Золотой Триллиум - Нортон Андрэ - Страница 21

ГЛАВА 10

На этот раз на табурете для расспрашиваемого гостя сидела женщина-уйзгу, а Кадия тихонько встала позади скамьи Старейшин. Хотя уйзгу пригласили отдохнуть и подкрепиться, она нетерпеливо отказалась и пожелала сразу же поговорить с Первой.

Причем потребовала, чтобы призвали Первых остальных пяти кланов селения, и согласилась напиться и перекусить, только пока ждала их.

Ее юный спутник тоже прошел в комнату Совета и теперь примостился чуть позади Кадии, положив руки на свой дорожный мешок, словно его содержимое было драгоценным и требовало особой заботливости.

Возможно стараясь быть понятной всем, женщина-уйзгу заговорила мысленно:

Я — Салин из Дома Сафора клана Сегина. Я — та, кто видит… — Она сделала жест рукой, который Первая тотчас повторила. — Пришел мрак, какого не видывали сотни и сотни лет.

Он убивает, он сеет великий ужас. Для него у нас нет ни названия, ни памяти. И я приплыла спросить ваших Ткачих Былого, чтобы они поискали, какова природа этого ползучего ужаса. Узнав это, мое племя попытается вступить с ним в бой.

То, о чем ты говоришь, каково оно?

Вот! — не повернув головы, уйзгу прищелкнула пальцами. Юноша быстро достал из мешка широкую чашу из того же зелено-синего металла, каким пользовались хасситти.

В нее он налил прозрачную жидкость, хранившуюся в бурдючке из рыбьей кожи, а затем принес чашу к ногам уйзгу.

Сидевшая напротив Первая нагнулась, заглядывая в чашу. Уйзгу закрыла глаза, ее дыхание стало медленным и размеренным. В комнате воцарилась глубокая тишина. Кадия знала, что происходит. В Тревисте она встречала ясновидцев, «читавших по воде» для просителей. Некоторые уверяли даже, что способны заглянуть в недалекое будущее, другие — что показывают то, что происходит сейчас в другом месте.

Вода в чаше заволновалась, образуя миниатюрный водоворот. Она темнела, утрачивала прозрачность.

Обретя цвет болотного «окна», вода словно застыла. Уйзгу простерла ладонь над чашей, ее длинные пальцы шевелились и изгибались. Голову она втянула в сгорбленные плечи, ее большие глаза закрылись.

Затем она устало опустила руки на колени, а на поверхности жидкости словно вновь возникло движение — но не водоворот, а какая-то игра света на темном фоне.

Кадия незаметно встала так, чтобы ясно видеть картину, складывавшуюся в чаше. Они, будто крылатые квимы, смотрели с высоты на широкое пространство твердой земли острова в болоте. Именно на таких островах сохранялись развалины, но тут земля была вся в бороздах — по некоторым признакам, тут недавно собрали урожай пулина.

Но большую часть плодородного поля покрывала желто-зеленая масса, пронизанная кроваво-красными прожилками. Она как будто пульсировала и ползла по доброй земле, подобно гигантскому слизню Золотой Топи.

В этой массе было что-то омерзительное, чуждое. Кадия сглотнула, сдерживая тошноту. Такому не было места в здоровом мире рувендиан и оддлингов. Но самым страшным был даже не этот колеблющийся ковер, пожирающий почву, но лежащее сбоку тело, скорченное в последних муках. Это был, несомненно, уйзгу, на его руках, обхвативших согнутые колени, виднелись мерзкие зелено-желтые пятна цвета бесформенной массы рядом.

Изображение в чаше увеличилось. Теперь они словно парили над самым телом, и Кадия увидела, что в грудь скорченной жертвы был вонзен охотничий нож.

Затем вода в чаше взбаламутилась, а когда вновь успокоилась, они увидели уже другую картину. На этот раз светлая речка омывала другой поднимающийся из трясины остров. Вновь та же гнусная желто-зеленая масса заполняла воду, выплескиваясь, словно из гигантского кувшина. У них на глазах чужеродное пятно расширялось.

Еще картина — покачивающийся на воде ялик, а рядом брюхом вверх плавает риморик — один из постоянных спутников уйзгу, дружественное покладистое животное, буксирующее их лодки с большой скоростью. На его брюхе виднелось желто-зеленое пятно, а в ялике лежал уйзгу.

