Эксперимент в хирургии - Кованов Владимир Васильевич - Страница 59

В клинике академика Н. Бурденко, где я работал до Великой Отечественной войны ассистентом, операции производились обычно под общим эфирным наркозом или под местным обезболиванием по методу А. В. Вишневского. В сложных случаях, когда операция была связана со значительной травмой, особенно грудной или брюшной полости, предпочтение отдавали общему обезболиванию: использовали эфир или закись азота.

В некоторых зарубежных клиниках больному еще в палате внутривенно вводили быстродействующие снотворные средства. Он мгновенно засыпал, и его, спящего, везли в операционную. Такой метод особенно благотворно действовал на людей с лабильной психикой, испытывающих страх перед операцией и категорически отвергавших местное обезболивание.

При применении местной анестезии в операционной часто можно было слышать нелегкий разговор между хирургом и пациентом. Встретившись с трудностями, скажем, при выделении аппендикса, врач вынужден был применить ряд сравнительно грубых манипуляций в брюшной полости. Хирург пытался успокоить больного, прося потерпеть еще немного. Но тот снова и снова требовал: «Усыпите!» Тогда врач, стремясь облегчить его состояние и получить возможность спокойно закончить операцию, командовал: «Дать наркоз!»

Больной несколько раз вдыхал через маску пары эфира и засыпал глубоким сном. Далее наркотизатор только подливал понемногу эфир через маску, чтобы поддержать сон до нужного момента.

С течением времени метод общего обезболивания совершенствовался (были созданы специальная техника, лекарственные препараты, аппаратура), и теперь даже выделилась специальность анестезиология.

В операционной имеются приборы, с помощью которых строго дозируется количество необходимого вещества. Но пока еще не создан препарат, применение которого было бы во всех случаях абсолютно безопасным и эффективным. Выбор того или иного обезболивающего средства и метода его введения является делом чрезвычайной важности, требует большой осторожности и внимания. При этом учитывается личный опыт врача-наркотизатора, физическое, нервно-психическое состояние больного, длительность операции, а также ряд других факторов.

В последние годы в нашей стране разрабатывается новый метод обезболивания - электронаркоз. Воздействием токов определенной формы и интенсивности вызывается глубокий сон.

Многообразие анестезирующих средств и методов их применения позволяет осуществлять различные по времени и тяжести операции. Хирургам стали доступны такие области, которые раньше были совершенно недосягаемы.

ЗАГЛЯДЫВАЯ В ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ

Хирургия как наука и искусство уходит своими корнями в далекое прошлое. В течение почти двух с половиной тысяч лет, прошедших со времени великого врача и мыслителя Гиппократа (460-377 годы до нашей эры), развитие медицинской науки, в частности хирургии, то шло быстро, то замедлялось и почти останавливалось.

Особый упадок в хирургии наступил в средние века, причем в тех странах, где господствовала католическая церковь, которая объявляла хирургию греховным занятием. Даже во времена крестовых походов запрещалось оказание помощи раненым и больным.

Церковные деятели всех стран вели жестокую борьбу с прогрессивными течениями и особенно в медицине. Знахари и монахи Древней Руси верили в мнимые силы, изгоняющие «злой дух», считали заболевания проявлением порчи, действием дурного глаза, прибегали к заговорам, молебнам. Суеверие приводило к нелепым приемам лечения больных, и в результате они часто погибали. Попы же объясняли их смерть греховностью человека и вмешательством дьявола.

В средние века хирургия не относилась к медицине. Хирурги были ремесленниками и составляли особое сословие. Их никто не обучал в школах. Они поступали к опытному «хирургу», сопровождали его во время посещений больных, носили инструменты, перевязочный материал и помогали при операциях и перевязках. Накопив необходимый опыт, ученик держал экзамен, его принимали в члены братства, и он начинал самостоятельную работу. Некоторые из них становились видными врачами-хирургами. Как, например, выдающийся французский хирург Амбруаз Паре (середина XVI века).

