Эльфийское отродье - Нортон Андрэ - Страница 17

Меро фыркнул.

— Ну, тогда мне тем более стоит уйти вместе с тобой, если ты решишь бросить этих нытиков. Ведь когда тебя не будет рядом, они, чего доброго, начнут винить во всем меня!

Шана расхохоталась и хлопнула приятеля по плечу.

— Договорились! Если я решу сбежать, то возьму тебя с собой.

Кеман закатил глаза.

— Ну, уж если вы надумаете удрать, не забудьте предупредить нас! Ведь мы, драконы, сидим здесь только из-за тебя, сестренка. Если ты уйдешь, нам здесь оставаться будет незачем! Неужто ты думаешь, что нам очень нравится выслушивать их жалобы?

— А кому нравится? — ответила Шана своему названому брату. — Была б моя воля, я бы и секунды терпеть не стала!

Каэллах Гвайн осматривал пещеру, которая теперь должна была стать его домом, и кипел от негодования. Нет, дракон, который «все приготовил», конечно, выровнял пол и стены и провел воздуховод, так что в пещере сделалось относительно сухо. Дракон обещал потом вернуться и оборудовать в небольшом закутке ванну и прочие «удобства», а в углу устроить очаг с дымоходом. Драконы клялись, что им не составит труда устроить в пещерах приличную канализацию и нормальное отопление.

Немногие вещи Каэллаха были свалены в углу жалкой кучкой. Как ни крути, а пещера пещерой и останется. Где теперь его уютные апартаменты из четырех комнат, с настоящими стенами, полом и потолком из благородного дуба? Мебели никакой нет — и не будет, пока кто-нибудь не научится ее делать. Ни кровати, ни стола, ни стульев, ни ковра, ни каминной решетки, ни подушек, ни одеял — ничего!

«И некому убирать за мной, некому готовить, и вообще все пошло наперекосяк! Сопляки, которым следовало бы еще быть учениками, делают вид, будто они — наши предводители. А люди, которым следовало бы быть предводителями, подчиняются приказам сопляков!» Каэллах гневно нахмурился.

«А ведь если бы не эти сопляки, я бы сейчас мог сидеть в своем любимом кресле с чашечкой горячего чая — или нет, лучше со стаканом горячего вина с пряностями!» При одной этой мысли у старого волшебника потекли слюнки.

Каэллах не забывал, что им пришлось бежать из Цитадели именно из-за этой паршивки Шаны. И заботился, чтобы все прочие об этом тоже не забывали. Если бы эта дуреха не воспользовалась древним заклятием, чтобы перенести себя и этих трех придурков, ее дружков, прямиком в Цитадель, когда вообразила, будто им угрожает какая-то там «опасность», эльфы ни за что бы не нашли Цитадель. Они ведь даже не подозревали о существовании волшебников! И все осталось бы так, как было всегда — так, как следует!

«Жили бы мы сейчас в покое, в уюте и в безопасности».

Каждый раз, как Каэллах пытался вернуть себе свои законные права и настоять на том, чтобы ученики занимались своим делом, ему отвечали, что теперь, мол, все иначе и что ему придется самому о себе позаботиться. А почему это все должно быть иначе? Тем более теперь? Разве молодежь не должна заботиться о старших? Так было всегда. И старшие платили за это, делясь с молодыми своими знаниями и опытом.

Но эти сопливые выскочки установили новые порядки. «Всякий, кому это по силам, должен обслуживать себя сам, — отвечали эти грубияны. — Мы поможем вам начать, но, когда ваша комната будет вчерне доделана, остальное вам придется завершать самому».

«Нет, какая наглость!» — кипятился Каэллах. И наверняка это Шана так распорядилась! Эта девчонка всегда его недолюбливала, а все потому, что он не раз ставил ее на место. Каэллах готов был поручиться, что Денелору, наставнику Шаны, не приходится обходиться без услуг учеников.

И потом, как это ему предлагают превратить эту нору в сносное жилье? Он не может стащить то, что ему требуется, у эльфов, как в былые времена. Это было одним из условий идиотского договора, который Шана заключила с эльфами, чтобы те оставили волшебников в покое. «К тому же стоит мне хоть что-то украсть, и эльфам сразу станет известно, где мы теперь находимся. А это глупо». Так что ж, значит, он должен сам рубить деревья и сколачивать себе кровать, сундуки, кресла? А может, он и одеяла сам себе ткать должен? Да что они все, с ума посходили, что ли?

