Воспоминания дипломата - Новиков Николай Васильевич - Страница 71

Вдоволь испытав необычные купальные ощущения и надышавшись «ароматными» испарениями моря, мы с Днепровым подплываем к берегу. Чтобы прочно стать ногами на дно, надо проделать серию поистине эквилибристских упражнений. В конце концов это нам удается, притом благополучно: рассола мы не глотнули. Теперь – в кабинки под пресноводный душ, чтобы смыть с себя налет минеральных солей, пока они не успели разъесть кожу.

В ресторане мы залпом выпиваем по бутылке ледяного лимонада. Обуявшая нас страшная жажда, видимо, также вызвана злокозненным влиянием Мертвого моря.

Все это время Ирина Александровна скучает с вязаньем в руках. Для нее в нашей экскурсии нет ни малейшего интереса – она бывала здесь раньше и все испытала сама. Даже как гид она здесь бесполезна. И, зная все это, все же поехала с нами. Вероятно, она все-таки здорово томится от безделья в богоспасаемом граде Иерусалиме.

У здания патриархии прощаемся с нашей спутницей.

После завтрака в отеле мы с Днепровым отправляемся в управление британского Верховного комиссара, получаем запрошенные нами материалы и тем самым кончаем с делами, ради которых остановились в Иерусалиме. Затем я звоню в Каир, предупреждаю советника Д. С. Солода о том, что в субботу 19 августа приеду в Александрию, и прошу его вместе с двумя другими сотрудниками быть в это время там, чтобы ввести меня в курс дел посольства.

Утром 18-го, позавтракав приевшейся овсянкой, бросаем последний взгляд на отель – импозантный, целый и невредимый. Пока! Через год «Царь Давид» будет взорван сионистскими террористами. В отеле погибнет министр-резидент на Ближнем Востоке лорд Мойн.

Из Иерусалима едем через Вифлеем, Хеврон и Газу. В Газе, небольшом арабском городке, делаем остановку, поглощаем в местной харчевне, громко именуемой рестораном, скудный ланч – и снова в путь. Теперь уже по Синайскому полуострову, а стало быть, по территории Египта, откуда почтя 40 дней назад предприняли свое путешествие.

Ночуем в небольшом приморском селении Эль-Ариш – местопребывании главной английской военной базы на Синайском полуострове.

Утром поднимаемся с рассветом и, слегка перекусив, покидаем Эль-Ариш. До Александрии, куда должны сегодня добраться, около 400 километров. Нашими этапами на этом пути были Исмаилия, на западном берегу Суэцкого канала, и городки Нильской дельты Танта и Даманхур.

И вот наконец мы в александрийском предместье Сиди-Бишре, где расположена дача посольства. Машина тормозит перед виллой-пароходом. Нас здесь ждут: первыми опрометью сбегают к машине мои малыши, за ними спускается жена. На верандах-палубах показываются и другие «пассажиры парохода», как живущие здесь летом, так и вызванные мною из Каира.

Предлагаю водителям отдохнуть у нас на даче, поесть и выпить кофе. Но они благодарят и отказываются: еще из Иерусалима они заказали для себя номер в гостинице и теперь торопятся туда для более основательного отдыха. Мы с признательностью пожимаем им руки и расстаемся. Я решаю послать в ливанский МИД отзыв о том, как образцово они справились со своими нелегкими обязанностями.

Отдохнуть требуется и нам. Да где там! Нас засыпают вопросами, расспрашиваем и мы – о делах семейных, о делах посольства, о политических новостях.

А потом спешим к морю. Для этого надо только пересечь мостовую и пройти десятка два метров по пляжу. Именно так и поступаем. В спокойную погоду море напротив дачи по колено – даже для закоренелых трезвенников, – и чтобы окунуться, надо немало прошагать по дну.

Вечер мы проводим в широком товарищеском кругу – в гостиной у нас собираются все «пассажиры» дачи-парохода. Без конца заводится патефон, слушаем новые советские пластинки, недавно привезенные из Москвы. Среди них одна особенно приходится всем по душе и своей удивительно лирической мелодией, и волнующими словами песни. Слушаем ее, затаив дыхание, переносясь мыслью на родину, в ближний тыл фронта… «С берез – неслышен, невесом, – слетает желтый лист. Старинный вальс «Осенний сон» играет гармонист. Вздыхают, жалуясь, басы, и, словно в забытьи, сидят и слушают бойцы, товарищи мои».

