Зов Лиры [Руки Лира] - Нортон Андрэ - Страница 7

Всего одна декада прошла с той поры, как он оставил этот дом полным жизни и веселья. Двери всегда стояли распахнутыми, гостеприимно встречая любого путника. Конечно, отсюда всех уже увели — бывших слуг бывшего господина, а ныне — рабов. Недавно собранный урожай перевезли в закрома Храма, всех домашних животных угнали. Все ценности пересчитали, переписали и спрятали в храмовые тайники.

Крин добрался до дорожки, ведущей к парадной двери. Как он и ожидал, дорожка оказалась разбита и разворочена множеством тележных колёс. Юноша замер, стараясь уловить опытным ухом охотника малейший шорох в тёмном доме.

Ветер сорвал несколько осенних листьев с пожелтевших деревьев, которые росли вокруг поместья. Крин подался вперёд, но тут заметил, что входную дверь крест-накрест пересекает красная лента, скреплённая посредине большой восковой пломбой с оттиском храмовой печати. Предупреждение для случайных прохожих — чтобы знали, чья это теперь собственность.

Сорвать печать — значит показать Валкару, что здесь остались те, кто не желает склонять пред ним головы. Но тогда Храмовники посчитают, что плохо вычистили эту местность, и вернутся довершить своё чёрное дело.

Крин обошёл вокруг дома. Окна тоже были запечатаны. Но каждое поместье, со времён Бланкантерского сражения, таило свои секреты, о которых не знали Храмовники.

Крин встал на четвереньки и пополз вдоль фундамента дома. Подсчитал камни, потом толкнул один из них. Открылась чёрная дыра, куда юноша быстро заполз. В нос ударил густой аромат свежесваренного эля и молодого вина, такой крепкий, что можно было опьянеть от одного запаха. Под ногами Крина плескались хмельные лужи — кто-то посбивал краны со всех бочек.

И явно не Храмовники, уж они-то предпочли бы сберечь драгоценный напиток. Зато это вполне в стиле Хаквана, который готов уничтожить добро, лишь бы оно не досталось грабителям.

Крин побрёл вперёд, по щиколотку в вине и пиве, пока не наткнулся на грубую деревянную лестницу, ведущую из подвала в дом. Сверху сочился слабый свет, потому что крышка люка оказалась приоткрыта, её что-то удерживало…

Крин вцепился в лестницу и гулко сглотнул.

Сверху свисала безжизненная рука. А к щели между люком и полом прижалось мёртвое лицо, залитое засохшей кровью. Крин узнал этого человека, невзирая на тёмные потёки. Хакван!

Юноша полез наверх, оттолкнул труп и выбрался в вымощенную плиткой кухню. У входной двери темнела ещё одна лужа крови и лежало скрюченное мёртвое тело. Крин заставил себя подойти. Это оказался Васвер, отличный знаток лошадей. Он лучше всех умел объезжать и тренировать верховых животных. Поперёк его живота тянулась страшная рана, из которой выплеснулась кровь и вывалились внутренности. Запах крови смешивался с хмельными парами.

Крин с трудом вспомнил, зачем сюда пришёл. Хакван был мёртв, как и его товарищ. Смерть исказила их лица гримасами боли и ярости.

Хакван не пожелал покорно надевать рабский ошейник. Кто угодно, но не он! Крин вытер рукавом мокрые глаза. Как ему хотелось в эту минуту, чтобы в его жилах текла кровь Хаквана!

Юноша занялся поисками необходимых вещей, без которых в дорогу лучше не отправляться.

Зная обычаи старого управляющего, он заглянул в потайной уголок, скрытый кухонным шкафом. И обнаружил там то, о чём даже и не мечтал, — добрый лук, запасные тетивы и колчан со стрелами, искусно сработанные умелыми руками самого Хаквана. Ещё там был меч в простых кожаных ножнах. Не такой длинный и тяжёлый, как Дарующий Надежду, а больше смахивающий на кинжал-переросток.

Побродив по дому, Крин собрал целый мешок добра. Сумка получилась побольше той, что вручил ему Смарл. А на забранной в стенной шкаф кровати нашлись одеяла из верблюжьей шерсти, тёплые и мягкие, как зимняя мантия Высших королей.

На полках в чулане отыскалась и еда. Сюда Храмовники не заглянули — видимо, яростный отпор бывшего управляющего и его слуг помешал тщательным поискам.

