Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Православно-догматическое Богословие. Том I - Митрополит (Булгаков) Макарий - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Написать первую систему православного догматического Богословия суждено было святому Иоанну Дамаскину, который потому спра­ведливо может быть назван отцом этой науки. Исполненный ревностью об истинном благочестии, в котором воспитан, глубоко изучив Слово Божие и творения святых Отцов, которые читал непрестанно, опытный также и искусный в философии, особенно диалектике (Аристотелевой), равно как и других науках, он решился воспользоваться всеми исчисленными средствами, чтобы начертать Точное изложение православной веры,[86] — и издал сочинение, которое образует эпоху в истории православной Догма­тики. Сочинение это, состоящее из нескольких глав и потом, неизвестно кем, разделенное, для большей удобности, на четыре книги,[87] представляет в себе самый естественный план в размещении трактатов. Сначала (в первой книге) излагается учение о Боге: Его непостижимости, бытии, единстве по существу, троичности в лицах и об Его свойствах; потом (во второй книге) — учение: а) о творении Божием: мире невидимом или Ангелах добрых и злых, мире видимом с его частями и стихиями, мире малом — человеке с его многоразличными способностями, в особенности о его свободе и падении, и — б) Промысле Божием, предведении и предопределении.

Далее (в третьей кни­ге) — учение о Божественном домостроительстве человеческого спасения, как то: а) о воплощении Сына Божия; б) о двух естествах в Воплотившемся, и единстве ипостаси; в) о следствиях ипостасного соединения во Христе двух естеств — взаимном общении естеств и свойств, о том, что пресвятая Дева есть Богоро­дица, что во Христе две воли и два действа, что в нем естество плоти и воля обожены; г) о состоянии уничижения Христа-Спаси­теля, Его крестной смерти ради нашего спасения и нисшествии во ад.

Наконец (в четвертой книге) излагается учение: а) о состоянии прославления Иисуса Христа — Его воскресении, вознесении на небеса и седении одесную Отца, — причем решаются некото­рые соприкосновенные вопросы; б) учение об усвоении спасения: о вере, о таинствах — крещении и евхаристии, о почитании святых, их мощей и икон, о Писании, девстве и других соприкосновенных предметах; в) учение об окончании домостроитель­ства: пришествии антихриста, воскресении мертвых, вечных наказаниях и наградах.

Кроме этого внешнего свойства — естественности и последовательности в размещении трактатов, рассматриваемое нами сочинение святого Иоанна Дамаскина отличается и внутренними свойствами науки или системы: точностью, ясностью и основательностью, с какими не были изложены догматы, все совокупно, ни в одной книге прежде. Метод при раскрытии догматов порознь в этом сочинении употреблен также самый приличный науке православного догматического Богословия: святой Отец, изъясняя и доказывая истины веры, пользуется не только местами Священного Писания, но и свидетельствами древних знаменитых учителей Церкви, и не говорит почти ничего, что не было бы определено и освящено или вселенскими Соборами или предшествовавшими ему Отцами; а вместе призывает в пособие и соображения здравого разума, озаренного светом Божественного Откровения. Из Отцов и учи­телей Церкви чаще всего приводить он мысли святого Григория Бо­гослова, потом святого Дионисия Ареопагита, святого Василия Великого, святого Григория Нисского, Немезия, бывшего епископом немессийским в Сирии, святых Афанасия Великого и Иоанна Златоуста, далее — святого Кирилла Александрийского, Льва Великого, Максима Исповедника, Епифания и других. Вследствие всего этого Богословие святого Иоанна Дамаскина можно назвать как бы сокровищницей отеческих мыслей о догматах веры и притом мыслей, которыми проникнул он дальновидным зрением в самый дух учителей веры, подкрепил и объяснил во многих местах Словом Божиим, и стройно сочетал собственным размышлением. Нельзя, однако, не заметить с дру­гой стороны: а) что в этой первой системе православной Догма­тики не все предметы веры изложены с одинаковой полнотой, а некоторые даже вовсе не упомянуты,[88] конечно, потому, что святой Отец имел в особенном внимании лишь догматы, подвергавшиеся в его время искажению от еретиков; б) что в это сочинение внесены некоторые предметы не догматического свой­ства,[89] хотя и имеющие отношение к догматам; в) наконец, что здесь нарочито не отделены собственно догматы веры, составляющие истинный предмет догматического Богословия, от частных богословских вопросов и мнений.[90] Но должно помнить, что святой Отец писал свое Изложение православной веры совсем не для школы, а для всех православных христиан, и потому не имел в виду подчиняться строго ее условиям и требованиям.

