Хроники Эмбера I-II - Желязны Роджер Джозеф - Страница 25

Далекие звезды на черном небе, казалось, были окутаны таинственной дымкой. Я не увидел ни одного знакомого созвездия. Маленькая голубая луна быстро карабкалась по небосводу.

Ночь принесла с собой неожиданный зябкий холод, и я плотнее запахнулся в плащ, вспоминая неудавшуюся зимнюю кампанию в России. Боги! Я чуть было не превратился в сосульку! Ради чего?

Ради того, конечно, чтобы занять трон Эмбера и позабыть о всех прошлых горестях и несчастьях?

Но что случилось с Брандом? Почему мне не удалось понять, на каком он отражении? Кто придумал для него нечеловеческие, страшные пытки?

Ни на один из этих вопросов я не знал ответа.

Глядя на голубой диск луны, продолжавшей свое путешествие, я напряженно думал. Неужели я неправильно оценил обстановку, чего-то не учел, упустил из виду какую-нибудь важную деталь?

И вновь я напрасно искал ответа.

Я вернулся к столу налил себе рюмку виски, перетасовал колоду и вытащил из нее карту отца.

Оберон, повелитель Эмбера. Он стоял передо мной в зеленых, обшитых золотом одеждах. Высокий, широкоплечий, с черными волосами и бородой, в которых пробивалась седина. Золотые кольца с зелеными камнями сверкали на его пальцах. На боку висела шпага в черных с зеленым отливом ножнах. Когда-то мне казалось, что бессмертный король вечно будет править в Эмбере. Что произошло? Почему отец исчез? Где встретил свою кончину?

Глядя на карту, я сконцентрировался.

Ничего.

Нет… что-то…

Я не услышал, а почувствовал ответ, уловил еле заметное движение, и фигура на карте съежилась, поменяла позу, превратилась в тень того человека, который был моим отцом.

— Отец? — сказал я. Молчание. — Отец!

— Да… — Голос был слабым и далеким, как шум прибоя в морской раковине, когда ее приложишь к уху.

— Где ты? Что с тобой?

— Я…

Долгое молчание.

— Отец! Это я, Корвин, твой сын. Что произошло в Эмбере? Куда ты исчез?

— Мое время кончилось.

— Ты отрекся от престола? Братья ничего мне не говорили, а я недостаточно доверяю им, чтобы расспрашивать. Сейчас Эрик захватил власть в свои руки. Джулиан сторожит Арденнский лес, а Каин и Жерар патрулируют морские пути. Блейз собирается выступить против них, и я к нему присоединился. Что скажешь, отец?

— Ты единственный… из всех… кто спросил… — выдохнул он. — Да…

— Что «да»?

— Борись с ними.

— Но где ты? Как я могу тебе помочь?

— Мне… никто не может помочь. Займи трон…

— Я? Или вместе с Блейзом?

— Ты… один…

— Слышу, отец.

— Даю тебе свое благословение… займи трон… и поспеши…

— Но почему?

— У меня не хватает сил… займи трон!

И он исчез.

Значит, отец был жив. Любопытно. Что это меняло?

Я сделал глоток виски и задумался.

Главное, что король Эмбера был жив. Почему он исчез? Где пропадал? Вопросы можно было задавать до бесконечности. Ответов на них я все равно не знал, а гадать, не имея информации, считал бессмысленным.

Однако…

Ощущение, которое я никак не мог уловить, не давало мне покоя. Я хочу быть откровенным до конца, у нас с отцом никогда не было хороших отношений. Я не испытывал к нему чувства ненависти, как Рэндом и некоторые другие мои братья, но, честно говоря, никогда его не любил. С детских лет отец представлялся мне человеком сильным, властным и всегда находящимся поблизости. Я ничего о нем не знал. Имя Оберона неоднократно упоминалось в учебниках истории Эмбера, которую мы изучали, а история Эмбера насчитывала столько тысячелетий, что им можно было потерять счет. Хотите верьте, хотите нет.

Я допил виски и отправился спать.

На следующее утро я присутствовал на военном совете Генерального штаба, возглавляемого Блейзом. В нем участвовали сухопутные офицеры и четыре адмирала, каждый из которых командовал, соответственно, четвертой частью морских сил. В общей сложности собрались около тридцати высоких чинов, как больших и красных, так и маленьких волосатых.

Заседание длилось около четырех часов, после чего мы сделали перерыв на обед. Было принято решение выступить через три дня. Путь в Эмбер лежал, как известно, через отражения, по которым мог путешествовать только человек королевской крови. Поэтому мне предстояло занять место на флагмане флотилии, а Блейзу — возглавить сухопутные силы.

