Говорящий ключ - Кирюшкин Виктор Владимирович - Страница 58

— Молодец у тебя сынок, молодец! — повернулся Дашута к Горобцу. — Ты, знаешь, не особенно его того... Человека спас, бинокль ему подарили, заслужил значит. — Дашута кивнул на Саню: — А этот? Мало что самовольно сбежал, да еще тонуть вздумал. Я ему вот потону! — сказал Филипп Васильевич, читая письмо и поглядывая сверху вниз на сына.

Чем дальше он читал, тем больше смягчался его взгляд. Воробьев обстоятельно писал о том, что мальчики вели себя в экспедиции отлично, а Саня, геройски переправясь через пропасть, выручил из беды поисковую партию. Геолог не забыл упомянуть об открытии залежей колчедана.

— Геройски... ружье подарили. Что же молчишь? — потеплевшим голосом пробасил Дашута. — А ну-ка, покажи? — Он взял из рук сына ижевку, повертел ее, заглянул в стволы, заметил, что они хорошо вычищены и смазаны. — Тоже, значит, заслужил! Добре, добре. Колчедан нашли, говоришь? Придется, пожалуй, простить их, а? Как ты думаешь? — спросил он Горобца.

— Для первого раза, пожалуй, простим. Ребята отличились, можно сказать, — согласился тот.

— Простим, но плохо учиться будут — все вспомним! — хмуря брови над смеющимися глазами, заключил Филипп Васильевич.

Ребята, поняв, что гроза миновала, весело переглянулись.

Глава девятая

Где искать?

Отправив Саню и Виктора домой, Воробьёв решил пройти вниз по реке до порогов. Кирилл Мефодиевич рассказал ему, что когда-то во время гражданской воины побывал здесь и хорошо помнит устье ключа, впадающего в реку там, где она устремляется в узкое ущелье. Проводнику последние дни нездоровилось. У остальных было много работы, и геолог решил идти один. Нина пробовала протестовать, ссылаясь на свою обязанность коллектора, но Николай Владимирович все же не взял ее.

С ружьем и сумкой за плечами он вышел со стана ранним утром, когда солнце еще не согнало росу с травы и деревьев. Отойдя с полкилометра, геолог вспомнил, что хотел взять с собой Хакаты, но забыл кликнуть его. Возвращаться не хотелось, и Воробьев продолжал путь в одиночестве.

По пути геолог то и дело вспугивал рябчиков, тетеревов, глухарей. Рябчики со свистящим шелестом перелетали вперед или в сторону и снова опускались. Глухари поднимались на деревья и, усаживаясь на ветки, равнодушно поглядывали на пришельца. Птица была непуганая, но Воробьев не снимал ружья с плеч. Дичи здесь было так много, что подстрелить птицу не составляло труда. Когда солнце стало спускаться за сопки, геолог разложил костер, переночевал, а на рассвете снова тронулся в путь.

К концу второго дня пути, пробираясь через цепкую заросль стланика, Николай Владимирович неожиданно вышел на звериную тропу. Тропа тянулась на несколько километров и, выведя его на склон сопки, незаметно исчезла. Геолог перевалил через сопку и спустился в падь, склоны которой густо заросли лиственницей. В середине пади было открытое место, и только ближе к центру теснилась группа белых берез.

Николай Владимирович огляделся. Местность напоминала долину древней реки, берущей начало у гряды сопок, над которыми возвышалась гора. «Тут должен быть ключ», — подумал геолог и через несколько сотен шагов действительно вышел на берег стремительно текущего, светлого, как кристалл, ключа. Его берега были песчаны и сухи, всюду виднелись отпечатки медвежьих следов и оленьих копыт. Николай Владимирович прошел с километр вниз по ключу и очутился в просторной долине. Здесь ключ, образовав небольшой тихий лиман, впадал в быструю и довольно широкую речку.

Утомленный переходом, геолог сбросил сумку и ружье, присел на берегу. Достав кружку, он зачерпнул воды. Прозрачная поверхность ключа зарябила, от лежавших на дне камешков пошли радужные круги. Встав на колени, Воробьев опустил руку в холодную воду, зачерпнул полную горсть гальки, среди которой блестело несколько камешков горного хрусталя. Перебирая их на ладони, геолог настолько увлекся, что не слышал шороха шагов, раздавшихся позади. Сердце его радостно забилось: среди гальки лежал маленький приплюснутый самородок. С минуту геолог разглядывал его, затем попробовал на зуб. Сомнений не оставалось. Это было золото.

