Твоя чужая жизнь (СИ) - Андреева Марина Анатольевна - Страница 2

— Невеста невестой. Я ж не ты. Одно другому не помеха, — отмахнулся друг. — Ну что, к Лизке?

— Не. Знаешь, как-то мы в последнюю встречу… я лучше погуляю пока. Да и неприятно, когда при тебе бывших окучивают. Звони, как освободишься.

— Ну, ок. Как скажешь. Надеюсь, без обид? Думаю, часика мне хватит. Далеко не уходи. Она, конечно, ого-го! Но и я не резиновый. Ночью мисс Июнь была с журнальчика одного… — Кирилл мечтательно закатил глаза, — горячая штучка.

— Иди уже. Горячая штучка.

Коля встал на Аничковом мосту, смотря вслед единственному оставшемуся верному другу, чья жизнь, стремления и возможности теперь в корне отличались от его собственных. В порыве откровенности он как-то ляпнул в скайпе, что жаждет отомстить. Думал, что друг начнет отговаривать, но, вопреки ожиданиям, тот поддержал. Даже пообещал помочь, чем сможет. И не обманул. За минувшие пять лет он умудрился раздобыть немало информации о делах компании, в которой когда-то Колин отец был председателем совета директоров.

Окунувшись в воспоминания и не замечая окружающего, Коля брёл, куда глаза глядят.

Он был уверен в том, что гибель отца не была случайностью, как показало следствие, упекшее за решётку некоего гражданина, не имевшего никаких мотивов, но, якобы, злоупотребившего запрещёнными психотропными веществами. И именно поэтому собирал подробное досье на каждого из членов совета директоров, а особенно на того, кто после выкупа акций получил контрольный пакет и занял место отца. Не верил он в столь странные случайности. Сначала человека по неосторожности — застрелили, затем счета в банке как по волшебству — опустели, а в завершение нагрянули кредиторы и вынудили продать всё движимое и недвижимое имущество. В результате, Колина семья была вынуждена переехать из элитной квартиры на Рубинштейна в крохотную однокомнатную на окраине. Возможно, если бы не эти перемены, мать перенесла бы со временем потерю мужа, но все эти изменения окончательно подкосили её. И это лишь добавляло решимости мстить. И не только за это хотелось отплатить. Но и за бросившую его Лизку, которая, узнав, что его семья обанкротилась, решила, что им не по пути. За то, что, не дотянув полтора года до диплома, вместо практики за рубежом пришлось перевестись на вечернее отделение и пойти работать. А дальше — веселее. Вместо помощи семье — никогда не входившая в его планы армия. За то, что пришлось научиться воровать и врать. За то, что все его мечты и планы канули в прошлое…

Весело галдящая компашка нагнала Колю. Парню показалось, что весь мир превратился в шумный водоворот образов и звуков. Его, то с одной стороны, то с другой, постоянно кто-то задевал. Что-то кольнуло в спине, и мир стал ярче и замедленнее, мысли увязали, цепляясь одна за другую и не давая сосредоточиться. Хоровод тел и звуков вызывал головокружение и желание вырваться из этой паутины, но везде были люди. Они куда-то медленно продвигались, ненавязчиво подталкивая молодого человека вперёд. Где-то неподалёку завывала тягучей сиреной «скорая помощь». Звук сводил с ума. В какой-то момент впередиидущие расступились. Просвет между тел показался путём к свободе. Кто-то мягко подтолкнул сзади, придавая уверенности в правильности решения, и Коля что было сил побежал, медленно и молниеносно одновременно. В одно мгновение прошла целая вечность. Визг тормозов. Удар. Полёт. Удар. Боли нет. Звуки размазались.

«Угодил под колёса? Как же так вышло? Как всё глупо… кто же отомстит?» — Коля попытался открыть глаза, надеясь сосредоточиться на окружающем, но сознание заволокла темнота.

Звуки вернулись. Всё так же мерзко где-то рядом завывает сирена. Боли по-прежнему нет. Запахов нет. Темнота.

Яркий свет пробивается сквозь веки. Жужжание какой-то аппаратуры. Тело не ощущается, и это пугает.

«Я умер?» — непонятно к кому обратился он.

«Уйди!» — раздался, словно в ответ, женский голос.

«Что?»

«Уйди из моей головы!» — повторил тот же голос, но уже с нажимом.