История медицины свидетельствует, что хирургия была делом цирюльников, банщиков и даже палачей, хирургическая репутация которых стояла высоко; им нередко приходилось вправлять вывихи и лечить переломы костей и гнойные раны, полученные при пытках.

Известны факты, когда личным хирургом короля и придворных был палач.

Главным инструментом хирурга с глубокой древности является нож; изменилась его форма, размеры, металл, из которого он изготовлялся, но сохранилось основное назначение - рассекать ткани.

Хирургические инструменты заимствовались в быту. Амбруаз Паре, например, вынужден был однажды извлекать у герцога Гиза обломок копья, застрявший в черепных костях позади ушной раковины, с помощью кузнечных клещей, так как обычными хирургическими инструментами это сделать не удавалось. Ухватив клещами, торчащий конец копья, Паре уперся в герцога ногой и с трудом вытащил обломок. «Хотя метод лечения был жесток, - писал он, - но раненый оказался вынослив и выздоровел».

Пройдет много времени, прежде чем медицина выйдет на широкую дорогу, и врачи начнут не только успешно лечить больных консервативно, но и оперировать их в случае необходимости.

Медицинская помощь раненым и больным на строго научной основе стала возможной только в XIX- XX веках благодаря открытиям в области биологии, медицины и химии.

Использование наркоза (обезболивания) в клинике дало могучий толчок движению хирургии и совершенствованию ее техники.

Были найдены средства и методы борьбы с гнойной инфекцией ран, не потерявшие своего значения и сегодня.

Антисептический метод, когда бактерии уничтожались с помощью химических растворов (сулемы, карболовой кислоты), вскоре уступил пальму первенства асептическому методу (безгнилостному). Этот прогрессивный метод борьбы с микробами при помощи высокой температуры под повышенным давлением практически уничтожает не только микробов, но и все виды спор. Впервые он начал применяться в микробиологии, и в скором времени был перенесен в хирургическую практику.

Таким образом, применение обезболивания, введение антисептики, а затем асептики произвело в конце XIX века переворот в хирургии, поставило ее на твердую научную основу и создало необходимые условия для широкого развития всех областей медицины. В тот же период быстро стала развиваться полостная хирургия, зародившаяся при лечении гинекологических заболеваний. Разрабатываются методы операций на желудочно-кишечном тракте и операций паренхиматозных органов живота (печени, почек). Скальпель в руках русских хирургов впервые проникает в грудную полость - стали возможными операции на легких и органах средостения (сердце, пищеводе). Таким образом, намечается выделение так называемых «узких» хирургических специальностей.

Неоценимый вклад в развитие хирургии как науки в XIX веке внес великий русский хирург и педагог Н. Пирогов. Он же заложил и научные основы военно-полевой хирургии. Позднее успешно развивал его идеи и претворял их в жизнь Н. Склифосовский, особенно на театре военных действий в Болгарии и в русско-турецкой войне 1877-1878 годов. Преемником Пирогова и Склифосовского в советский период стал академик Н. Бурденко. Несмотря на то, что эти ученые жили и творили в разное время, их объединяет и роднит безграничная преданность медицине, врачебному делу, высокие моральные качества, патриотизм, чувство долга по отношению к своему народу. Они были подлинными новаторами, первопроходчиками в науке, обогатившими медицину открытиями, оригинальными приемами и методами лечения раненых и больных. 3 августа 1897 года (по старому стилю) на открытии памятника Н. И. Пирогову в Москве на Девичьем поле Склифосовский произнес речь, в которой с полным правом сказал: «Собирание земли русской почти закончено... мы вступили в колею самостоятельной жизни. У нас есть своя литература, есть наука и искусство, и стали мы на всех поприщах культуры деятельными и самостоятельными... Народ, имевший своего Пирогова, имеет право гордиться, так как с этим именем связан целый период врачевания. Начала, внесенные в науку Пироговым, останутся вечным вкладом и не могут быть стерты со скрижалей ее, пока будет существовать европейская наука, пока не замрет на этом месте последний звук богатой русской речи. У нас нет своего русского Храма Славы, но если когда-нибудь создается «народный пантеон», то там отведено будет место «великому врачу и гражданину».