Православно-догматическое Богословие. Том I - Митрополит (Булгаков) Макарий - Страница 2

Догматами, в строгом смысле, на языке церковном назы­ваются только истины веры, в отличие от всех истин дея­тельности христианской, нравственных, обрядовых и канонических. Это видно из примера самих вселенских Соборов, которые догматами называли исключительно одни свои вероопределения, называя все прочие постановления свои канонами или правилами.[21] Видно также из писаний святых Отцов, например:

а) святого Кирилла Иерусалимского, у которого читаем: “сущность Религии (или образ Богопочтения) состоит из следующих двух вещей, — из точного познания догматов благочестия и из добрых дел; догматы без добрых дел неприятны Богу; не приемлет Он и дел, если они основаны не на догматах благочестия;”[22] б) святого Григория Нисского, который, на основании слов Спасителя к Апостолам: Итак идите, (μαθητεύσατε) научите все народы,.. уча их соблюдать всё (τηρείν πάντα), что Я повелел вам (Матф. 28:19,20), разделяет все христианское учение на две части: Нравственную и догматическую (εις έθικον μέρος καί είς δογμάτων άκριβείαν); в) святого Златоуста, по словам которого Христианство требует, вместе с догматами православия, и благочестивой деятельности.[23] Это же, наконец, подтверждается употреблением слова: догматик (δογματικόν) в церковно-богослужебных книгах, где под именем догматиков известны Богородничные песни, заключающие в себе учение веры о приснодевстве Богоматери, воплощении Господа и соединении в Нем двух естеств.

Догматами называются только те из истин веры, изложенных в Божественном Откровении, которые, относясь к самому существу христианской Религии, как восстановленного союза между Богом и человеком, содержат в себе собственно учение о Боге и Его отношении к миру и в особенности к человеку, и кото­рые преподаются Церковью, как правила спасительной веры, непререкаемые и неизменные. Для доказательства этой мысли до­вольно указать: а) на краткие изложения православных догматов или символы, где заключаются, действительно, только истины о Боге и Его отношении к миру и в особенности к человеку, а вслед затем и на изъяснения сумволов Церковью в катихизисах, где видим тоже самое; б) на то, что с самого начала православная Церковь всегда отлучала от себя, и след. от участия в вечном спасении, людей, которые осмеливались отвергать или искажать еe догматы,[24] и — в) на прямое учение Церкви о не­пререкаемости и неприкосновенности ее догматов: “аще кто-либо из всех, говорят Отцы шестого вселенского Собора, не содержит и не приемлет догматов благочестия, и не тако мыслит и проповедует, но покушается идти противу оных, тот да будет анафема, по определению, прежде постановленному святыми и блаженными Отцами, и от сословия христианского, яко чуждый, да будет исключен и извержен. Ибо мы сообразно с тем, что определено прежде, совершенно решили ниже прибавляти что либо, ниже убавляти, и не могли ни коим образом” (прав. 1). Эта неприкосновенность и неизменяемость христианских догматов основывается на том, что все они открыты самим Богом и преподаются нам Церковью, учительницей богоучрежденной и непогрешимой.

Следовательно, догматы христианские, если смотреть только на их отличительный характер в ряду прочих откровенных истин, можно определить еще так: “это суть истины, существенно входящие в состав вероучения, содержимого и преподаваемого христианской Церковью.” А потому и православное догматическое Богословие будет не что иное, как система православного вероучения. Если же смотреть вместе на самое содержание христианских догматов, то их должно определить следующим образом; “это суть истины (содержимые и преподаваемые Церковью) именно о Боге и Его отношении к миру и в особенности к человеку, или, что тоже, о Боге в самом Себе и о Боге, как Творце, Промыслителе и Спасителе.” И вслед затем под именем православного догматического Богословия надобно будет разуметь науку, которая излагает учение православной Церкви о Боге и делах Его, как обыкновенно и определяют эту отрасль Богословия.

§3. Происхождение и раскрытие догматов в Церкви: источ­ники и образцы православно-догматического Богословия.

Из представленного понятая о христианских догматах откры­вается, что они все имеют происхождение Божественное. След. ни умножать, ни сокращать их в числе, ни изменять и пре­вращать, каким бы то образом ни было, никто не имеет права: сколько их открыто Богом в начале, столько и должно оста­ваться их на все времена, пока будет существовать Христианство. Но, пребывая неизменными в самом Откровении, как по числу, так и по существу своему, догматы веры тем не менее должны раскрываться и раскрываются в Церкви по отношению ж верующим.

С тех самых пор, как люди начали усвоять себе дог­маты, преподанные в Откровении, и низводить их в круг своих понятий, эти священные истины неизбежно стали разно­образиться в понятиях разных неделимых (так бывает со всякой истиной, когда она становится достоянием людей), — не­избежно должны были явиться и явились разные мнения, разные недоумения насчет догматов, разные даже искажения догматов или ереси, намеренные и ненамеренные. Чтобы предохранить верующих от всего этого, чтобы показать им, чему именно и как они должны веровать на основании Откровения, Церковь с самого начала предлагала им, по преданию от самих святых Апостолов, краткие образцы веры или символы.[25] Здесь в немногих словах излагалась совокупность всех коренных догма­тов Христианства, и каждый член имел двоякое значение: с одной стороны указывал истину Откровения, которую верующие должны были принимать за догмат веры, а с другой предохранял их от какой-либо ереси, против которой был направлен.[26] Так было в продолжение трех первых веков Христианства: в Церкви существовал не какой-либо один, а упо­треблялось несколько символов, которые, будучи сходны между собой по духу, были различны по букве,[27] имея почти каждый некоторый особенности, направленные против заблуждений, какие возникали в том или другом месте, где известный символ употреблялся.[28] Из числа этих символов доселе остается в особенном уважении в православной Церкви символ святого Григория Чудотворца, излагающий учение о личных свойствах и совершенном равенстве всех Лиц Пресвятой Троицы против Савеллия и Павла самосатского.[29]

С четвертого века, когда явились гибельнейшие ереси Ария и потом Македония, и когда еретики начали особенно злоупотреб­лять словами, доселе употреблявшимися для означения разных истин веры, и начали издавать собственные символы по образцу православных, — Церковь увидела необходимость составить и обна­родовать для руководства всех верующих один определенный символ, неизменный даже по букве, и вообще установить значение священных слов и церковно-богословский язык.[30] Такой символ, действительно, и составлен на первом Вселенском Соборе, и, будучи дополнен на втором, под именем никео-цареградского, по правилам третьего и последующих вселенских Соборов, сделался непреложным образцом веры для всего христианского мира и на все веки.[31] Символ этот содержит в себе тоже самое учение, какое было и в прежних; но с той разностью, что некоторые члены веры раскрыты в нем с большей определенностью и подробностью против разных новых ересей, особенно члены о Божестве второго Лица Святой Троицы против Ария, Фотина и Аполлинария, и о Божестве третьего Лица Святой Троицы — против Македония.[32]