«Я брежу…» — подумал Коля, мечтая проснуться и забыть о непонятном голосе, как о страшном сне.

«Уйдиии… уйди… уйдиииии…» — завизжал голос.

Как ни старался парень отключить сознание — голос не затихал. Наконец-то навалилась долгожданная темнота. Покой. Вспышки света. Взволнованные голоса.

— Скальпель.

— Зажим…

Голоса окружающих радовали. «Я слышу. Значит жив. Всё ещё впереди…»

— …жить будет. Как там второй?

— Нормально, как ни странно. Лучше, чем она, — в голосе явно немолодой женщины извне слышалось сочувствие.

— Полиция нос не сунет?

— Нет, конечно. Ты знаешь, кто её папик? С ним опасно связываться.

— И что? У нас такие клиенты не редкость.

— Да ничего. Клиент клиенту рознь. Поторопились мы. Её бы в другую клинику переправить лучше, — в интонации сквозило презрение. — И пусть они отбиваются. Иначе — влипнем.

— А парень?

— При нём ни документов, ни денег, ни страховки. Одет неплохо, но думаю, риска нет. Её папаше сейчас не до него. Оставит здесь и забудет. Афишировать произошедшее ему не с руки.

— Ну да. Она ж его сбила! Надо для приличия хоть на лечение с него что-то содрать, типа чтоб делу ход не пустили.

— Ты разве не поняла, кто её папаша? Как бы отвязаться от неё без последствий. Но если ты такая смелая и жадная, сходи к нему и всё выскажи. Поиграй на совести, может, что и выгорит. Лишнее финансирование не помешает.

— Вот и пойду!

«Что происходит?» — попытался спросить Коля, но не произнёс и звука.

«Уйдиииии…» — вновь взвизгнул голосок внутри головы.

«Бред…» — резюмировал парень, решив не развивать прогрессирующую шизофрению разговорами с непонятными голосами.

«Убирайся! Уйди…»

— Оп… да она же очнулась…

— Следить надо было. А если всё слышала? — резко произнёс мужской голос. — Снотворное ей.

— Что делать с ней будем?

— Думать надо было, прежде чем тащить сюда кого попало! Да ещё и с хвостом! — в интонациях прорезался металл, заставляющий замереть в страхе даже мысли. А следом он уже стал слащаво мягким и зазвучал под самым ухом: — Девочка, ты жи-ить будешь. Слышишь? Слы-ышишь, мы зна-аем. Моли бого-ов за то, что подарил такого папашу. Её место теперь в психушке, а там к пациентам не особо прислушиваются, — последняя фраза прозвучала куда-то в сторону.

— Леонид Витальевич, а если вышло? Как же мы… вот так… — в голосе чувствовалась растерянность.

Лёгкое покалывание в руке.

— Тогда нам и парня хватит, а от этой…

Головокружение и темнота.

— Посмотрите, что она с ним сделала? — решительно произнесла явно немолодая женщина.

В её голосе сквозил страх. Не страх за пациента или кого-то близкого. Страх, граничащий с паникой. Страх на уровне инстинктов самосохранения.

— По сторонам будет смотреть, — довольно сухо, с лёгкой ноткой раздражения отозвался мужчина. — Надеюсь, вы понимаете — огласка мне не нужна. Меня дочь беспокоит.

«Папаааа… папочка… мне страшно… я нечаянно… не хочу… в тюрьму…» — мысленно молила Юля. Всё произошедшее накануне как-то смазалось в памяти. Она по просьбе отца поехала с ним пообедать. Узнала про потенциальную возможность обрести «новую маму». Вернулась домой. Там было одиноко и скучно. Звонок подруге. Улица. Невыносимая, несвойственная концу августа жара. Мотоцикл. Неожиданный приступ слабости и головокружения. И мир вдруг завертелся.

«Где я? Я не могу умереть! У меня сестра, мама… и я… я должен отомстить!» — как будто не снаружи, а внутри головы раздался растерянный мужской голос.

«Не надо мстить… я не… не хотела…» — мысленно произнесла Юля, и прозвучала фраза как-то подавленно, испуганно.

— Наш смертничек в сознание приходит. Это обнадёживает, — женский голос извне.

— Ладно. Я доплачу, пришлёте счет. А как она?

«Я тут!» — пыталась выкрикнуть Юля, но не чувствовала своего тела.

— Уже перевезли из операционной в соседнюю палату, — ответил женский голос извне.