Избранные сочинения в 9 томах. Том 4 Осада Бостона; Лоцман - Купер Джеймс Фенимор - Страница 22

— Я заключил из этого, что народу не до шуток — он взялся за дело всерьез, — все так же невозмутимо отвечал Седж.

— За какое же дело? — спросил ирландец. — За ковку цепей, чтобы мы могли на этот раз уже по-настоящему заковать его?

— Ну, если вспомнить, что народ сжег марки, выбросил чай в море и начал после этого решать свои дела сам, — возразил Седж, — то, мне сдается, он не отступится от того, что считает правильным.

Лайонел и Полуорт громко рассмеялись, и Лайонел заметил:

— Мне кажется, вы никогда не придете к согласию с нашим хозяином, капитан Макфьюз, хотя многое уже вполне ясно. Хорошо ли все отдают себе отчет в том, мистер Седж, что из Англии в колонии и, в частности, в Бостон, скоро прибудут крупные военные подкрепления?

— А как же? — возразил Седж. — Об этом только и разговору повсюду.

— И что же из этих разговоров следует?

Седж секунду помолчал, словно решая, хорошо ли он понял мысль собеседника, а затем сказал:

— Ну, поскольку наша страна ведет довольно большую торговлю, некоторые считают, что, если ваши министры не откроют порт, народ без лишних проволочек откроет его сам.

— А вы понимаете, что подобная попытка немедленно приведет к гражданской войне? — нахмурившись, спросил Лайонел.

— Да уж как не понять — этакие дела всегда приводят к беспорядкам, — флегматично отвечал хозяин дома.

— И вы, сэр, говорите об этом так, словно нисколько этого не осуждаете и не считаете, что необходимо принять все возможные меры, чтобы это отвратить.

— Я знаю в Бостоне одного человека, — спокойно отвечал Седж, — который даст пролить по капле всю кровь из своих жил, лишь бы порт был открыт и парламент перестал облагать нас налогами.

— Кто же этот герой, мистер Седж? — воскликнул Макфьюз. — Уж не собственный ли избыток крови собираетесь вы отдать?.. Что случилось, Дойл? Чему я обязан удовольствием видеть тебя здесь?

Этот неожиданный вопрос капитана гренадеров был адресован его собственному вестовому, который внезапно вырос на пороге и стал навытяжку, заполнив весь дверной проем своей массивной фигурой.

— Отдан приказ, сударь: через полчаса после вечерней зори собрать всех в казармы в полной походной форме, сударь.

При этом сообщении все трое офицеров вскочили одновременно, а Макфьюз воскликнул:

— Ночной поход! Вот так штука! Нас, как видно, хотят снова отправить в гарнизон. Отряды на перешейке, верно, утомились, и надо их сменить… Впрочем, Гедж мог бы выбрать для этого более подходящее время и не отправлять нас в поход сразу же после такого пиршества, какое нам закатил Полли.

— За этим неожиданным приказом кроется нечто большее, — заметил Лайонел. — Вы слышите барабаны? И только одна ваша рота получила этот приказ?

— Весь наш батальон, ваше благородие, да и батальон легкой пехоты тоже. Мне приказано оповестить об этом и капитана Полуорта, если я его повстречаю.

— Это все неспроста, господа, — сказал Лайонел. — Необходимо хорошенько все выяснить. Если ваши батальоны покинут сегодня ночью город, я отправлюсь с ними добровольцем, ибо мой долг сейчас — разобраться в том, что происходит в стране.

— Сегодня ночью мы выступаем, ваше благородие, это уж верно, — заявил сержант с уверенностью старого служаки. — Ну, а куда пли по какой дороге, известно только офицерам штаба, хотя солдаты считают, что мы пойдем той дорогой, что за колледжами.

— И что же вселило эту глубокую мысль в их тупые башки? — спросил капитан.

— Один из солдат только что вернулся из отпуска и рассказал, что какие-то офицеры обедали где-то неподалеку от колледжей, а когда стемнело, оседлали коней и стали патрулировать дорогу в этом направлении. Его останавливали и опрашивали по меньшей мере четыре раза, когда он там проходил.

— Все это подтверждает мои предположения! — вскричал Лайонел. — Стойте, у нас здесь есть человек, который может оказаться сейчас чрезвычайно полезным… Джэб!.. Где этот дурачок, Меритон?

— Его кто-то позвал, и он вышел минуту назад, сударь.

— Тогда пошли ко мне мистера Седжа, — о чем-то задумавшись, произнес молодой офицер.

