Бог и наркотики (СИ) - "Торговец деревом" - Страница 52

Перехватываю из его рук мочалку, оставляю ее на блестящем от воды поручне, что прикреплен к стенке внутри душевой кабинки.

Оттягиваю момент, словно выжидая чего-то, возможно действий со стороны, которые сломают мою нерешимость, заставят покориться ощущениям, поддаться этой дымке, что застелила сознание.

Будто услышав меня, Иззи делает шаг вперед, вплотную прижимаясь своим мокрым и горячим телом к моему прохладному, создавая такой приятный и одновременно, пробирающий до мурашек, контраст, произносит:

- Чего ты хочешь? – негромко спрашивает он, а я, словно воды в рот набрал, не могу даже пошевелить губами, чтобы вымолвить хоть одно слово. Дергаю плечами, отводя взгляд, словно это не я сам скинул с себя вещи и забрался внутрь, а меня насильно затащили сюда.

Не произнося ни слова, продолжая играть со мной взглядом, он поднимает руку, прислоняясь подушечками пальцев к моему плечу, ведя тонкую, едва заметную и ощутимую линию к моей шее, а затем, переходя на скулы, поглаживает их большим пальцем. Тянусь ближе, поворачивая голову в сторону его руки, перехватываю указательный палец языком и с пошлым причмокиванием втягиваю в рот, обсасывая влагу с его кожи. Иззи на секунду прикрывает веки, а затем, когда вновь открывает, его зрачки вспыхивают опьяняюще ярким зеленым цветом. Возможно, я раньше не замечал, что парень является обладателем такого редкого изумрудного оттенка, а возможно… просто не хотел замечать.

Кажется, лишаясь терпения, Иззи толкает меня к стенке, заставляя лопатками прижаться к кафельной плитке. Едва заметно касаясь языком моих губ, облизывает нижнюю, слегка прикусывая, тут же пуская новую колесницу мурашек по кругу моего тела.

Матовые стенки душевой кабинки запотели настолько, что кажется, что они такими и были, туманными и непроглядными. Касаясь его плеч, неожиданно для себя впиваюсь в него ногтями, делая больше больно, нежели приятно. Еле ощутимо прохожусь по его коже, вновь вдавливая ногти на сгибе локтя. Морщится, но взгляда не отводит, по-лисьему хитро улыбается, проскальзывая рукой между наших тел. Только сейчас, оторвавшись от его губ, когда Иззи насилует своим языком мою шею, из-за чего я наверняка обнаружу на ней на утро багровые пятна, чувствую прижавшийся к пупку член. Рука парня настолько быстро и неожиданно накрывает возбужденный орган, что я вздрагиваю. Фрикционные движения сменяют темп, до мурашек в животе заставляют организм наслаждаться столь приятным чувством.

Уже собственной ладонью обхватываю сразу два ствола, заставляя Иззи упереться лбом в мое плечо. Закусываю нижнюю губу, пытаясь заглушись собственный стон, получаются лишь шумные вздохи. Почти ничего не чувствую. Даже вода, забирающаяся во все места, уже не щекочет, а гладит кожу.

Почти на самом кульминационном этапе, когда я был уже готов вжаться в тело парня настолько, что наверняка на нем бы остался мой отпечаток, Иззи отстраняется. Его взгляд излучает непонятное мне недовольство, смешавшееся с подозрением. Моя рука сама замедляет темп, от пробегающего между нами холода, вовсе отстраняется.

В попытке спросить его: «Что случилось?» мгновенно затыкаюсь, замечая, как губы парня дергаются, говоря о том, что он скажет мне о чем-то раньше.

- У тебя такой вид, - безэмоционально начинает он. – Будто ты делаешь мне одолжение, - отпущенная им фраза, словно пощечина, заставляет меня отшатнуться, встретившись спиной с мокрым, горячим кафелем. – Когда люди делают что-то для себя, они испытывают иные эмоции. Я не заблуждаюсь на этот счет, и ты действительно запутался. Так, чтобы никого не винить потом, сначала разберись в себе, - медленно говорит он, не отводя взгляда, заставляя понять, что он прав и я действительно ещё ни к чему не готов. Да и к чему должен был?

Пока меня мучают душевные терзания, Иззи, накинув на бедра полотенце, даже не вытеревшись, покидает ванную, впуская в помещение прохладный поток воздуха.

Оседаю на борт ванной, подставляя под град ударов воды спину, понимая, что мыслительный процесс затянется довольно надолго.