Появление Богословия святого Иоанна Дамаскина было важнейшим событием не только на востоке, но и во всей Христовой Церкви: ибо восток и запад христианский находились еще тогда в единении между собой по вере; и для запада точно так же, как для востока, Точное изложение православной веры было первой систе­мой православной Догматики. Но, к прискорбию, это была вместе и система последняя, равно общая для того и другого: вскоре, с конца IX и особенно с половины XI века, церковь западная, увлекшись духом нововведений и возведя некоторые частные мнения на степень догматов, изменила древней Церкви вселен­ской и отделилась от православного востока. С тех пор судьба Богословия в церкви римской и Церкви православной сделалась различной. На западе возникла и утвердилась схоластика, достой­ная сподручница самой церкви тамошней, развившая новопринятые ей начала до последних крайностей. Забыв достодолжное уважение к Слову Божию и святым Отцам, там начали доказывать догматы веры не столько местами из Священного Писания и Предания, сколько тонкостями диалектики, и часто изречения Аристотеля, Цицерона, Виргилия или Овидия и других языческих писателей предпочитали свидетельствам не только Златоустов и Василиев Великих, но даже Пророков и Апостолов. Потеряв уважение к истинным догматам веры, после того как на степень их возведены некоторые частные мнения, там стали заниматься пре­имущественно подобными богословскими мнениями, старались де­лать заключения из догматов веры, дробили эти заключения на частнейшие положения, выдумывали множество вопросов, иногда самых пустых и ничтожных, состязались по всем правилам диалектики, и всему этому придавали величайшую важность. Воз­никло множество школ, академий и университетов, в которых схоластическое Богословие, в продолжение пяти или шести веков, развилось и процвело со всеми своими странностями и уродливо­стями. В этих школах написано множество богословских систем в одном и том же духе, за которыми древнейшая си­стема догматического Богословия святого Иоанна Дамаскина была почти забыта, хотя первые схоластики пользовались ей.[91] Появились богословские секты, которые, из-за мнений своих серафимских или божественных учителей, шумно состязались между собой целые столетия, и наводнили богословскую литературу запада бесчисленными сочинениями.[92] На востоке — все было иначе. Оста­ваясь вполне верными древнему православию, здесь, по прежнему, продолжали питать совершеннейшее уважение к Слову Божию, в обоих его видах, писанному и неписанному; по прежнему про­должали изучать истины веры не иначе, как во всем последуя святым Вселенским и Поместным Соборам и святым Отцам. Были и на востоке школы в разных местах, где, как в школах западных того времени, преподавались даже высшие науки, по крайней мере, до взятия Турками Константинополя (в 1453 г.); господствовала и на востоке философия Аристотелева, в особен­ности диалектика,[93] — но никогда она не вторгалась здесь в область Богословия с такой незаконной силой, как было у схоластиков. На востоке не писали новых богословских систем, под преобладающим влиянием Аристотеля, где изречения его и других языческих писателей уважались бы наравне с текстами Священного Писания и свидетельствами святых Отцов. Здесь оставалась господствующей древняя богословская система святого Иоанна Дамаскина, вся извлеченная из писаний еще древнейших учителей Церкви, и если написаны некоторые новые опыты в подобном же роде, то на основании тех же начал истинного православия, под руководством тех же надежных руководителей в деле веры.