Через минуту Меритон доложил, что Седж исчез столь же таинственным образом.

— Любопытство повлекло его в казармы, — сказал Лайонел, — куда нас с вами, господа, призывает долг. У меня есть еще одно дело, а через час я присоединюсь к вам. Вы не успеете выступить раньше.

Все стали поспешно собираться. Лайонел накинул плащ, дал Меритону необходимые распоряжения, взял оружие и, извинившись перед гостями, не мешкая покинул дом. Макфьюз собирался спокойно, без излишней суетливости, как и подобает опытному вояке, которому не привыкать ходить в поход. Однако, невзирая на все его хладнокровие, медлительность Полуорта в конце концов истощила даже его терпение, и, когда Полуорт в четвертый раз принялся объяснять слуге, как сохранить кое-какие яства, ставшие, по-видимому, особенно дорогими его сердцу после того, как он узнал о предстоящей разлуке с ними, ирландец не выдержал и воскликнул:

— Хватит, хватит, друг! Охота вам перед выступлением обременять себя такими эпикурейскими заботами! Солдат должен показывать пример умеренности и воздержания даже пустынникам и анахоретам. К тому же, Полли, эта преувеличенная забота о еде в последнюю минуту особенно непростительна именно для вас, поскольку вам было великолепно известно, что сегодня ночью нам предстоит выступить в поход в неизвестном направлении и с неизвестной целью.

— Мне? — воскликнул Полуорт. — Да с чего вы это взяли? Не съесть мне больше ни единого кусочка жаркого, если я знал об этом выступлении больше, чем самый последний капрал в армии!

— Опытному воину даже ничтожный пустяк может подсказать, где и когда будет нанесен удар, — невозмутимо возразил Макфьюз, накидывая на свои могучие плечи военный плащ. — Разве я не видел собственными глазами, как вы битый час с похвальным усердием набивали разнообразной пищей желудок некоего капитана легкой пехоты! Черт побери, приятель, даром я, что ли, прослужил двадцать пять лет в армии? Мне ли не знать, что, когда гарнизон начинает запасаться провиантом, это значит — он готовится к осаде.

— Я всего лишь отдал должное радушию нашего хозяина, майора Линкольна, — возразил Полуорт. — Но так как, к сожалению, у меня почти не было аппетита, я, увы, оказался не в состоянии оценить достоинства некоторых блюд в той мере, в какой бы мне этого хотелось… Мистер Меритон, я буду вам весьма признателен, если вы пошлете остатки этой птицы в казарму моему денщику, а так как поход может оказаться затяжным, а наш рацион — скудным, добавьте, пожалуйста, к этой птичке еще кусок языка и цыпленка и немного рагу — мы можем его подогреть на любой ферме… Да прихватим-ка еще кусочек жаркого, Мак… Лео всегда не прочь съесть ломтик холодного ростбифа… И окорок можно прихватить тоже — он сохраняется особенно долго, а наш поход может затянуться… Ну, и… и еще… Нет, пожалуй, этого будет достаточно, Меритон.

— Объявление войны не могло бы обрадовать меня больше, чем это ваше последнее заявление! — вскричал Макфьюз. — Вам бы служить провиантмейстером, Полли, — вы же прирожденная маркитантка!

— Смейтесь себе на здоровье, Мак, — добродушно отвечал Полуорт. — Вы еще будете меня благодарить на первом же привале. Ну, а теперь я готов отправиться с вамп.

Когда они вышли из дома, Полуорт заговорил снова:

— Я думаю, Гедж хочет просто выслать нас немного вперед, чтобы обеспечить охрану обозов с провиантом… Такое положение имеет большие преимущества, так как обеспечит легкой пехоте права первого выбора.

— Сколько грозных приготовлений, чтобы захватить какую-нибудь старую пушку, к которой и фитиль-то поднести нельзя, не рискуя жизнью! — презрительно произнес Макфьюз. — Что касается меня, капитан Полуорт, уж если нам и в самом деле придется драться с колонистами, то я поступил бы, как подобает мужчине, и позволил бы этим беднягам запастись каким-нибудь оружием, чтобы, когда дойдет до дела, было похоже на сражение, а не на бойню; а при таком положении вещей, как сейчас, мне, старому солдату и ирландцу, совестно будет приказывать моим ребятам стрелять в кучку крестьян, вооруженных какими-то допотопными мушкетами, похожими на ржавые водосточные трубы, или бросать их в атаку против пушек, у которых в запальное отверстие хоть голову просовывай, а жерло меньше кулака.