Мертвая армия - Самаров Сергей Васильевич - Страница 19

— Я продумаю. Мне не сложно шестнадцать толстых книг принести и в кабинет дознавателя. Пусть просвещается…

Глава шестая

Младший сержант контрактной службы Андрей Загоскин здраво осознавал свои силы и силы неизвестного ему противника. Андрей совершенно не понимал, против кого ему приходится действовать, но это незнание ему нисколько не мешало. К незнакомцам на болоте Андрей готов был относиться точно так же, как к бандитам на Северном Кавказе, которых убивал раньше, защищая и себя, и других. И этих тоже уже начал убивать в силу своей профессиональной подготовленности. Он знал, что его взвод намеревались встретить автоматными очередями и стрелять предполагали на уничтожение, следовательно, это был реальный противник — враг. А с любым противником, с любым врагом, тем более применяющим армейские боевые методы действия, такие, как автомат, пулемет, миномет, минные заграждения и «растяжки», следует действовать, применяя методы действия спецназа, которые порой сильно разнятся с армейскими боевыми методами. Армейские же звания тех, кто готовил ловушку спецназу ГРУ, — старший лейтенант и подполковник — ничуть не смущали младшего сержанта. Может быть, эти звания соответствовали прежним чинам этих людей. Может быть, они действительно были когда-то на службе, но, в силу каких-то собственных интересов, предпочли снять погоны, может быть, они и сейчас имели право носить погоны, но не желали демонстрировать себя и свои интересы в полном объеме. Это не имело значения. Перед младшим сержантом был противник, который хотел уничтожить его и его товарищей по службе, следовательно, Андрей Загоскин имел право принять аналогичные меры против них самих.

Младший сержант даже не задумывался над тем, против кого он действует. Есть враг — врага следует уничтожить, чтобы остаться жить самому и спасти жизни товарищей. А кто этот враг, кто решился противопоставить себя спецназу ГРУ, не важно, потом все выяснится. Но отчаянная храбрость незнакомцев уважения не вызывала. Человек, взяв в руки автомат и получив инструктаж, как с оружием обращаться, может быть, даже выполнив определенные нормативы на стрельбище, уже считает себя воином, способным противостоять профессионалам. Это понимание глупца, считал Андрей Загоскин. Даже на Северном Кавказе бандиты знали, что если против них выступает спецназ ГРУ, то лучше всего избежать столкновения, убраться подальше и как можно быстрее. Правда, такой возможности им спецназ ГРУ, как правило, не предоставлял. Если волкодав встретится с волком, он его уже не отпустит.

Здесь ситуация была схожая, только неизвестные вооруженные люди не слишком уважительно отнеслись к профессионализму спецназа ГРУ, за что уже частично поплатились, и Андрей хотел заставить их поплатиться в более значительном объеме. Он надеялся определить принадлежность людей из засады по «разгрузкам», но такие «разгрузки», как у них, младший сержант встречал впервые. Сам он носил привычный для спецназа вариант — «Тарзан» «М-24». На противниках были «разгрузки», похожие на систему «лифчик», но все же чуть-чуть иные, имеющие дополнительный верхний ряд карманов. И определить по ним принадлежность «засадников» к какому-то роду войск было невозможно.

