Говорящий ключ - Кирюшкин Виктор Владимирович - Страница 65

Воробьев говорил горячо и увлекательно, с глубокой верой. Он развернул перед Ниной грандиозную картину будущего. Словно раздвинулись сырые стены мрачной пещеры, пропустив яркий свет тысяч электрических огней, вспыхнувших по склонам сопок. Всюду кипит жизнь, высятся трубы заводов, шахт, расступилась тайга, присмирели закованные в гранит реки. Появились города, рабочие поселки, соединяясь между собой сетью дорог. От моря и до океана бегут поезда, рассыпая искры в снежных просторах. Недра земли отдают свои сокровища победившим людям, и там, где бродили лишь медведь да сохатый, слышится гордая поступь творца жизни — человека.

Воробьев, ободряя Нину, ободрял и себя.

Прошло еще много времени, кончились продукты. Постепенно и сам он стал терять надежду на спасение. Пользуясь минутами, когда девушка забывалась в тяжелом, тревожном сне, Воробьев на одной стене грота расчистил и сгладил от выступов квадрат размером с грифельную доску. Кусочком мела, случайно найденным в планшетке, геолог написал несколько слов об открытии месторождения золота. Ниже он поставил две подписи и дату. Немного подумав, геолог добавил несколько прощальных слов к товарищам и, шатаясь от слабости, вернулся к Нине. Через час, когда он заснул, Нина зажгла огонек, прочитала надпись и в самом углу прибавила два слова: «За Родину».

А в это время Большаков, вновь и вновь оглядывая склоны сопки, отыскивал пещеру. Ее не было. Скала Дракона ослепла, у нее пропал последний глаз. Минуту проводник сидел, осмысливая внезапно мелькнувшую догадку, затем вскочил и с резвостью юноши побежал вниз к лагерю.

— Есть, Антип Титыч, нашел я, однако! — Большаков подошел к Юферову, тяжело переводя дыхание. — Вели брать лопаты, кайлы, пойдем.

— Лопаты и кайлы? Зачем?

— Нашел, говорю. Нину нашел, начальника нашел.

— Где, где они? — набросился Юферов. — Говори скорее, не тяни.

— Завалило их, раскапывать надо. — Проводник схватил попавшую под руку лопату, направился к обрыву сопки. За ним, вооружась инструментами, спешили разведчики. — Здесь, — повторил Большаков, останавливаясь около свежей осыпи обрыва, где совсем недавно произошел обвал. — Пещера тут была, а теперь ее нет, значит, там они, завалило их. Медведя убили, дождь пошел, спрятались там, однако. — Проводник, отставив лопату, поднял крупный камень, отбросил его в сторону. Его примеру последовали все. Через минуту Юферов установил порядок, и работа закипела. Разведчики отгребали мелкие камни, перебрасывали покрупней, переваливали артелью большие глыбы. Каждый старался работать напрягая все силы.

...Геолог и радистка проснулись от какого-то неясного шума, проникавшего сквозь каменные стены. Воробьев приподнялся на локтях, прислушался. Глухой, еле слышный шум доносился со стороны входа, слышались неясные голоса людей. «Нашли!» — мелькнула радостная мысль.

— Нашли, Нина, нашли! — крикнул он, тормоша девушку. — Я говорил — найдут!.. Ведь это коллектив, разве могли они не найти нас?!

— Я слышу, Николай Владимирович, — тихо ответила Нина и, не выдержав, разрыдалась.

— Ну вот... Теперь это совсем некстати, — растерялся Воробьев, чувствуя, как у самого слезы радости бегут по щекам. — Перестаньте, Нина, надо встречать друзей. — Здесь, здесь, друзья! — крикнул Воробьев, идя к входу.

— Здесь, — тихо шептала Нина, поспевая за ним. Ей казалось, что она кричит громко.

Через минуту под дружным напором разведчиков отвалился большой камень, прикрывающий вход, и много рук протянулось навстречу геологу и радистке. Ослепленные ярким дневным светом, они стояли у выхода, невольно закрыв глаза.

Руки друзей подхватили их, вынесли на открытое место. Трудно было понять: кто более счастлив — спасенные или спасители. Юферов, забыв о своей незаурядной силе, стиснул Николая Владимировича в объятиях. Большаков, помолодевший от счастья, расцеловал обоих.

— Антип Титыч, сколько дней мы находились в пещере? — спросил Воробьев.

— Сегодня десятый день.

