Угрюмый дудочник - Нортон Андрэ - Страница 1

Андрэ Нортон

Угрюмый дудочник

1

Мне приходилось слышать, будто ленты Зексро хранятся вечно. Но даже следующее поколение может не найти ничего интересного в нашем рассказе. Из нас самих только Дайнан и, может, Гита, которая сейчас работает в хранилище инопланетных записей, в состоянии продолжить эту историю нашего времени. Мы теперь используем наш ридер только для поисков необходимой технической информации: никто не знает, насколько хватит его энергии. Поэтому моя лента может долго пролежать нетронутой, если только спустя века в иных мирах не вспомнят о нашей колонии и не заинтересуются ее судьбой или же здесь вырастут новые поколения, способные восстановить давно заглохшие механизмы. Итак, моя запись может оказаться бесполезной: за три года наше маленькое общество далеко продвинулось от цивилизации к варварству. Тем не менее каждый вечер я час посвящал записям, используя помощь всех остальных: даже дети многое могут добавить. Это рассказ об угрюмом дудочнике Гриссе Лугарде, который спас горстку соплеменников, чтобы настоящие люди не исчезли из мира, который он любил. Но мы, те, которых он спас, в сущности так мало о нем знаем, что в записи речь пойдет больше о наших делах и поступках, а также о его смерти. Бельтан — единственная планета в секторе Скорпиона, никогда не предназначавшаяся для обычного заселения; она сразу была организована как экспериментальная биологическая станция. Ее климат пригоден для людей, но на планете не было разумной жизни, вообще не было высокоорганизованных живых существ. Два покрытых богатой растительностью материка разделяют широкие моря. Восточный материк оставили для туземной жизни. Заповедники, поселки и фермы разместились на западном континенте вокруг единственного космопорта. Как часть Конфедерации Бельтан просуществовал около ста лет, до начала войны Четырех Секторов. Эта война длилась десять лет. Лугард считал эту войну началом конца нашей расы и ее владычества в космосе. Время от времени возникают звездные империи, конфедерации, другие объединения. Потом они становятся слишком большими, или старыми, или же разрываются изнутри. И лопаются, как наполненный воздухом шаролист, если его проткнуть шипом; остается лишь увядшая оболочка. Впрочем, жители Бельтана приветствовали окончание военных действий с надеждой на новое начало, возврат золотого века «до войны», о котором молодое поколение знало лишь понаслышке. Может, старшие и чувствовали правду, но отворачивались от нее, как человек, прячущийся от холодного зимнего ветра. Иногда лучше не знать, что тебя ждет за углом. Население Бельтана и раньше было невелико, в основном специалисты и члены их семей, к тому же многие были призваны на военную службу, а из сотен улетевших вернулась горсточка. Моего отца среди вернувшихся не было.

