Сын звездного человека - Нортон Андрэ - Страница 19

Некоторое время они просто сидели там, глубоко дыша и переводя дух. Форс с тревогой заметил, что пятна солнечного света на полу тают. Он доплелся до окна и выглянул наружу. Сквозь неровные зубцы разрушенных зданий он видел воды озера и, далеко на западе, заходящее солнце. Должно быть, уже наступал вечер.

Эрскин немного встряхнулся при этом известии.

— Теперь нам нужно поесть, — заметил он. — И, наверное, мы слишком часто освежались из твоей фляги.

Вода! Форс забыл об этом. А где они в этом лабиринте найдут пищу и воду? Но Эрскин был уже на ногах и шел через дверь, которая, видимо, вела в остальные помещения, расположенные на этом этаже. Птицы! Форс вспомнил, что они гнездятся здесь. Это и было ответом — птицы!

Они вошли в длинную комнату. Под их ногами лежала какая-то ткань. Они увидели множество столов, расставленных рядами по всей длине помещения, вокруг каждого стола стояли стулья. Форс уловил блеск металла, в полном порядке разложенного на ближайшем из столов. Значит, это было место, где ели Древние. Но любая пища должна была уже давно исчезнуть…

Он произнес это вслух только для того, чтобы Эрскин отрицательно покачал головой.

— Это не так, друг. Я бы скорее сказал, что нам выпала такая удача, которая выпадает очень и очень редко. Когда я путешествовал на север, мне повезло наткнуться именно на такое место, как это. И позади него, в комнатах поменьше, я нашел множество банок с пищей, оставленной Древними, но еще хорошей. Тем вечером я попировал как не пировал вождь, когда начинаются Осенние Танцы…

— Есть пищу, найденную в древних городах, значит подвергать себя смертельной опасности. И даже обрекать себя на смерть. Это закон! — упрямо повторил Форс. Но он поплелся следом за Эрскином, когда тот целеустремленно направился к двери в другом конце комнаты.

— Есть пища многих видов. Я понимаю так: содержащий ее контейнер должен быть без единого изъяна. Даже я, у которого нет знаний об этих мертвых городах, могу догадаться об этом. Но я жив, правда? А я ел оставленную Древними пищу. Мы все же должны поискать ее здесь.

Эрскин, умудренный прежним опытом, вошел в комнату, где по стенам висели полки. Стеклянные банки и металлические контейнеры были расставлены по ним рядами. Форс подивился их изобилию. Южанин медленно двигался по комнате, рассматривая стеклянные банки и не обращая внимания на порыжевший от ржавчины металл. Наконец, он вернулся с полудюжиной узкогорлых банок в руках и поставил их на стол в центре комнаты.

— Смотри хорошенько на крышки, приятель. Если ты не найдешь никаких дефектов, тогда сшибай их и ешь.

Десять минут спустя они обсасывали липкие пальцы, жадно проглотив фрукты, которые были положены в банки за много поколений до их рождения. Сок утолил их жажду, и Форс прислушался к звукам, доносившимся из комнат дальше по коридору. Люра тоже попировала — здесь гнездилось множество птиц. Эрскин воспользовался своим ножом, чтобы сбить крышку с еще одной банки.

— Мы можем больше не беспокоиться о пище. А завтра мы постараемся найти выход отсюда. На этот раз Чудища мертвых городов натолкнулись на равных себе!

И Форс, сытый и довольный, был так же уверен, как и его друг.

8. ТАМ, ГДЕ НЕКОГДА ЛЮДИ ЛЕТАЛИ…

Ночью они прекрасно выспались на кучах истлевшей ткани, которую они натаскали, и, поднявшись, снова подкрепились запасами со склада. Затем они снова двинулись вверх по лестнице, пока та не закончилась платформой, некогда окруженной огромными застекленными окнами. Под ней во всей своей увядшей славе раскинулся город. Форс узнал дорогу, по которой он первый раз въехал в город, и указал на нее. Эрскин тоже показал свою дорогу — она была на востоке.

— Теперь нам надо отправиться на юг — прямо на юг…

Форс, услышав это, коротко рассмеялся.

— Мы же еще не выбрались из этого здания, — возразил он. Но на это у Эрскина уже был готов ответ.

— Идем! — Одна из его огромных рук охватила плечо горца, и он потащил Форса к пустому окну, выходящему на восток. Далеко внизу была широкая крыша соседнего здания, ее край почти касался наружной стороны башни, где они находились.