— Странно! У нас продуктов было в обрез на пять дней, голодный паек, так сказать, а между тем мы вчера только их кончили. — Он с подозрением взглянул на Нину. — Вы, Нина, не съедали своей порции!

— Мужчины хуже переносят голод. А вы, Николай Владимирович, разве не подсовывали в темноте лишнего?

Нина пошатнулась, невольно хватаясь за плечо Юферова. От слабости она словно отяжелела. Антип Титыч подхватил девушку, повел ее к лагерю. Воробьев, собрав силы, решительно пошел вслед за Юферовым.

— Постойте, Антип Титыч, — слабым голосом сказала Нина, когда они оказались на берегу ключа, — здесь мы золото нашли.

— Где? — Юферов остановился.

— Здесь... в ключе.

— Правда, здесь, в гальке... — Николай Владимирович осекся, удивленно глядя на неведомо откуда появившегося Постригана, за которым шли Ефремов и Кандыба.

Нина слабо вскрикнула и остановилась, увидев Ефремова. Летчик бросился к ней, привлек ее к себе.

— Разрешите и мне обнять вас, дорогие наши узники, — сказал Постриган и, расставив руки, пошел к Воробьеву. — Э, дорогой мой, на кого вы похожи! Краше в гроб кладут... Когда вы последний раз ели?

— Вчера. А впрочем, не знаю. Может быть, и раньше. В темноте ведь нельзя понять, когда день, а когда ночь.

— Отдохните, разговаривать будем после. Все, все! Оставить их в покое, — Постриган решительно взял Воробьева под руку и направился к стану.

— Постойте, Андрей Ефимович, — остановился Воробьев. — Разрешите раньше доложить об открытии, а отдохнуть мы всегда успеем. Здесь, в устье ключа, мы нашли богатую золотую россыпь. Песок брали прямо с берега... и вот, видите!

Николай Владимирович достал пакетик со щепоткой золотого песка, протянул его Постригану.

Тот, внимательно рассмотрев металл, спросил:

— Сколько промыто лотков?

— С одного лотка. Был еще самородок, но я его где-то потерял.

— Мне тоже посчастливилось, — вмешался Юферов. — Видите... Котелком мыл, породу брал с корней поваленного дерева.

Буровой мастер показал щепотку золотого песка, крупней, чем у Воробьева.

— Замечательно! — обрадовался Постриган. — Значит, в устье и в середине ключ золотоносен, теперь проверим вершину. Петр Иванович, покажите-ка ваше золотишко! — обернулся он к Кандыбе.

— Сейчас! — отозвался Кандыба и, достав тяжелый мешочек с золотым песком и самородками, протянул его Юферову.

— Это в самой вершине Говорящего ключа, — улыбнулся Постриган.

— Говорящего... разве вы нашли его! — воскликнул Воробьев.

— Нашли, — рассмеялся Постриган. — Мы сейчас на Говорящем ключе. Осталось только...

Ему не дали договорить. Юферов во всю мочь крикнул ура, подбросил вверх шапку. Остальные дружно поддержали его. Сопки отозвались долгим эхом на радостные крики разведчиков.

Утро следующего дня выдалось морозное. Серебряный иней покрыл деревья. В тихом заливе устья ключа появилась тонкая кромка льда. Где-то в лесу стучал дятел, и в янтарно-чистом воздухе ясно слышался его стук, будто кто-то бил деревянной колотушкой в дно пустой бочки.

— Солнце взошло, день начинается! — как всегда, обычным возгласом будил разведчиков Юферов. В палатку, где поместились невольные гости, так неожиданно появившиеся вчера, Антип Титыч заглянул тоже, осторожно приподняв полог. Он не хотел их будить, но, к удивлению мастера, в палатке никого не было.

Юферов обернулся и увидел разведчиков на увале. Они стояли на том самом месте, откуда Большаков заметил исчезновение пещеры. Буровой мастер тотчас направился к ним.

— Тут, на этом месте, будет горняцкий поселок, — говорил Постриган обступившим его разведчикам. — Удобнее этого увала для стройки нам не найти. Сегодня же мы заложим первый дом.

— Хорошо! Счастливое место, — пыхтя трубкой, подтвердил Большаков. — Отсюда белых бил, отсюда пещеру искал, однако.

— Отсюда мы начнем освоение нового района, в недрах которого таятся несметные богатства. Место, действительно, счастливое, — согласился Постриган. — Название прииску надо дать светлое, радостное.