Сказки для добрых сердец - Абрамцева Наталья - Страница 15

15

— Я понимаю, — печально сказал туман.

Белая пышная лента быстро свернулась, тропинка снова стала заметной, а туман снова стал прежним печальным туманным облачком.

Совсем загрустил туман. Вдруг видит — невдалеке что-то белеет. Туман пригляделся, но было темно и плохо видно. Ведь уже ночь наступила. «Интересно, — думал туман, — кто-то белый, и я — белый. Может быть, мы сумеем подружиться?..»

Туман тихо поплыл к тому, кто белел. Оказалось, что это березы. Целая березовая роща. Листва берез терялась в темноте, а кора стволов казалась в лунном свете еще белее.

— Милые березы, — робко сказал туман, — вы так красивы, а я так одинок. Станьте моими друзьями, пожалуйста.

— Мы бы рады, но… Мы бы рады, но… Мы бы рады, но… — прошептали березы по очереди.

— Мы бы рады, — закончила за всех самая красивая береза, — но мы красивы. Ведь ты тоже так считаешь?

— Конечно, — подтвердил туман, — вы очень красивы. Вы прекрасны! Но разве ваша красота мешает нам дружить?

— Да, — сказала самая красивая береза, — мешает. Если мы будем дружить, если пустим тебя в нашу рощу, мы… Мы будто исчезнем. Ты белый, и мы белые. Мы будто растворимся в тебе, и никто не сможет нами любоваться. А зачем тогда наша красота?

— Но, — пробовал спорить туман, — сейчас ночь. Для кого же ваша красота?

— Как?! — заволновались березы. — А ночные мотыльки? А ночные цветы? А ветер ночной?

— А ночь сама? — спросила самая красивая береза и добавила — Нет, туман, не обижайся, но нам нельзя дружить. Уходи, пожалуйста.

И поплыл печальный туман снова искать друга. А кого? А где? Не знал он. И вдруг видит: в траве что-то маленькое, белое, как клочок тумана, только с длинными ушами и коротеньким хвостиком. «Ну уж с этим маленьким пушистым клубочком я обязательно подружусь. Во что бы то ни стало!» — решил туман.

Он подкрался к ушастому, осторожно, как пушистой шапкой, накрыл его и спросил:

— Ты кто?

— Заяц, — быстро ответил тот и спросил — А ты? — и добавил — Я тебя боюсь!

— Заяц! Ну, конечно, ты заяц. Теперь я вижу. А я — туман, — мягко ответил туман. — Ты меня не бойся. Я хочу с тобой дружить. Согласен?

— Согласен. Согласен. Я на все согласен. Потому что я боюсь. Утром начнем дружить.

— Нет, нет, нет, — заволновался туман, — не утром. Сейчас. Утром я растаю. Я вообще могу быть только ночью.

— А я ночью так боюсь!!! Боюсь темноты! Боюсь волка! Боюсь просто потому, что боюсь. Так боюсь, что меня, можно считать, почти и нет. А значит, дружить с тобой я не могу, — выпалил заяц. — Извини! Я домой!

Прыгнул заяц в сторону, и не видно его. А туман снова один. «Что же я за несчастный, — заплакал туман (а слезы тумана люди росой называют). — Что же никто со мной не дружит? Почему я никому не нужен?»

Но не долго плакал туман. Скоро услышал он громкое хлопанье сильных крыльев, щелканье сильного клюва, сердитое уханье. А потом увидел желтые-прежелтые яркие круглые глаза. Глаза то ли сердитые, то ли добрые — сразу не скажешь. Мудрая птица опустилась на ветку старой ели.

— Плачешь? — то ли насмешливо, то ли сочувственно спросила сова и добавила — Глупый…

— Почему глупый? — вздохнул туман.

— Потому что глупо то, что ты говоришь: «Я никому не нужен». Так не бывает. Не бывает, чтобы кто-то не был нужен, просто необходим, хотя бы кому-то одному на свете, — спокойно сказала сова.

— Ты точно это знаешь? — с надеждой спросил туман.

— Я — сова, — хлопнули желтые глаза, — могу ли я что-то знать не точно?

— И ты знаешь, кому необходим я? Ты поможешь нам стать друзьями?

— Знаю, помогу, — медленно ответила сова и, помолчав, добавила — Жаль. Жаль, конечно, что ты не сам его нашел. Ну да ладно. Лети за мной.

Сова расправила сильные мягкие крылья и полетела не высоко и не быстро, а туман послушно поплыл за ней. Недолог был их путь. Вот и небольшое озеро, поросшее по берегам зеленой осокой. Послышались тихие звуки: жалуется кто-то, вздыхает, сетует.