Меня тревожил один вопрос, и я задал его Блейзу: как он собирался воевать с Эмбером, если бы я не появился и не предложил свою помощь? Он объяснил, что, во-первых, мог бы справиться в одиночку и сначала провести флот, оставив его на большом расстоянии от берега, а потом вернуться на одном из кораблей в Аверн и отвести солдат в заранее условленное место; а во-вторых — найти среди отражений своего двойника, который согласился бы ему помочь.

Мне стало немного не по себе, когда я услышал о втором его плане, хотя я твердо знал, что я — это я, а не мое отражение. Что же касается первого плана, думаю, у него тоже ничего бы не вышло, потому что флот, находящийся далеко от берега, не смог бы увидеть сигналов с суши, а прибыть в точно назначенное место в срок (учитывая не только препятствия на пути, но и непредвиденные обстоятельства, неизбежно возникающие у большой армии на марше) было практически невозможно.

Но я всегда считал Блейза блестящим стратегом, и когда он разложил передо мной составленные им карты Эмбера и пригородов, объясняя план нападения, я в очередной раз убедился, что мой брат — настоящий принц: хитрый и вероломный.

На беду, нам предстояло иметь дело тоже с принцем, причем занимавшим в данный момент куда более выгодное положение. Я был встревожен, но день коронации приближался, и мне не хотелось отказываться от задуманного. Если мы потерпим поражение, нам не сносить голов, но только Блейз обладал достаточными силами, чтобы напасть на Эмбер и победить Эрика.

Я решил побродить по отражению, которое называлось Аверн, и отправился в путь. Я смотрел на долины, покрытые туманом, на пропасти и дымящиеся кратеры вулканов, на ослепительно яркое солнце и красное небо, которое могло кого угодно свести с ума. Я думал о морозных ночах и слишком жарких днях, взбирался на величественные скалы, бродил по черным песчаным кряжам, отбивался от небольших, но свирепых и ядовитых зверьков, отдыхал в роще пурпурных деревьев, похожих на высокие бесформенные кактусы. На второй день, стоя на утесе у самого моря, я решил, что мне здесь нравится. И если сыны этой земли погибнут, сражаясь за богов, я обеспечу им бессмертие, сложив о них песню.

Попытавшись таким образом избавиться от угрызений совести, я взошел на флагманский корабль и принял командование. Если мы победим, имена воинов будут вписаны в историю золотыми буквами.

Я был их кумиром и первооткрывателем. Я повелевал.

На следующий день мы подняли паруса, и, стоя на капитанском мостике, я ввел эскадру в шторм и вывел ее значительно ближе к месту нашего назначения. Мы миновали водяные смерчи, затем каменистую отмель, и воды океана потемнели, став почти такими же, как в Эмбере. Я не потерял способности управлять отражениями. Мне подчинялись пространство и время. И вскоре мы окажемся на Родине. Разумеется, на моей Родине.

Мы проплывали мимо странных островов, где каркали зеленые птицы, а зеленые обезьяны висели на деревьях, как фрукты. Вереща и раскачиваясь они кидали в нас камнями.

Поменяв курс, мы ушли далеко в море, потом повернули обратно к берегу.

Тем временем Блейз делал марш-бросок по суше. Я не сомневался, что он дойдет до Эмбера, какие бы преграды ни воздвигал на его пути Эрик. Мы поддерживали связь с помощью карт, и Блейз всегда сообщал мне последние новости. Так, например, десять тысяч убитыми он потерял в битве с кентаврами; пять тысяч — при страшном землетрясении; полторы тысячи погибли от бубонной чумы, короткое время свирепствовавшей в лагере; девятнадцать тысяч сгинули в джунглях отражения, которого я не знал, где напалм падал с каких-то жужжащих предметов, проносившихся в небе; шесть тысяч дезертировало в стране, похожей на землю обетованную, им обещанную; судьба пятисот солдат, пересекавших пустыню и внезапно увидевших грибообразное облако, была неизвестна; восемь тысяч шестьсот человек сгорели в долине, когда неизвестные боевые машины использовали против них огнеметы; восемьсот — заболели, и их пришлось оставить; двести умерли при переправах через водные препятствия; пятьдесят четыре скончались в результате дуэлей; триста отравились незнакомыми фруктами; тысяча была растоптана стадом животных, похожих на бизонов; семьдесят три пропали без вести; полторы тысячи смыло в реку во время наводнения; две тысячи погибли от ураганного ветра, неожиданно обрушившегося на них из-за голубых холмов.