— У тебя есть это, — Эрскин дернул конец горной веревки, опоясывающей Форса.

— Мы должны спуститься к тем окнам, прямо над крышей того здания и перемахнуть на нее. Видишь, по крышам ведет дорога на юг, и по ней мы сможем некоторое время передвигаться. Эти Чудища, может быть, и хитрые, но они не следят за этим путем бегства. Он проходит над теми дорогами, которые они, кажется, больше всего любят. На мой взгляд, они предпочитают держаться земли…

— Говорят, что они больше всего любят лазать по норам, — подтвердил Форс. — И предполагается, что они не очень-то любят солнечный свет…

Эрскин указательным и большим пальцами прищемил свою губу.

— Ночные бойцы, а? Ну, тогда, значит, день — самое подходящее для нас время. И свет солнца нам на руку.

Они с облегчением проделали долгий путь вниз. Этажом выше крыши соседнего здания они нашли в центре коридора окно, открывавшееся в нужном направлении, вытащили несколько осколков стекла, торчащих в раме, как кинжалы, и высунулись, чтобы разведать путь.

— Веревка может нам и не понадобиться, — заметил Эрскин. — Это легкий спуск. — Он покрепче ухватился за оконную раму и напряг мускулы.

Форс перешел к следующему окну и вставил стрелу в тетиву лука. Но, насколько он мог видеть, молчаливые пустые окна им ничем не угрожали. Только он не мог взять под прицел их все. А смерть могла вылететь из любой из сотен черных дыр выше, ниже…

Но это был их самый лучший и, может быть, единственный шанс. Эрскин крякнул от боли в плече, а затем вылетел, свалившись на плоскую крышу внизу. Так же быстро он совершил еще один прыжок и скрылся за парапетом.

Какое-то время они, замерев, подождали. Затем, кремово-коричневой молнией пронеслась Люра, прыгнув более грациозно.

Пока что все шло хорошо. Форс освободился от колчана, Звездной Сумки и лука, швырнув их в направлении Эрскина. Затем он поднялся на подоконник и прыгнул. Он услышал предупреждающий крик Эрскина как раз в то время, когда оторвался от подоконника. Удивленный, он не успел приготовиться к приземлению и упал жестко.

Извернувшись, он перевернулся на спину. В раме окна, там, где только что была его рука, дрожал дротик. Он перекатился в безопасное место за парапет и с силой ударился о колени Эрскина.

— Откуда он вылетел?

— Оттуда! — Южанин показал на ряд окон через улицу. — Из одного из них…

— Давай убираться…

Распластавшись на животе, Форс по-змеиному стал пробираться к противоположному концу крыши. Они не могли теперь вернуться — пробовать залезть обратно в то окно, из которого они выбрались, значило стать мишенью, по которой не промахнулся бы даже самый скверный копьеметатель. Охота уже началась, и теперь им с боем придется пробираться по лабиринту, который враг знал отлично, а они не знали вовсе… Лабиринт этот мог быть усеян ловушками более хитроумными и жестокими, чем та, в которую попал Эрскин…

Где-то позади них раздался свист, словно от детской камышовой свистульки. Форс догадался, что это было именно тем, чего он больше всего боялся услышать, — сигналом, что добыча покинула убежище, и теперь ее надо преследовать в открытую.

Эрскин пробирался вперед. Так как казалось, что южанин знал, что им делать дальше, Форс принял его главенство. Они подобрались к углу парапета между восточной и южной сторонами крыши. Люра уже перемахнула через него; она тихо звала их снизу.

— Теперь мы должны положиться на удачу, друг, — на милость Фортуны. Быстро перескакивай в тот момент, когда я сделаю первый шаг. Может быть, если мы предоставим им две мишени, они не успеют выбрать ни одной. Ты готов?

— Да!

— Тогда — пошел!

Форс протянул руку и ухватился за край парапета одновременно с Эрскином. Их тела перелетели вместе, и они покатились по второй крыше, болезненно обдирая при этом кожу. Здесь крыша не была чистой. Плиты, упавшие с верхней части здания, образовали барьер. Эрскин удовлетворенно вскрикнул. Оба они скрылись за этими грудами щебенки, присев на корточки и прислушиваясь. Снова повелительно зазвучал свисток. Эрскин стер с рук пыль.