В течение вечера эту пластинку ставят много раз. Расходимся по своим комнатам поздней ночью.

В понедельник утром я с сотрудниками посольства выехал в Каир. В это лето Александрия лишь частично функционировала – как летняя столица Египта. Все основные государственные деятели находились в Каире, и наше место было там.

Кратчайшая и удобнейшая дорога из Александрии в Каир вела через Западную (или Ливийскую) пустыню, окраину великой Сахары. Чтобы попасть от дачи посольства на автостраду, надо было пересечь весь город, протянувшийся вдоль морского побережья почти на 20 километров, а затем еще обогнуть соленое озеро Марьют.

Монотонно течет час за часом, приближая нас к столице Египта. Вдали показываются контуры ее бессменных стражей, величественных пирамид. Мы оставляем их вправо от себя и мчимся по окраине Гизы, параллельно Нилу. А вот и тенистая улица Рефаа, с нашим опустевшим на лето домом. Не заезжая туда, направляюсь прямо в посольство. Там меня ждут дела. И, едва войдя в свой кабинет, я с головою погружаюсь в них.

Почти всю следующую неделю кружился я в водовороте накопившихся и вновь возникавших, больших и малых дел, работая с раннего утра до поздней ночи, а нередко и ночью, благо дома меня никто не поджидал и не укорял за то, что пренебрегаю здоровьем.

В один из первых дней этой суматошной недели я встретился с Наххас-пашой по его просьбе. В его кабинете в МИД мы были вдвоем – статс-секретарь Салахэддин-бей, обычно участвовавший в наших беседах, на этот раз почему-то отсутствовал. Дружески тряся мою руку, премьер-министр говорил:

– Мы так давно не виделись, господин посол, что, едва узнав о вашем возвращении в Каир, я тотчас же захотел побеседовать с вами. В дипкорпусе на вас сейчас, наверно, огромный спрос. Ведь вы неиссякаемый источник сенсационных вестей.

– Ну, каирские газеты давно опередили меня с моими вестями, – отклонил я от себя чрезмерный комплимент. – Если, конечно, вы, господин премьер, имеете в виду мою миссию в Сирию и Ливан.

– Именно ее. И я спешу одним из первых в Египте поздравить вас с ее результатами. Какой благоприятный поворот произошел в странах Леванта за последние недели! Я должен с твердым убеждением засвидетельствовать, что принципы советской дипломатии не расходятся с ее практическими делами. Египетское правительство горячо приветствует ваши акты признания Сирии и Ливана независимыми государствами. Эти акты блестяще подтверждают последовательность внешнеполитической линии Советского Союза в отношении арабского мира. Ничто так не ободряет нас, арабов, как эта поддержка нашего стремления к самостоятельному государственному существованию. Она вселяет в нас уверенность, что наши национальные цели будут достигнуты, какие бы препятствия ни вставали на нашем пути.

Отвечая премьеру, я сказал, что очень хорошо понимаю его чувства и что с большим удовлетворением выслушал столь высокую оценку внешней политике Советского правительства. Слова премьера – красноречивое доказательство доверия к ней, а взаимное доверие – самый прочный цемент, скрепляющий подлинно дружественные отношения между странами.

Оптимистические нотки звучали и в других высказываниях Наххас-паши в ходе нашей беседы. Так, когда мы коснулись неизбежной темы скорого окончания войны, он утверждал, хотя и в довольно расплывчатой форме, что мир должен принести с собою перемены к лучшему в государственном статусе Египта, что приближается момент осуществления его заветных национальных чаяний. С энтузиазмом говорил он о перспективе объединения арабских стран, которое позволит им эффективно противостоять любым враждебным проискам.

Я впервые видел Наххас-пашу в таком приподнятом настроении. Вызвано оно было, несомненно, общим политическим подъемом в арабских странах, в особенности в Египте, где с каждым днем набирало силу национально-освободительное движение, развертывавшееся в то время под знаменами Вафда. Расставаясь с премьером, я, не кривя душой, пожелал ему и египетскому правительству успеха в осуществлении национальных целей Египта.