Трое против колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 7

— Но откуда тебе было известно, что произойдет?

— Я просто верил, что нас ждет успех и мы должны быть готовы ко всему. Ты прав, брат, пора в путь, чтобы гнев колдуний не успел выбить нас из седла.

Торских скакунов вывели в высокогорных районах, поросших вереском, скрывающих своими вершинами Болота торов. Их отличают выносливость и скорость — те качества, которые не всегда встретишь у лошадей. И они так высоко ценятся, что приобрести сразу пять скакунов было практически невыполнимо, тем более для одного человека. К тому же, сенешаль самолично следил за ними и все они были наперечет. С виду они были неприметными, серовато-коричневыми, с темными гривами и матовой шерстью, которая не блестела, как бы ее ни чистили. Но в смелости, выносливости и скорости они не имели равных. Седла на обоих скакунах были легкими — такие обычно использовали при объездах морского побережья. Под воздействием этой жуткой ночи они возбужденно пританцовывали, чего обычно не делали. Мы вывели их во двор, вскочили верхом и покинули стены замка. Солнце уже почти опустилось за горизонт, но на небе сгустились пурпурно-черный тучи причудливой формы… Надвигалась опасность… Земля же словно притаилась в угрожающей тишине.

Мой брат продумал все, определив в том числе кратчайший маршрут. Но в эту ночь даже торские скакуны не неслись как обычно. Казалось, что мы пробираемся сквозь вязкий песок, и вместо того, чтобы идти галопом, мы плелись почти шагом. Тучи заволокли все небо, не стало видно ни звезд, ни луны. Какая-то неведомая сила подчинила себе природу. Однажды мне приходилось проезжать мимо Болот торов и наблюдать некое жуткое свечение в полумраке. На этот раз такие же тусклые огоньки стали появляться то там, то тут вокруг нас — на ветках деревьев, на кронах кустарников, на плюще, обвивающем стену. Нас постепенно охватывало какое-то мрачное предчувствие. Лошади тоже ощущали приближение чего-то неведомого и жуткого — они стали пофыркивать и вставать на дыбы. Я обратился к Кемоку:

— Надо их успокоить!

Последние полмили я изо всех сил пытался их усмирить мысленно, но тщетно. Мы остановились, спрыгнули на землю, и я встал между двумя скакунами, положив руки на их могучие шеи и стараясь успокоить. Кемок тоже присоединился ко мне, и совместными усилиями нам удалось добиться результата. Хотя они продолжали хрипеть и дрожать всем телом, но встали неподвижно.

Сконцентрировавшись на лошадях, я и не заметил, что все вокруг стремительно менялось. Меня вдруг ослепила яркая вспышка на небе. Потом раздался зловещий грохочущий звук, не похожий на гром. Он исходил не сверху, а откуда-то из-под земли, которая внезапно пришла в движение. Лошади заржали, но по-прежнему стояли на месте. Они прижались ко мне, словно в нашем единстве пытались найти якорь спасения в обезумевшем мире. Жуткие вспышки мелькали со всех сторон, озаряя небо. И снова раскаты грома из-под ног. Потом полная тишина, и неожиданно на нас обрушился такой шквал ярости, который невозможно вообразить. Земля стала уходить из-под ног, словно под ее поверхностью по направлению к горам прокатилась огромная волна. Ветер, с утра притаившийся где-то, вдруг обезумел, вырывая с корнем деревья и кустарники, вбирая в себя воздух из наших ноздрей. Бороться с этим было бесполезно — это безумство природы лишало нас даже возможности двигаться. Нам оставалось только выстоять и не терять надежду, очень слабую, что нам удастся спастись и пережить схватку земли, огня, воздуха, а потом и воды — начался дождь, если, конечно, можно назвать дождем такие хлесткие удары воды. Если сила этой бури лишала нас возможности мыслить, то что тогда творилось там, наверху? Этой ночью горы пришли в движение, теряясь в огромных волнах земли, пожирающих их склоны, превращающих равнины в холмы, сдвигающие все на своем пути… Барьер, устроенный природой между Эсткарпом и Карстеном, который мы укрепляли на протяжении многих лет, рассыпался у нас на глазах, исчезал под воздействием неведомой разрушительной силы, которой ничто не могло противостоять.