Мы, Коллисы, происходим от первопоселенцев, но, в отличие от других, мой дед был не техником и не биологом — он командовал силами безопасности. Поэтому с самого начала наша семья была обособлена от общества из-за различия интересов. Возможно, моему отцу не хватало честолюбия. Молодым человеком он улетел с Бельтана и прошел курс подготовки для патрульной службы. Но не старался продвинуться. Наоборот, предпочел вернуться, надеясь в свое время, как и его отец, получить пост командующего силами безопасности. Только начавшаяся война и призыв всех пригодных к службе оторвали его от родной планеты. Я, несомненно, последовал бы его примеру, но в течение десяти лет мы были изолированы от космоса, это меня и задержало. Моя мама, дочь техника, умерла еще до того, как отец улетел со своим отрядом; с тех пор я жил в семье Аренсов. Имберт Аренс, глава станции Кинвет, был двоюродным братом моей матери и единственным моим родственником на Бельтане. Серьезный человек, добивавшийся результатов скорее благодаря терпению и упорству, чем уму. Вообще он подозрительно относился к неортодоксальным решениям и ссылкам на «интуицию» со стороны своих подчиненных, хотя — надо отдать ему должное — ограничивался легким неодобрением и никак не препятствовал их поискам. Его жена Ранальда, истинный гений в своей области, терпимостью не отличалась. Мы редко ее видели: она занималась какой-то закрытой темой. Очень рано все домашнее хозяйство легло на Аннет, на год моложе меня. Была еще младшая сестра Гита; обычно ее видели с информационными лентами в руках; она столь же мало интересовалась домом, как и ее мать. Должно быть, узкая специализация, становившаяся все более и более необходимой по мере продвижения человека в космос, привела нас, так сказать, к мутации. Хотя наиболее пораженные ею люди возражали бы особенно яростно. Мне настоятельно советовали выбрать какую-нибудь нужную для станции профессию, но все они мне не нравились. В конце концов я стал готовиться к профессии рейнджера — Аренс считал, что это занятие мне подходит, — но тут война, которая, впрочем, впрямую нас не затрагивала, подошла к мрачному концу. Победы не достигла ни одна из сторон, противники расходились в крайнем изнеможении. Затем начались бесконечные «мирные переговоры». Больше всего нас тревожило, что Бельтан оказался забыт основавшим его союзом. Если бы задолго до этого мы не перешли на самоснабжение и наша планета не смогла бы кормить и одевать нас, положение стало бы отчаянным. Торговля и связь с внешним миром и так сократились до одного корабля в два года в последний период войны, да и то два срока корабль пропустил. А когда он наконец прибыл, мы обнаружили, что это второсортный «грузовик», доставивший горстку участников войны. Ветераны оказались слепыми и хромыми, как говорится, — отбросы военной машины.

Среди них был и Грисс Лугард. Первый помощник отца, он играл важную роль в моем детстве, но я не узнал спускающегося по трапу хромого человека с небольшой дорожной сумкой, казавшейся слишком тяжелой для его худых рук; вес сумки как будто клонил его набок и добавлял неуверенности в походке. Проходя мимо, он взглянул на меня, уронил сумку, поднял руку; рот на частично восстановленном (выдавала слишком гладкая кожа) лице перекосился.

— Сим!..

Он протер глаза, и я узнал его по браслету на запястье, теперь слишком просторному.

— Я Вир. А вы… — я взглянул на знаки различия на воротнике его грязного выцветшего мундира, — сектор-капитан Лугард!

— Вир, — он повторил мое имя, как будто ища в прошлом что-то знакомое. — Вир… да, ты сын Сима! Но… но… ты очень похож на Сима.

Он постоял, глядя на меня, потом поднял голову, повернулся и задумчиво огляделся. Теперь он как будто видел дальше пыли, поднятой нашими башмаками.

— Да, много времени прошло, — негромким усталым голосом сказал он. — Очень много.

Плечи его сгорбились, он наклонился за упавшей сумкой, но я опередил его.

— Куда, сэр?

В старых казармах никто не жил уже по крайней мере пять лет, они использовались как склады. В семье Лугарда все умерли или улетели с планеты. Я решил, что Лугард может пожить у нас. Аннет может не найти комнату, ну, да это неважно. Лугард глядел мимо меня на юго-западные холмы и на горы за ними. — Есть ли у тебя флиттер, Сим… Вир?

Я покачал головой.

— Их теперь используют только в крайнем случае. У нас совсем нет для них запасных частей. Лучшее, что я смогу достать, — это хоппер.

Я знал, что, взяв хоппер, уже нарушу правила. Но Грисс Лугард был близким мне человеком, а я давно уже не встречал никого из своего детства.

— Сэр… если хотите погостить… — продолжал я.

Он отрицательно покачал головой.

— Когда часто что-то вспоминаешь, — он говорил как будто сам с собой, убеждал себя, — хочешь проверить, верно ли оно. Если сможешь достать хоппер, полетим на юго-запад, в крепость Батт.

— Но это, должно быть, развалина. С тех пор, как шестой взвод улетел оттуда восемь лет назад, там никто не бывал.

Лугард пожал плечами.

— Я видел немало развалин, и эта мне понравится. — Он порылся в кармане и извлек металлическую пластинку размером с ладонь; пластинка сверкнула на солнце. — Благодарность от правительства, Вир. Крепость Батт моя, пока я этого хочу.