Хроники Эмбера I-II - Желязны Роджер Джозеф - Страница 34

Я попытался представить, что говорят во дворце по поводу моего приговора, но ничего путного в голову не приходило.

Что ж, когда Эмбер окажется во тьме, Эрик горько пожалеет о том, что он со мной сделал. Я знал, что так будет, и это хоть немного меня утешало.

Так началась моя жизнь во тьме, и я не мог измерить ее течение. Думаю, и зрячий не отличил бы день от ночи в этом мрачном подземелье.

Время шло своим чередом, не поддаваясь никакому учету, и иногда меня бил озноб и охватывал страх, потому что я не мог понять, провел я в своей камере много недель, часов, месяцев или лет.

Я старался вообще не думать о времени. Я спал, ходил (я уже точно знал, куда поставить ногу и где надо повернуть) и размышлял о своей прошлой жизни. Иногда я сидел, скрестив ноги, и дышал ровно и глубоко, стараясь опустошить мозг от мыслей. Это помогало — думать ни о чем.

Эрик был далеко не дурак. Я не потерял своей силы, но теперь не мог ею воспользоваться. Слепому не нужна была власть над отражениями.

Борода моя отросла до груди, волосы свисали ниже плеч. Первое время я умирал от голода, но затем аппетит пропал. Когда я вставал слишком резко, у меня начинала кружиться голова.

Мне снились кошмары, в которых я был все еще зрячим, и тем горше были пробуждения. Постепенно я начал забывать события, приведшие к моей слепоте. Мне начало казаться, что они произошли не со мной, а с каким-то другим человеком. Может, так оно и было.

Я очень сильно похудел. Я пытался представить, каким бледным и изможденным сейчас выгляжу. Несколько раз мне хотелось заплакать, но я был лишен этой возможности. Слезные железы не желали функционировать. Когда я думал, что человека можно довести до такого состояния, мне становилось страшно.

Однажды я услышал, как в дверь тихо поскреблись, но не обратил на это внимания. Звук повторился, и вновь я промолчал. Затем послышался тихий голос, зовущий меня по имени.

Я пересек камеру.

— Здесь, — сказал я.

— Это я, Рейн. Как ваши дела?

Я расхохотался.

— Прекрасно! Ох, лучше не придумаешь! Бифштексы, шампанское, танцовщицы чуть не каждую ночь. Боже! Ну и вопросы ты задаешь!

— Простите, — прошептал он. — Честное слово, я ничем не могу вам помочь. — И в голосе его прозвучала неподдельная боль.

— Знаю, — ответил я.

— Если б только мог, я бы все для вас сделал.

— Тоже знаю.

— Я кое-что вам принес. Возьмите. — Маленькое окошко в нижнем углу двери скрипнуло, открываясь.

— Что это? — спросил я.

— Чистая одежда. И три буханки свежего хлеба, головка сыра, немного говядины, две бутылки вина, блок сигарет и несколько коробков спичек.

Голос мой охрип от волнения, в горле пересохло.

— Спасибо, Рейн. Ты — хороший человек. Как тебе удалось ко мне прийти?

— Я знаком со стражником, который сегодня дежурит. Он будет молчать. Он слишком многим мне обязан.

— Смотри, как бы ему не пришло в голову заплатить тебе все долги сразу, написав донос. Я, конечно, очень тебе благодарен, но больше не приходи. Естественно, я уничтожу улики, которые могут тебя выдать.

— Мне жаль, что все кончилось так печально, Корвин.

— Мне тоже. Спасибо, что подумал обо мне, несмотря на повеление Эрика забыть мое имя.

— Это было несложно, — сказал он.

— Сколько времени я здесь пробыл?

— Четыре месяца и десять дней.

— Что нового в Эмбере?

— Эрик правит государством. Других новостей нет.

— Где Джулиан?

— В Арденнском лесу, командует войском.

— Почему?

— С некоторых пор какие-то загадочные существа стали проникать к нам из других отражений.

— Понятно. А Каин?

— Развлекается в Эмбере. В основном пьет вино и ухаживает за женщинами.

— Жерар?

— Назначен адмиралом флота.

Я вздохнул с облегчением. Честно говоря, я боялся, что Жерар попадет в немилость после того, как он увел эскадру на юг, освобождая мне путь.

— О Рэндоме ничего не слышно?

— Он — пленник, но находится под домашним арестом.

— Что? Рэндома взяли в плен?