«Так оно и есть! — говорил себе волшебник, скрежеща зубами. — Будь они в своем уме, никогда бы не сделали ничего подобного! Для начала они бы просто не стали сражаться с эльфами, а бросили бы эту Шану где-нибудь в лесу, без сознания, так, чтобы эльфы могли ее найти. В конце концов, у эльфов не было никаких причин предполагать, что она — не единственная полукровка! Этой девице следовало бы добровольно пожертвовать собой, чтобы спасти остальных, нас! Это был ее священный долг! А вместо этого она втянула нас в войну, на которую мы не рассчитывали. Мы совсем не собирались воевать! И вот результат: вся наша жизнь полетела кувырком только оттого, что эта девица считает себя умнее старших!» Старик ощутил, что щеки его вспыхнули от гнева, и заставил себя успокоиться.

«Ничего, так будет не всегда, — пообещал он себе. — Разумеется, все это ненадолго. В последнее время старшие волшебники начинают прислушиваться ко мне, когда я пытаюсь их образумить. Вероятно, многие из них осматривают сейчас свои каменные норы и думают, что я-таки прав. Все это свалилось на нас из-за Шаны — так почему же мы должны слушаться Шану и ее драконов?» У более старых и мудрых волшебников нет никаких причин не желать возвращения прежних порядков. Они больше не сидят в осаде, не бродят в глуши… Пора расставить вещи по своим местам.

Ну, а если Парт Агон об этом не позаботится — что ж, этим займется он, Каэллах Гвайн.

А пока…

Он еще раз кисло взглянул на голый каменный пол.

Человеческих детей вроде бы посылали к реке нарезать тростнику для постелей — если, конечно, их «мудрая предводительница» не поручила им какого-нибудь другого «неотложного дела». Должно быть, на берегу уже лежит множество охапок нарезанного тростника в ожидании, пока их кто-нибудь заберет. На голом камне спать ужасно холодно…

Каэллах собрался уже кликнуть кого-нибудь из учеников, чтобы послать его за тростником, но вспомнил, что учеников-то у него не осталось.

«Ну, и что же мне делать? — рассерженно подумал он. — Выход только один, и запретить этого мне никто не может! Пропади я пропадом, не ходить же за тростником самому!» Волшебник не нуждался в магическом кристалле, чтобы разыскать место, где сложен нарезанный тростник: такие уловки требуются только неопытным ученикам. Он просто сосредоточился, направил свою силу…

В центре пещеры возник мерцающий шар света. Пара секунд — и в нем появились охапки тростника.

На миг волшебник задумался, сколько взять.

«Да сколько получится! — решил он. — В конце концов, я старший волшебник или кто?» Он мысленно «ухватил», сколько мог, и на пол шлепнулось десять охапок тростника. Пещера наполнилась ароматом свежего воздуха и запахом речной воды.

Каэллах самодовольно созерцал свою добычу. Конечно, для того чтобы устроить себе удобную постель, хватило бы и трех охапок, но…

«Ничего, нарежут еще. Они ведь даже не ученики! А я расположусь с комфортом. В конце концов, это мое законное право».

— Ну вот, водой мы обеспечены, — сказал Шане Денелор, указывая на грот, постепенно заполняющийся чистой родниковой водой. На круглом добродушном лице волшебника играла усталая, но довольная улыбка. За месяцы скитаний в глуши Денелор похудел и кожа его покрылась бронзовым загаром, на фоне которого редеющие волосы казались еще белее.

— Думается, со временем мне даже удастся отчасти восстановить былую магию, и через несколько лет во всей Цитадели будет проточная вода, и холодная, и горячая.

Когда я был учеником, мне случалось чинить трубы, так что эта работа мне отчасти знакома. Раз первые волшебники этому научились, значит, и мы научимся! — заявил он с решительным видом.

Шана улыбнулась своему старому учителю. Денелор очень и очень неплохо приспосабливался к новому образу жизни. Можно было ожидать, что он объединится со «старыми нытиками», но Денелор предпочитал не скулить по поводу трудностей, а искать выход.