевел слезящиеся глаза на меня.

– Одной заботой меньше, Дымка, – сказал он. – Собакоубийца найден и обезврежен. Бля! Ааааааапп-чххи! – Он опять начал чихать. – Эти цветы меня прикончат.

– Ну ладно, – сказала я. – А кто убил зомби?

– Какая на хуй разница? Пес-Христос! Зомби не считаются.

– Его убили цветы, Зеро. Так же, как Койота. Я нашла у них обоих в мыслях один и тот же образ. Взрыв. Какой-то сад.

– Крекер сказал, завтра похороны псодрайвера. Крекер собирается объявить газетчикам, что Койота убил зомби, а полиция его подстрелила. Ну и какое твое мнение, Дымка? Хороший план действий, нет? Остановит он собачьи бунты?

– Думаешь, Гамбо Йо-Йо тоже схавает эту лажу?

– У Гамбо нет вооруженных отрядов, Дымка.

– Уверен? А ты его слушал в последнее время? Зеро кивнул.

– Значит, ты в курсе, что он рассказал в новостях кучу всего об иксерке по имени Боадицея? Она покинула их ряды вчера, через несколько часов после убийства. Известна еще под именем Бода. Есть контакт, Зеро?