— Да. Он прошел Лабиринт в Ребмэ и переместился в Тронный зал Эмбера. Прежде чем его схватили, он успел ранить Эрика из арбалета.

— И его не казнили?

— Ходят слухи, что Рэндом женат на дворянке из Ребмэ. А Эрик в данный момент не хочет осложнять отношений между королевствами, одно из которых является зеркальным отражением другого. У Муари сильное войско; поговаривают, Эрик намеревается на ней жениться и сделать своей королевой. Интересные слухи, хотя, конечно, глупо им верить.

— Да, — согласился я.

— Вы ведь очень ей нравились, правда?

— Может быть. Откуда ты знаешь?

— Я присутствовал в Тронном зале, когда Рэндому произносили приговор, и мне удалось с ним поговорить. Миледи Вайа, его жена, попросила разрешения жить вместе с мужем под домашним арестом. Эрик до сих пор не решил, что ответить.

Я с удивлением подумал о слепой женщине, которую никогда не видел.

— Как давно это произошло? — спросил я.

— Мм-мм… Рэндом появился в Эмбере тридцать четыре дня назад. Вайа подала прошение неделей позже.

— Она, должно быть, странная женщина, если действительно любит Рэндома.

— И я так думаю, — согласился Рейн. — Более неподходящую пару трудно себе представить.

— Если увидишь Рэндома, передай ему привет и вырази мое сочувствие.

— Хорошо.

— А где мои сестры?

— Дейдра и Льювилла остались в Ребмэ. Леди Флоримель осыпана милостями и стала одной из первых придворных дам. Я не знаю, где сейчас Фиона.

— О Блейзе я тебя не спрашиваю. Уверен, что он погиб.

— Наверное, — сказал Рейн. — Хотя тело его так и не было обнаружено.

— О Бенедикте ничего не слышно?

— Нет.

— А о Бранде?

— Ни слуху ни духу.

— Что ж, будем считать, я достаточно подробно расспросил тебя о своей семье. И хватит об этом. Ты сочинил какие-нибудь новые баллады?

— Нет, — ответил Рейн. — Работаю сейчас над «Осадой Эмбера». Не знаю, станет ли мое произведение популярным, но запретят его в любом случае.

Я протянул руку через маленькое окошко в углу двери.

— Я хочу пожать тебе руку, — сказал я, и тут же почувствовал прикосновение его пальцев. — Спасибо тебе за все, но больше не приходи. Глупо так рисковать.

Он сжал мою руку, что-то пробормотал и ушел.

Я нащупал пакет с едой, вскрыл его и до отвала наелся мясом — самой сытной пищей, которая там была, — и хлебом. Оказывается, я совсем забыл, что есть можно вкусно. Затем меня стало клонить ко сну, и я задремал, а проснувшись, откупорил бутылку вина.

В моем ослабленном состоянии потребовалось совсем немного, чтобы захмелеть. Я закурил сигарету, уселся на соломенный тюфяк, облокотился о стену и расслабился.

Я помнил Рейна еще ребенком. В те времена я был взрослым молодым человеком, а он — кандидатом в королевские шуты. Придворные издевались над тощим неглупым пареньком, кто как мог. Кстати, я тоже не был исключением. Я сочинял музыку, писал стихи, а он достал где-то лютню и научился на ней играть. Вскоре мы начали петь на два голоса, и я к нему привязался. Потом мы попробовали сочинять вместе, и хотя у него плохо получалось, я старался лишний раз похвалить его, испытывая в глубине души раскаяние, что издевался над ним раньше. К тому же я научил Рейна владеть шпагой, и ни ему, ни мне не пришлось пожалеть об этом. Спустя несколько лет он стал придворным музыкантом Эмбера. Рейн считался моим пажом, и когда начались войны против темных сил из отражения Вейрмонкен, я пожаловал ему грамоту на дворянство, и мы сражались с ним бок о бок. Я посвятил его в рыцари на поле битвы при Джонс Фоллз, и он того заслуживал. Рейн продолжал сочинять стихи и музыку и вскоре превзошел меня, своего учителя. Он всегда носил малиновые одежды, а слова его были — чистое золото. Я любил его, как друга, одного из немногих в Эмбере. Правда, я никогда не думал, что он рискнет принести мне передачу. Никто другой не осмелился бы меня навестить. Я сделал глоток вина за его здоровье и закурил вторую сигарету. Рейн был хорошим человеком. Мне пришло в голову, что Эрик рано или поздно лишит его звания придворного музыканта.