— Сова, — позвал туман, — послушай, это озеро жалуется.

— Вот как, — спокойно сказала сова, будто сама не слышала, — вот как. — И она опустилась на ветку старого дерева, что росло возле озера. Туман окружил озеро. А сова спросила:

— О чем вздыхаешь, озеро?

— Ах! Беда, беда, беда у меня, — заволновалось озеро, — я сейчас выйду из берегов. От слез.

— Ты плачешь? — спросила сова.

— Ты плачешь… — вздохнул туман.

— Нет, — ответило озеро, — не я. Плачут мои рыбы, что у меня живут. Они не могут уснуть. Слишком ярко горят звезды. Свет звезд дробится в моей воде, становится еще ярче, слепит рыб, не дает им спать. Вот рыбы и плачут. И столько слез они наплакали, что слезы их и вода моя в берегах у меня не умещаются. Ах, — волновалось озеро и само чуть не плакало, — жаль мне бедных рыб моих.

— Вот как, — будто бы радушно сказала сова и улетела. А туман? Туман повис над озером и укрыл его плотным пушистым ковром-одеялом. Яркие лучи прекрасных, но немного беззаботных звезд тонули, терялись в клубах тумана и не мешали спать ни одной, даже самой беспокойной рыбке.

— Спасибо тебе, — сказало озеро туману, — спасибо. Ты спас моих рыб и меня. Ты настоящий друг.

— Да нет, — смутился туман. — Спасибо тебе.

— Мне? — очень удивилось озеро. — За что?

— За то, что я тебе нужен, — ответил туман.

Вот и все. Теперь, когда ты увидишь над озером белые клубы тумана, ты поймешь, что все в порядке: рыбы спят, а два друга, туман и озеро, о чем-то беседуют. Или молчат. Но вдвоем.

…Может быть, серьезные ученые назовут эту историю сказкой, выдумкой. Может быть, скажут они, туман совсем не потому стелется над озером. Может быть. Но это не страшно. Я рассказала то, что узнала от озера, тумана и совы.

КТО СОБИРАЛ ГРИБЫ?

Жили-были три лесных лягушонка. Однажды сидели они на пеньке и смотрели в три разные стороны: высматривали что-нибудь забавное. Вдруг один лягушонок говорит:

— Человек, кажется.

— Грибник, наверное, — сказал другой.

— Неинтересно, — не глядя, отозвался третий.

— Если это грибник, то довольно странный, — заинтересовался первый лягушонок.

И точно. Серьезный пожилой мужчина. Строгий элегантный костюм, галстук, черные туфли, белая сорочка. В одной руке — огромный раскрытый зонт. Пасмурно, но дождя не было, каждый лесной житель подтвердит. И тем не менее мужчина шел под зонтом. Осторожно шел, стараясь ступать только по тропинке. И каждый раз удивленно оглядывался, когда ветки деревьев цепляли его огромный зонт. В другой руке — крохотная корзиночка. Значит, правда, грибник. Хотя, как сказал первый лягушонок, довольно странный.

Ведь грибники — они какие: в спортивных костюмах, в рубашках, завязанных на животах, джинсах, старых плащах. Такого наглаженного, элегантного грибника лягушата видели впервые.

— Посмотрим, — хором сказали они.

Прыгнули с пенька, спрятались и стали по очереди выглядывать. Странный грибник подошел к пеньку. Растерянно оглядывается, будто случайно сюда, в лес, попал. Но дело было не так. Попал он сюда по назначению врача. Этот грибник был очень серьезным ученым. Он очень много работал. Даже о выходных думать не хотел. Но однажды в его научный институт пришел врач: поликлиника прислала. Осмотрел врач ученого и говорит:

— Очень много вы работаете, отвлечься надо. Советую на природу выезжать. Настоятельно рекомендую в лес по грибы.

Ученый — человек пунктуальный. С врачом спорить не стал: раз советует, значит, надо. Вот поэтому он и оказался в лесу. Но конечно, в обычном своем костюме, а не в рубашке, завязанной на животе, и, конечно, с зонтом — на всякий случай.

Ученый так долго был занят своими научными формулами, так давно не бывал в обыкновенном лесу, что совершенно забыл, как нужно собирать грибы. И как вообще вести себя в лесу. Ему бы оставить зонт в машине, надеть что-нибудь посвободнее… Тогда и трава под ногами не путалась бы, и ветки деревьев не казались бы такими длинными и колючими. С трудом прошел он несколько метров по влажной лесной траве, через редкий перелесок от своего автомобиля до спасительного ориентира — пенька. Хотел было присесть — не решился; пыльным показался пенек.