Бизнес по еврейски с нуля - Абрамович Михаил Леонидович - Страница 5

Почему? Именно потому, что она — обязательна. С Предвечным нельзя шутить.

Страшно впасть в руки Бога Живаго.

Евр., 10: 31

Отыскание причин, почему нужно соблюдать ту или иную мицву, прямо и просто запрещено евреям. Почему нельзя есть свинину? Да нипочему. Существует масса объяснений этому, но все они неверны, какими бы понятными и рациональными ни казались. Настоящая причина одна: Всевышний не велел. Велел бы, так евреи ели бы ее и вареной, и жареной. Вот и все.

И до дарования Торы существовали законы. В кодексе Хаммурапи, скажем, караются и убийство, и воровство. Что же принципиально нового пришло к человечеству на Синае? Да вот именно это: «Всевышний не велел». Еврей сознательно подчиняет свою волю воле Всевышнего, даже если она ему непонятна.

«Наасе ве нишма» («сделаем и поймем»: именно в таком порядке: сначала «сделаем»), — обещали люди у горы Синай при даровании им Торы.

Государственные законы человек исполняет либо потому, что понимает их необходимость, либо потому, что боится наказания. Но «если повезет чуть-чуть», то можно и обмануть государственное недремлющее око. А уж если само государство в угоду сиюминутным национальным, классовым, корпоративным и просто личным интересам позволяет убивать, лгать, насиловать… Скажете, невозможно? Но мы видели это в XX веке и в Германии, и в России.

Тысячелетиями мыслители (Платон, Томас Мор, Кампанелла, Спиноза, Кант, Маркс — перечислять можно до бесконечности) предлагали системы «общественного переустройства на разумных началах». О том, к чему привели попытки их воплощения в жизнь, распространяться не стоит. Все прожекты построения рая без Бога привели к тому, что неизменно получался Ад, именовался ли он Колымой в России, концентрационным лагерем в Германии, «народной коммуной» в Китае или «лагерем перевоспитания» в Кампучии. Только теперь, задним числом, получив соответствующий опыт, мы с ужасом перечитываем страницы «Города Солнца» Томмазо Кампанеллы или «Утопии» Томаса Мора. Не все, однако, еще увидели, что и Маркс в «положительной», «конструктивной», а не критической части своего труда предлагает нечто подобное.

Брачный союз между атеизмом и человеколюбием оказался преходящим увлечением.

Аш. Во что верую

Никто не гарантирован от того, чтобы произнести глупость. Несчастье заключается в том, когда ее произносят торжественно.

Монтенъ. Опыты

А вот иудеи не переустраивают общество. За две тысячи лет они научились выживать в любом. Они просто применяют этические заповеди Торы в любой сфере своей деятельности, в том числе и в коммерции, и в промышленности, и в финансах. И к ним приходит успех. Это факт. И потому иудаизм — на сегодняшний день, пожалуй, единственная альтернатива всем иным способам «общественного переустройства».

Глава 1

Иосиф Зюсс Оппенгеймер:

в лучах восходящей звезды. XVIII век

Зюсс Оппенгеймер (Joseph Ben Issachar Suesskind Oppenheimer; 1692, Гейдельберг — 1738, Штутгарт) — известный финансист.

Он был щедро одарен природой: финансовый гений, изумительной остроты деловое чутье, хладнокровие в сочетании с отвагой, способности к языкам и наукам, аристократизм, манеры, изящество… Но, — боже мой! — всем этим обладал еврей! А разве мог германский еврей в XVIII веке рассчитывать на признание своих заслуг и талантов, на объективную оценку своей деятельности? Нет, и еще раз нет. Вспомним историю: в те времена евреям запрещалось не только занимать государственные должности, но и даже жить там, где им хочется. В пределах некоторых европейских государств, княжеств и городов евреев обязывали селиться в собственных кварталах — гетто, — ворота которых на ночь запирались. Они были также обязаны носить на одежде особый знак.

Впрочем, была сфера, в которой без евреев не могли обойтись во все времена: торговля, откупы, денежное обращение, финансы… Евреев-финансистов было немало и в те времена. В их услугах нуждались, их призывали, — но часто только для того, чтобы, провернув сделку, сделать «козлом отпущения» и изгнать… Или отдать под суд. Талантливый купец Зюсс долго, что называется, плавал в мелкой воде. Непривычный к праздности, брался он за любое дело, умел провернуть любую безнадежную аферу. Например, ему приписывается чеканка на 11 миллионов неполноценной монеты (этот сомнительный бизнес он успел передать в другие руки незадолго до встречи с принцем Карлом-Александром).

Зюсс был очень моложав на вид и гордился тем, что обычно ему давали около тридцати лет, почти на десять меньше его настоящего возраста. Ему необходимо было чувствовать, что его провожают женские взгляды, что головы поворачиваются ему вслед, когда он едет верхом по аллее. Он употреблял множество притираний, чтобы сохранить унаследованный от матери матово-белый цвет лица, любил, когда говорили, что у него греческий нос, и куафер ежедневно завивал его густые темно-каштановые волосы, чтобы они и под париком лежали волнами; часто он даже ходил без парика, хотя это не подобало господину его звания. Он боялся испортить смехом свой маленький рот с полными пунцовыми губами и заботливо следил в зеркале, чтобы его гладкий лоб не утратил беспечной ясности, которая казалась ему признаком аристократизма. Он знал, что нравится дамам, но искал этому все новых подтверждений, и та, с которой он провел одну ночь, осталась ему мила на всю жизнь, потому что назвала его темно-карие, сверкающие под нависшими дугами бровей живые глаза — крылатыми глазами[2].

Предприимчивость и жадность к жизни

Тип динамичного, жадно впитывающего все новое предпринимателя складывался с самого детства.

… герцогиня без ума была от миловидного, пылкого, не по летам смышленого, кокетливого мальчугана. Ах, какая разница была между ним и белобрысыми флегматиками — детьми при волъфенбюттелъском дворе. Оттуда пошло его страстное тяготение к обществу власть имущих. Он нуждался в смене впечатлений, в новых лицах, у него была жажда общаться с людьми, алчное желание втиснуть в свою жизнь как можно больше людей, и они навсегда оставались у него в памяти. Он считал потерянным тот день, когда ему не удалось свести хоть четыре новых знакомства, и хвастал тем, что знал в лицо треть всех немецких владетельных князей и по меньшей мере половину знатных дам[3].

Урок. Лишних минут нет

Заповедь «отсчета Омера» заключается в отсчете дней между Песахом и праздником Шавуот. Счет дней Омера предваряется каждый вечер благословением, и при этом произносятся святые имена Б-га, хоть иудаизм относится к их произнесению крайне осторожно. Глубинный, философский н'пект этой заповеди в том, что лишнего времени не бывает, каждая секунда важна…

Мудрецы говорят: «Человек заботится о потере денег, но не заботится о потере своих дней. Деньги не помогают ему, а дни не возвращаются…» Люди, бережно относящиеся к своему имуществу, зачастую совсем не берегут свое время. Однако каждый человек получает в свое распоряжение ровно такое количество дней, недель и лет, сколько необходимо для выполнения его миссии в этом мире. Нет ни лишних дней, ни запасных. В книге Зоар сказано, что каждый данный нам день — это подарок Всевышнего, и мы обязаны показать, что хорошего мы в этот день сделали. То же самое касается каждого часа, скрывающего в себе огромный потенциал возможностей[4].