Отправив в сторону шоссейной дороги полицейского капитана Подопригору с двумя солдатами, сам младший сержант не побежал во второй раз через открытое место, хотя автоматный огонь «дровосеков» и затих вдали. Даже при том, что стреляли «дровосеки» из рук вон плохо, одной-единственной случайной очереди могло хватить, чтобы прекратить и пресечь в корне все намеченные усилия младшего сержанта Загоскина. И потому он двинулся тем же путем, которым шел раньше вместе с рядовым Моховщиковым. То есть по ивняку, протискиваясь между стволами и обходя те скопления молодых стволов, где нельзя было протиснуться. Взгляд младшего сержанта рыскал по всему возможному сектору визуального просмотра. Обычный человеческий глаз обладает способностью видеть вокруг себя в ракурсе ста шестидесяти градусов. Напряженный взгляд, особенно в стрессовой ситуации, просматривает сектор до ста восьмидесяти градусов, а тренированный взгляд уже может контролировать территорию в секторе двухсот и двухсот десяти градусов. Сама тренировка такого сектора обзора не слишком сложна и не требует длительных занятий. Обучение проходит быстро и всем дается легко. Следует только учитывать, что двести или двести десять градусов — это значит вовсе не то, что человек одинаково видит предметы и перед собой, и сбоку, и даже чуть-чуть у себя за спиной. Он по-прежнему хорошо все видит только перед собой, а в боковых частях сектора наблюдения замечает исключительно аномальное движение, например, перебегающего с места на место человека. Вот так все просматривая, младший сержант контрактной службы и продвигался вперед до тех пор, пока не увидел на стволах деревьев следы недавних действий «дровосеков». Ива — мягкое дерево, хотя и наделенное длинной крепкой волокнистой структурой, и сломать его пулей сложно. Деревья, ободранные, многократно простреленные, были главным пострадавшим лицом в недавнем обстреле двух военнослужащих спецназа. Патронов стрелявшие не жалели, значит, был большой запас. Не желая доставлять лесу новые неприятности, Андрей Загоскин заранее взвел непривычный затвор своего пистолета-пулемета[16], поставил оружие на предохранитель, сложил откидной приклад, чтобы укоротить оружие, и перешел на «гусиный шаг». Этот способ передвижения с непривычки сильно утомляет ноги, зажимая паховые лимфатические узлы. Но если ты тренирован, то таким шагом можешь передвигаться долго и при этом не уставать. Во время тренировочных занятий во взводе младшему сержанту Загоскину, как и другим солдатам, приходилось ежедневно проходить «гусиным шагом» не менее пары километров, так что и сейчас он не чувствовал сильного дискомфорта, тем более что заросли молодого ивняка почти полностью скрывали его от взгляда со стороны.

Чуть дальше, оказавшись в том месте, где оставил рядового Моховщикова, когда сам пошел уничтожать первые две пары в засаде, Загоскин распластался по земле, перешел на движение ползком и, незаметно подобравшись к ряду противников ближе, нашел большинство из них на прежней позиции. Здесь противник занимал подготовленные окопы для лежачего положения тоже парами, причем пара от пары, в отличие от двух самых левых, где Загоскин уничтожил четверых, располагались слишком близко, и атаковать их было невозможно, не привлекая к себе внимания. Он прополз незамеченным позади засады и насчитал в ней тридцать шесть человек. Это было больше, чем он ожидал, тем более что где-то должны были находиться и другие бойцы. Но эту засаду он оставлял «на закуску» тем двум взводам спецназа, что должны были вскоре прибыть, а сам начал искать миномет, но пока не находил его. Продвигаясь вдоль засады, Андрей добрался до свежепротоптанной тропы и легко сообразил, что тропа эта ведет ко второй сосне, под которой располагалась розетка для полевого телефона. Если противник продолжает оставаться на позиции и после гибели командира, причем в спокойном, почти стационарном положении, значит, кто-то взял командование на себя, связался по уцелевшему телефону с подполковником, с которым и погибший старший лейтенант общался, и получил те же самые указания, что получал старший лейтенант.

Миновав тропу, младший сержант вернулся к ней, выбрал место, вытащил из кармана «разгрузки» моток светло-зеленой лески и установил поперек тропы «растяжку», израсходовав таким образом одну из четырех гранат «Ф-1» своего боекомплекта. Подумав, установил вторую поблизости от тропы. Наверняка тому, кто на «растяжке» подорвется, постараются помочь, значит, следует и им самим обеспечить необходимость помощи. После второго взрыва к раненым или погибшим долго никто не подойдет, будут искать третью «растяжку». Обычно это так и работает. Но гранату ко второй своей «растяжке» Загоскин установил уже не на земле, а на дереве, среди жухлой ивовой листвы. И постарался при этом ни один из листочков не уронить. Маскировку ронять нельзя…