— Уа-а-а! — рявкнул кто-то за его спиной. Николай Владимирович испуганно оглянулся. За ним стоял, поднявшись на задние лапы, большой бурый медведь, обдавая его смрадным дыханием. Инстинктивно геолог рванулся в сторону и свалился в ключ. В тот же момент грянул выстрел. Зверь, сделав крутой поворот, рявкнул и здесь же, бездыханный, рухнул на землю.

Николай Владимирович вышел из воды. На берегу неподвижно лежала туша зверя. Он сделал шаг вперед — медведь не двигался. Все говорило о том, что он мертв. Из судорожно открытой пасти стекала струйкой кровь. Геолог, все еще не доверяя, стремительно бросился к ружью, схватил двустволку и тотчас же отскочил назад. Зверь по-прежнему был неподвижен. Геолог подошел к нему, осмотрел рану. Какой-то меткий стрелок свалил зверя наповал, попав ему в сердце. Но стрелка не было видно. Впрочем, он мог скрываться в кустах, начинавшихся в десяти шагах от ключа.

— Кто стрелял, выходи! — позвал геолог.

Кусты зашевелились. От удивления геолог едва не свалился в воду вторично. Перед ним с карабином в руках стояла Нина. Синяя косынка на ее голове сбилась набок, в глазах бегали озорные искорки.

— Нина? Вы? — невольно воскликнул геолог.

— Я. Кажется, вовремя пришла?

— Зачем же вы прятались?

— Испугалась!

— Медведя?

— Сначала медведя, потом испугалась вас, думала — ругать будете.

— Значит, я все же страшный, страшнее медведя? — рассмеялся геолог.

— Он мертвый! А вы лезете из реки вроде водяного, тогда я в кусты.

— Спасибо, вовремя подоспели. А то бы...

— А то бы пришлось плыть на другую сторону реки, — подсказала девушка.

— Нет, дело могло кончиться хуже. Все же вы молодец... прямо в сердце!

— Что вы нашли, Николай Владимирович? Золото?

— Кажется, то было золото...

Пока геолог, отойдя в кусты, выжимал воду из своей одежды, Нина внимательно осмотрела дно ключа и его берег. В том месте, где ключ, впадая в реку, образовал наносную косу, она набрала полный лоток песку и, присев у воды, принялась за промывку. Искусству работать лотком ее научил Юферов. Увлеченная работой, она с волнением ждала, что вот-вот в лотке блеснет корявым боком тяжелый самородок или на дне лотка останется сразу целая щепоть золотого песка. Когда в лотке осталось несколько пригоршен тяжелых камешков и шлиха, по краям его желобка блеснуло несколько мелких крупинок металла.

Теперь требовалось настоящее искусство, чтобы, пропуская через лоток воду, не смыть вместе со шлихом через борт лотка и пылинки золота. Эти пылинки упрямо не желали оставаться в бороздке и ползли к краю лотка.

— Давайте, я отобью, — произнес Николай Владимирович, уже с минуту наблюдавший за ее работой. Взяв лоток, он с трудом закончил обивку. На дне лотка, в правом его уголке, осталась кучка мелких крупинок металла.

— Как мало! — разочарованно протянула Нина. — Разве это золото, так себе!..

— Золото, золото! Мы нашли богатый ключ, — перебил ее Николай Владимирович и радостно улыбнулся. — Подумайте, какое содержание металла может оказаться в песках, если в вынос его столько попало! Нам просто посчастливило.

— Почему посчастливило? Мы нашли то, что искали, — рассудительно отозвалась девушка. — Уже третий месяц в тайге.

Николай Владимирович задумчиво поворошил пальцами золотые крупинки.

— Если бы вы не подоспели... Интересно, как вы нашли меня?

— Я не искала. Шла за вами по пятам, не теряя из виду. Оставила записку, захватила на всякий случай карабин и отправилась по вашим следам, — она ткнула носком сапога в бурую шерсть зверя. — Ух, какой он лохматый!

А вот сейчас мы его разденем, шкуру снимем, — произнес геолог и, вынув нож, принялся за дело.

Однако снять с медведя его тяжелую шкуру оказалось делом не простым, особенно для новичка. Прошло полчаса, час, Николай Владимирович замучился сам, замучил Нину, а шкуру не снял и наполовину.