***

Время близится к утру, а я так и не пересилил себя и не вышел из душного помещения. Вода уже давно прекратила свой ток по трубам, а стучавшие до этого редкие капли, совсем пропали. Закинув себе на голову полотенце, я просто сидел на том месте, чувствуя, как собственная пятая точка прирастает к белоснежной глади ванной. Все, что было сказано Иззи, каждое слово носилось по кругу в моей голове. Сначала я действительно думал, что все так и есть, как он говорит. Что каждое мое действие – муляж. Попытка руководить ими – блеф. А я всего лишь марионетка. Вот только в чьих руках нахожусь, знать мне этого было не дано. Казалось бы, что остановившись именно на этой мысли, я должен был успокоиться, но все зашло гораздо дальше.

Я стал копать глубже.

Чем ниже я спускался, вздергивая недры потайных уголков души, тем хуже становилось: я понимал, что выхода никакого нет, и я глубоко увяз в этой пучине, пока в голову не проскользнула одна единственная мысль. Мысль, которая осветила одним лучом света всю мою темную комнату: все, что я делал, было не напрасно. С самого детства я добивался того, чего в первую очередь хотел сам. Моя решимость всегда сражала окружающих. А удовольствие, которое я получал от процесса, было невозможно заглушить чем либо другим. Просто сейчас, когда я встал лицом перед своим жизненным тупиком, мою решимость словно отобрали, я, будто сам отдал ее в чужие руки, а сейчас пожимаю плоды этих невзгод. Иззи был прав во всем. Но в одном, самом важном, он допустил ошибку: заставить меня сделать то, чего я не буду желать – невозможно.

Оторвавшись от края ванной, чувствуя как ток крови возобновляется в затекших конечностях, сделав пару медленных шагов для профилактики, я тут же перешёл на бег, врываясь в закрытую комнату Иззи. Он спал на своей кровати, накрывшись нетолстым пуховым одеялом.

Крадучись подбегая к нему, пользуясь эффектом неожиданности, я вздернул одеяло, тут же вновь накрывая им парня с головой, начал укутывать его словно младенца, лишая возможности высунуть ноги или руки.

От вскружившего гама Иззи не сразу пришел в себя, поэтому любая его попытка вырваться оказалась провальной. Ничего не говоря, он лишь искоса, насколько позволяло ему его положение, поглядывал на меня, ожидая дальнейших действий, которые не заставили себя ждать. Наклонившись ниже, расплываясь в улыбке, словно чеширский кот, я коснулся ладонью его скул, тут же фиксируя его лицо, щекой вминая в подушку. Языком пройдясь по дужке открывшегося уха, заползая внутрь, тут же кусая за мочку, втягиваю ее в рот. Частой дорожкой поцелуев и чередой неслабых укусов скольжу по шее, ловя мимолетные стоны парня, которому я, кажется, от переизбытка эмоций зажал ладонью рот. Осторожно отводя руку назад, приспуская одеяло, оголяю его плечо, заставляя бледную кожу на нем багроветь. Кидая мимолетный взгляд на его закрытые веки, улыбаюсь, понимая, что все происходящее нравится ему.

Поглаживая через ткань его руку, талию, бедро, вновь лишь слегка вытаскиваю из-под него одеяло, чтобы достать ладонью до его возбужденного члена. Касание прохладной кожи заставляет его поежиться. Отдышавшись, он сам толкается мне в руку, убеждая неплотное кольцо из пальцев сжаться на плоти сильнее. В комнате становится жарко. Разреженный воздух давит на грудную клетку, заставляя дышать чаще. Уже не замечаю момента, когда сам, прижавшись к нему плотнее, протиснувшись подбородком между шеей и сгибом у плеча, покрываю его скулы редкими поцелуями. Рука, вымазанная в его смазке, беспрепятственно скользит по стволу, в такт с его частыми вздохами срывается на рывки.

Касаясь губами его уха, четко, но в тоже время негромко шепчу:

- Я никогда не делаю то, чего не желаю делать, - собственная фраза становится для меня спусковым курком, оглушая стенки сознания мощным выстрелом.

Миг. И одеяло уже скинуто на пол. Секунда. И я губами впиваюсь в его рот, заглатывая его язык, не выпускаю, пока кислорода в легких станет мало и не понадобится дышать еще и ртом. Руки беспрестанно бродят по его телу, в то время как мою спину охватывает плотное кольцо его рук.