Знак Кота - Нортон Андрэ - Страница 52

Мы оставили лагерь. Те же сопровождающие, кто был столь сердечен с Шанк-джи, со мной оставались отчужденными. Мы обменивались только необходимыми формальностями, которых требовали насущные вопросы. И пустота, которую я ощутил в себе первой ночью в границах этой земли, продолжала угнетать мой дух, несмотря на всю мою борьбу с ней.

Я тосковал по Мурри. Действительно ли он пережил то испытание в огненных горах? Находится ли он снова на пути нашего отряда? Я начал пробовать каким-то образом дотянуться до него, рисуя его в своем воображении и пытаясь послать ему свой призыв.

И на вторую ночь я услышал ответ!

— Брат… — слабо, словно издалека, донесся его голос.

— Мурри! — В именах есть сила, и, возможно, она позволит нам сблизиться, если я назову его.

— Я… здесь… — Казалось, его ответ возник в моем разуме. Но где это «здесь»? Я не мог поверить, что он сможет выжить в голом краю огромных дюн — как и в краю соляных озер.

— Я жду…

Хотя я и пытался снова до него дотянуться, я больше ничего не услышал. Ждет — но где и чего? Я плохо спал той ночью.

Мы двигались вперед, пока за нами не осталось четыре дня пути. Однажды мы остановились в одном из поселений под куполом. Меня угостили как императора, уложили спать на мягкой постели, но я словно был отгорожен стеной от окружающих меня людей. И опять я подумал: а не преднамеренно ли это делается, не запрещено ли общение с любым, кто может помочь мне с моим заданием?

На второй день после того, как мы оставили этот роскошный приют, к нам присоединилась канцлер этого королевства. Она немедленно призвала меня, смерила взглядом с ног до головы, словно ориксена сомнительных достоинств, которого ей предложили приобрести, а затем резко заговорила.

— За этими дюнами, — она показала на высокие горы песка слева, — лежит твоя цель, человек из Кахулаве. Это деревня, в которой нет жителей, поскольку в ней обитает незримое зло, и почти все, кто пытается туда войти, исчезают. Но в ее садах растут дыни. Их природа такова, что за ними нужно внимательно наблюдать, поскольку они созревают внезапно. Их надо срывать сразу же, как только они созреют, поскольку если они останутся на лозе чуть дольше, они так же быстро сгниют. Тот, кто проходит испытание в нашей стране, должен войти в это опасное место, найти две дыни и принести их нетронутыми гнилью. Никто не скажет, что за опасности ждут тебя там, но они внушают ужас.

Я полагал, что она пыталась напугать меня. Но я понимал, что каждое испытание действительно чревато смертью и, без сомнения, с этим местом связано некое зло.

Она больше не сделала никаких указаний относительно места моего испытания. Мой эскорт тоже. Я постарался обойти дюну по краю, размышляя, что же такое ужасное может таиться в этом куполе, если они боятся даже приблизиться к нему на расстояние видимости? Но ведь другие соискатели престола — по крайней мере, Шанк-джи и кандидат от этого королевства — уже делали это, причем Шанк-джи явно справился с испытанием успешно.

Я повернул свой посох и посмотрел па солнечный блеск выдвинувшихся из его концов лезвий. Наверное, у Шанк-джи было лучшее вооружение, но к чему меч мне, тому, кто давно уже доказал свою неуклюжесть в обращении с ним?

Соскальзывая и оступаясь, я выбрался на другую сторону дюны. Там, как и обещала канцлер, возвышался зеленый пузырь купола. Он был меньше размером, чем я ожидал. Наверное, его изначальное население не превосходило численностью то, что мой собственный народ счел бы отдельным кланом или Домом. Зеленое стекло было матовым, хотя после посещения того города я знал, что это не мешает солнечным лучам проникать внутрь, а только защищает от чрезмерного жара и яркости внешнего мира.

— Брат… — Из песка, столь близкого по оттенку к его собственному меху, возник, отряхиваясь, Мурри.