Сцена не была статичной. Уйзгу в ялике зашевелился, и ялик опасно накренился. Теперь они увидели левую ногу уйзгу, от щиколотки до бедра покрытую уже знакомой желто-зеленой массой. На их глазах уйзгу с видимым трудом достал скребок для чистки рыбы с очень острым краем и в последнем судорожном усилии пере— резал себе горло.

Вода заколыхалась, картина исчезла, но Кадия, как и все остальные, не сомневалась, что видела случившееся на самом деле.

Новой картины в чаше не появилось. Женщина-уйзгу открыла глаза и подняла голову, чтобы посмотреть прямо в лицо Первой в Доме.

— Вот что случилось с нами, ведуньи. Это Зло распространяется по нашему краю, словно нашу землю топчет огромное чудовище, в каждом отпечатке своих следов оставляя гнусную смерть. Все живое, к чему прикасается желтая отрава, обречено на гибель. Мы потеряли целый клан — его члены попытались помочь охотнику, который вполз в дом весь в пятнах. Теперь все, кого коснется зараза, кончают с собой, чтобы не передать ее другим. Сотканных записей у нас очень много, они повествуют о сотнях прошедших лет. Но в них нет упоминания о таком зле и не говорится, как его можно победить. Оно же ширится и угрожает всему живому — и нам и вам. Я спрашиваю вас, что можете вы сказать мне о нем?

Ткачиха стояла возле чаши, в которой неподвижная вода медленно светлела.

— Мне это неведомо, а я Хранительница записей уже шестьдесят лет, Сестра По Силе. Но ты права: записей много, и в них можно поискать.

Кадия с прежней порывистостью шагнула к ним.

— Дальновидица! — обратилась она к уйзгу. — С какой стороны движется Зло?

Та чуть нахмурилась и смерила Кадию взглядом с головы до ног и с ног до головы. Между ее племенем и рувендианами Цитадели никогда не было никаких связей. Возможно, она Кадии не доверяла.

Подчиняясь внезапному порыву, Кадия протянула свой меч над чашей, и… один прищуренный глаз приоткрылся — глаз оддлинга — и словно бы посмотрел на женщину-уйзгу.

Ее низенькая фигура напряглась. Она чуть-чуть приподняла ладонь с колена, а потом взглянула на Кадию.

— Носительница Силы, — как прежде юноша, она сделала жест хасситти, — ты вновь вернулась! Что ты скажешь про это? — и она кивнула на чашу.

— Я ничего не знаю, ведунья. Но ответь: этот губитель ползет с западных гор? Уйзгу удивленно заморгала:

— Да, Носительница Силы, оттуда.

— А куда он движется?

— В сторону края скритеков.

— Ткачиха, — сказала Первая, — надо начать поиски.

Но у Кадии был еще вопрос:

— Что в краю скритеков может привлекать подобное Зло?

Рот Первой скривился, словно она собиралась плюнуть.

— Кто что знает о скритеках, черных Злодеях нашего мира? Разве враги, напавшие на твой народ, королевская дочь, не постарались заручиться их помощью? Разве не были они приспешниками колдуна, опустошавшего наши края? И если новая злая Сила обратится к ним, ничего удивительного в этом не будет. — Затем она обратилась к ведунье: — Сестра По Силе, твой путь был долог, и ты утомилась. Отдохни же, пока будут просматриваться записи. Не сомневайся: ты получишь всю помощь, какую в нашей власти оказать тебе. Если это Зло расползется дальше, пусть твое племя укроется у нас. Объединим наши копья и дротики против него, как против скритеков.

Хранилище записей озарялось десятком светильников. Стол был освобожден, и из соседних помещений принесли еще табуреты, так что сесть за него могли не только Ткачиха и ее помощницы, но и Первая с Кадией. Уйзгу Салин и ее спутник поели и теперь отсыпались после тягот пути.

Записи умело и осторожно разворачивала Ткачиха. Некоторые она откладывала сразу и отдавала своим помощницам вновь намотать на шпульку. На столе остались лишь три — и полоска, которую Кадия принесла из города Исчезнувших. Кончиком пальца Ткачиха водила по сине-зеленым линиям, иногда прикасаясь к красным пятнышкам. Кадия старалась подавить нарастающее нетерпение. Она вспомнила записи, собранные хасситти в полном беспорядке. Не должна ли она будет вернуться в город и постараться отыскать там добавочные сведения? Досадной помехой было ее невежество. Она не умела читать эти древние знаки. Да и здесь никто, конечно, на это не способен. А Харамис?