Рука об руку, единые духом, мы с Кемоком стали одним целым, пережив весь этот кошмар. Мы соединились. Конец света — вот что это было такое. Из нас вырывали слух и зрение, из последних сил мы бились за то, чтобы не потерять осязание, ведь потеряв способность чувствовать, мы утратим все остальное, перестанем быть самими собой.

Наступил конец привычного мира — мы уже не смели надеяться на спасение. И тут сумрак ночи стал сменяться тусклым рассветом, верхушки деревьев посеребрились, буря понемногу утихла. Мы все еще стояли на дороге, прижавшись друг к другу — Кемок, я и лошади — и не могли поверить тому, что остались живы. Земля больше не уходила из-под ног, разум стал постепенно возвращаться к нам, словно выползая откуда-то из укрытия, где пытался схорониться во время кошмара ночи. К нашему удивлению следов шторма мы почти не обнаружили — лишь несколько сломанных веток, чуть влажная дорога. Мы посмотрели на юг. Там по-прежнему нависали тучи, рассвет не сменил ночь, и мне показалось, что на горизонте еще появлялись вспышки. Было ясно, что Совет пустил в ход невиданную до сих пор в Эсткарпе силу. И я почти не сомневался в том, что Пагара наконец остановили. Находиться в горах в такую ночь! Я пригладил мокрую взъерошенную гриву своего коня. Он фыркнул, переступил с ноги на ногу, словно пробуждаясь после какого-то ужасного сна. Вскочив в седло, я все еще не мог поверить в наше спасение, оно казалось призрачным.

Кемок уже был на коне.

Вот наш час!

Мысленный контакт был более разумным, словно все то, что мы будем предпринимать теперь, сможет пробудить неведомые силы. Мы слегка пришпорили торских скакунов, и на этот раз они рванули с места и помчались словно по ветру с привычной для них скоростью. Занималась заря, неожиданно утреннюю тишину нарушило пение птицы. Напряжение ночи спало. Мы свободны, перед нами только дорога, а время теперь — наш злейший враг.

С основной дороги Кемок свернул на узкую тропу, и здесь нам пришлось перейти на шаг, так как пробираться сквозь завалы, образовавшиеся после бури, было не так-то просто. Но мы упорно двигались вперед, компенсируя задержки на открытых пространствах. То ли мы скакали по тайной дороге, то ли весь Эсткарп в тот день был не в силах опомниться от потрясения, но на пути мы не повстречали ни души, даже около ферм. Мы ехали по опустошенной земле. Удача сопутствовала нам.

К закату мы добрались до заброшенной усадьбы, пустили коней пастись и оседлали тех трех скакунов, что Кемок припрятал до решающего часа. По очереди мы вздремнули, и когда взошла луна, прикосновение брата разбудило меня.

— Час настал, — полушепотом произнес он. А потом, когда мы соскользнули с седел и заглянули в лощину, где роща окружала старинный темный замок, ему можно было и не добавлять:

— Вот это Место!

ГЛАВА 4

Чем дольше я смотрел на замок, тем больше ощущал некую вибрацию — словно перед нами висел невидимый занавес. Почти неуловимые искажения тени и света вытянули дерево, удлинили куст, заставили камень дрожать… В следующий миг все встало на свои места. Кемок протянул мне свою изувеченную руку, я сжал ее. И тут я проник в его мысли так, как никогда ранее. Он направил послание в самое сердце Места Власти! Но попав в невидимое заграждение, оно отлетело назад, как стрела, пущенная в крепостную стену Эса. Кемок снова направил всю свою силу и попытался проделать то же самое во второй раз, вобрав одним глотком и мою энергию. На этот раз мы пробили стену, прошли сквозь нее! А потом… Словно в огонь бросили сухую ветку — вспышка, неистовство, радость — Каттея! Если бы я хоть на секунду предположил, что она могла измениться, что ей может не понравиться наше вмешательство, я бы не пытался спасти ее. Она узнала нас, обрадовалась, я ощутил ее безмерное желание стать свободной… Затем, вслед за радостью наступило мрачное предчувствие и предупреждение. Она не могла сказать нам, что разделяет нас, из ее послания мы лишь поняли, что стражи не являются воинами-людьми. Она не могла пойти нам навстречу и предупреждала, что наш мысленный контакт может привлечь внимание охраны. Внезапно она прервала нить нашего общения.