Золотые глаза, обращенные ко мне, несомненно, были ясными, насколько я мог определить. Да, он был таким же, как и прежде, за исключением того, что, казалось, каждый раз, когда мы были порознь, он прибавлял в росте. Я отбросил посох, протянул ему навстречу руки, зарылся пальцами в мех на загривке, пока его шершавый язык теркой проходился по моим щекам. Вся внутренняя пустота, охватившая меня с той минуты, как я вступил в эту чрезмерно безмолвную страну, пропала. Какой товарищ еще может быть нужен мне, кроме того, которого я сейчас приветствую?

Он поднял огромную лапу, как сделал бы при встрече с сородичем, и опрокинул меня на спину с притворным рычанием, которому я попытался вторить настолько грозно, как только мог. В ту минуту я мечтал о способности взлететь в воздух гигантским прыжком, как танцующий кот, чтобы показать, как легко у меня на сердце.

Наконец Мурри сел и вопросительно посмотрел на меня:

— Куда идем?

Я показал на зеленый купол.

— Туда.

Затем я объяснил ему в меру своего ограниченного владения его языком, что я должен там сделать.

— Нетрудно, — заметил он.

— Должно быть трудно, — продолжил я, — иначе они не послали бы меня делать это.

— Если ждать, легче не станет, — разобрал я из сложной последовательности произнесенных им звуков, И это было правдой.

Я снова подобрал посох и, ощущая себя способным встретить любую ожидающую впереди опасность, пока Мурри рядом с мной, направился к куполу.

Здесь отсутствовал большой вход, как тот, что обеспечивал доступ в город. Вместо него был проем, через который могли войти бок о бок два пешехода, или одно животное со всадником или повозкой. Дверь была заложена металлическим засовом, таким широким, что казалось, будто то, что таится внутри, обладает силой больше человеческой.

Засов было трудно сдвинуть с места. Он прочно держался в скобах, и его явно не слишком часто снимали. Возможно, это делали только соискатели, что побывали здесь до меня. Он с глухим ударом упал на песок, которым высоко занесло проем, а я потянул дверь, выяснив, что мне придется применить силу, приоткрывая ее настолько, чтобы мы с Мурри смогли проскользнуть внутрь.

Первым, что я увидел, оказался спутанный клубок растений, почти полностью спрятавших несколько домов. Петли лиан местами достигали почти самой вершины купола. Вокруг стоял крепкий запах — не водорослей, к которому я привык, а похожий на тот, что я чувствовал в полях Вапалы.

Та, другая твайихикская деревня была полна ароматов — духов, специй, всего, что так привлекало посетителей. Здесь был только один. Через пару мгновений я решил, что он слишком резок и неприятен.

Вокруг не было ни следа дынь. Но зато виднелись отметины, уже почти скрытые здешней растительностью, которая, казалось, спешила спрятать повреждения, нанесенные ей кем-то, прорубавшим себе путь через эту путаницу. По крайней мере тот, кто был здесь до меня, оставил мне этот след.

Мурри с силой ударил по переплетению растений лапой, когтями разрывая листву и ветви. Это расширило вход в недавно расчищенную просеку, и я взялся за посох, выдвинув лезвия на всю их длину и ими прокладывая себе путь.

Мурри задержался, повернув голову влево, и я увидел, как раздуваются его огромные ноздри, пробуя воздух. Затем он взмахнул лапой и проделал в зарослях изрядную брешь, вырвав клок зелени с корнем. И я увидел, что там скрывалось — груда костей и среди них череп, который злобно смотрел на меня пустыми глазницами. Несомненно, останки одного из моих сородичей.

Хотя там не сохранилось ни следа одежды, ни оружия, у меня было чувство, что смерть его наступила не так давно, несмотря на то что кости вы глядели обнаженными. Один из моих сотоварищей-соискателей престола, уничтоженный неведомым злом, затаившимся здесь?

Мурри все еще принюхивался. Наверное, искал тропу. Единственное, что он сказал, было:

— Плохо… Опасность…

— Какого рода? — спросил я.

Будучи пастухом, я научился бдительности и сейчас вспоминал это умение. Я искал хоть какой-то намек на природу опасности, затаившейся здесь, и на то, откуда она может явиться к нам без предупреждения.