Крин давно привык к такой пище — полосы тонко нарезанного вяленого мяса, присыпанного сверху сухофруктами. Обычный рацион для сторожей отдалённых уголков обжитой местности, которые следят, чтобы к поместью не пробрались нежеланные гости — воры или дикие животные.

Он сбросил вонючую куртку и соорудил из одного одеяла достойную замену. Проделал посредине дыру для головы, подрезал с двух сторон, чтобы был простор рукам, и подпоясался.

Расхаживая по кухне, Крин старался не смотреть на трупы. Как следует снарядившись, он решил отдать последний долг погибшим слугам.

Из спальни он принёс оставшееся постельное бельё и накрыл тела. Затем откопал где-то два светильника, открыл и расплескал по полу масло, предварительно стащив в кухню все горючие материалы, какие только удалось собрать. Когда он закончил приготовления, окончательно стемнело.

Крин спустился по лестнице в подвал на пару ступеней вниз, поджёг небольшой промасленный лоскут кресалом, которое выдал ему Смарл, и швырнул тряпку в кухню. Пламя с рёвом рванулось к потолку, и он спрыгнул с лестницы.

Выбравшись из подвала, Крин забросил за плечи мешок, поправил ножны с мечом и со всех ног бросился прочь. Он ни разу не оглянулся, пока не добрался до холмов, за которыми заканчивался участок, принадлежавший поместью. За спиной ночь осветилась огромным факелом, зарево которого отражалось в окнах всех окрестных домов. Юноша постоял, глядя на бушующий пожар. Пусть Валкар роется на пепелище — авось найдёт что-нибудь полезное!

С мешком за плечами Крин потрусил прочь. Позади пылало поместье, и длинная тень юноши бежала впереди, перетекая с холма на холм.

Эти места он знал. Правда, дальше водопада Умбра Крин никогда не бывал. Да и местность была такой, что любая ищейка мигом возьмёт его след. Но времени запутывать следы явно не было. Наверняка Храмовники бросятся в погоню, едва узнают о поджоге поместья. Валкар не дурак, его слуги тоже не слабоумные. Им мигом станет ясна связь между беглым наследником поверженного Дома и пожаром в последнем поместье этого самого Дома, которое находилось на западной окраине провинции. А Храм не умеет ни забывать, ни прощать.

Потому беглец спешил убраться подальше, быстрым шагом взбираясь на очередной холм и спускаясь в ложбину. Идти становилось всё труднее. К утру, остановившись на вершине холма и с трудом переведя дух, он понял, что должен передохнуть. Крин заозирался, ища взглядом какое-нибудь подходящее укрытие.

На противоположном склоне он приметил несколько хвойных деревьев. Других вариантов не было, и он устало потащился вниз по склону. Его грязные, пропитавшиеся вином сапоги мигом обросли ворсом из опавшей хвои.

С первыми лучами рассвета Крин увидел, что в центре небольшого леска растёт высокое и крепкое дерево. Привязав один конец верёвки к мешку, а второй перебросив через ветку, он взобрался на дерево и устроился на удобной развилке. У него едва хватило сил, чтобы поднять наверх мешок. Но спрятаться было больше негде, а ведь ищейки уже могли напасть на его след.

Через два дня Крин миновал водопад Умбра и вступил на неизведанные земли. Ему удалось поймать иноходку, разжиревшую на орешках. Он побоялся разжигать костёр, поэтому заставил себя съесть птицу сырой, нарезая мясо тонкими полосками. Морщился от отвращения, но ел.

В горах легко потерять счёт времени. Юноша уже не мог с точностью сказать, сколько дней прошло с тех пор, как он покинул поместье. Это была не страна, а мечта охотника. Лёжа на вершине скалы, он наблюдал за стадом высокогорных оленей, впереди которого вышагивал гордый вожак с рогами в рост человека. Животные двигались смело и открыто. Неудивительно, что даже горные коты уступают дорогу оленям, когда те вооружены полным набором рогов.

Крин расходовал стрелы экономно, не всегда вскидывая лук, даже когда замечал удобную на первый взгляд мишень. Поскольку он шёл без остановок, то не мог долго возиться с тушей крупного зверя, мясо которого нельзя съесть в два присеста. Предпочитал охотиться на более мелкую дичь, водившуюся здесь в изобилии.