Том 5. Следопыт или На берегах Онтарио - Купер Джеймс Фенимор - Страница 42

— Вы считаете его невеждой, дядюшка? — смутившись, спросила Мэйбл и отвернулась, делая вид, что поправляет волосы. — На мой взгляд, Джаспер — Пресная Вода знает больше, чем многие молодые люди его звания. Правда, он мало читал — где тут достанешь книги, — но он для своих лет много размышлял, — по крайней мере так мне кажется.

— Он невежда, невежда, как всякий, кто плавает по внутренним водам вроде этого озера. Пусть он сумеет сделать прямой узел, даже удавку, но он ни за что не срастит концы и не сделает рифовый узел, так же как и ты не выберешь якорь на кат! Да, да, Мэйбл! Мы с тобой немалым обязаны Джасперу и Следопыту, и я как раз думал о том, чем их отблагодарить, ибо я считаю, что неблагодарными могут быть только свиньи, хотя некоторые люди приписывают этот порок королям. Посади свинью за стол, а она — ноги на стол.

— Правда, правда, дорогой дядюшка! Мы должны постараться доказать этим смелым людям, как мы им благодарны.

— Ты говоришь совсем как твоя мать, девочка, и чувства твои делают честь семье Кэп. Послушай, я напал на правильный курс; моя мысль должна всем понравиться. Я намерен сделать им одно предложение, как только мы вернемся после этой прогулки по озеру на Тысячу Островов и я соберусь в обратный путь.

— Дядюшка, дорогой! Какой вы чуткий и какой справедливый! Скажите, что же вы хотите предложить?

— Не вижу причины скрывать это от тебя, Мэйбл, но твоему отцу лучше ничего не говорить; у сержанта — свои причуды, и он может стать нам поперек дороги. Ни Джаспер, ни его Друг Следопыт не добьются здесь ничего путного; пусть они отправляются вместе со мной на побережье и поступают во флот. Джаспер уже через две недели сможет устоять на ногах при любом шторме, а после того, как год проплавает, стане! заправским моряком. Со Следопытом придется повозиться дольше; пожалуй, он никогда не станет настоящим моряком, но из него тоже может выйти толк: у него на редкость зоркий глаз, и он будет хорошим впередсмотрящим.

— И вы думаете, дядюшка, что кто-нибудь из них согласится на это? — улыбаясь, спросила Мэйбл.

— Да неужели они такое дурачье, чтобы отказаться? Какой же разумный человек упустит свое счастье? Дай только Джасперу выбраться на дорогу, и он станет со временем капитаном большого судна с прямыми парусами.

— Будет ли он от этого счастливее, дорогой дядюшка? Так ли уж важно быть капитаном судна с прямыми, а не с косыми парусами?

— Тьфу! Твои рассуждения о судах, Магии, годятся только для изнеженных барышень! Ты сама не знаешь, что говоришь. Предоставь это мне, и все уладится. А вот и сам Следопыт. Я намекну ему о том, что собираюсь для него сделать. Надежда — великий утешитель.

Кэп решительно тряхнул головой и умолк. Охотник приближался к ним, но не с обычным для него приветливым, непринужденным видом, а с легким смущением, словно не был уверен в приеме, который его ожидает.

— Дядя и племянница толкуют о семейных делах, — сказал Следопыт, подойдя к ним, — и посторонний человек может оказаться лишним.

— Вы нам не посторонний, мастер Следопыт, — возразил Кэп, — и вы пришли как нельзя более кстати. Мы только что вспоминали вас. А когда об отсутствующем говорят друзья, нетрудно догадаться, как они о нем отзываются.

— Я не любопытен, нет, не любопытен. У каждого человека есть недруги, и у меня тоже, но я не причисляю к ним ни вас, мастер Кэп, ни прелестную Мэйбл. Не скажу того о мингах, хотя, по справедливости, и у них нет причин меня ненавидеть.

— В этом я готов поручиться. Следопыт! Мне сразу показалось, что вы человек прямой и добрый. Однако у вас есть средство избавиться от вражды этих самых мингов, и, если вы захотите воспользоваться им, никто вам не укажет его с большей готовностью, чем я, и вдобавок ничего не возьму за совет.

— Не хочу я иметь врагов. Соленая Вода, — ответил Следопыт, невольно назвав Кэпа прозвищем, которое ему дали индейцы, жившие в крепости и ее окрестностях. — Не хочу я иметь врагов и готов захоронить томагавк с мингами и французами[26], но вы знаете, что только всемогущий, а не мы с вами, внушает человеку добрые чувства и избавляет его от врагов.

— Снимайтесь-ка с якоря, дружище Следопыт! Как только мы вернемся из нашего короткого плавания, отправляйтесь вместе со мной на побережье, и вы больше не услышите боевого клича индейцев и вас не настигнет индейская пуля.

— А что мне там делать, на соленой воде? Охотиться в ваших городах? Выслеживать людей, идущих на рынок и с рынка, устраивать засады на собак и домашнюю птицу? Нет, вы не друг мне, мастер Кэп, если хотите увести меня из тенистых лесов на солнцепек городских площадей.

— Я вовсе не собираюсь оставлять вас в городе, Следопыт, я хочу забрать вас с собой в море, только там можно свободно дышать, Мэйбл подтвердит, что таково было мое намерение еще прежде, чем я с вами заговорил.

— А что думает Мэйбл о такой перемене? Она знает, что у каждого человека свое призвание и желать другого — значит идти наперекор воле всевышнего. Я охотник, разведчик, проводник. Соленая Вода, и не такой я человек, чтобы противиться божьей воле. Разве я неправ, Мэйбл? Или вы судите так же легко, как другие женщины, и хотите, чтобы человек изменил своей натуре?

— Я не хочу, чтобы вы изменились, Следопыт, — ответила Мэйбл с сердечностью и простотой, растрогавшими охотника. — И, как бы мой дядя ни восхищался морем, как ни велики блага, которых он ждет от моря, я не желала бы, чтобы лучший и благороднейший лесной охотник превратился в адмирала. Оставайтесь тем, кем вы были до сих пор, и не бойтесь ничего, кроме божьего гнева, мой добрый друг.

— Слышите, Соленая Вода? Слышите, что говорит дочь сержанта? Она, такая прямая, такая справедливая и пригожая, всегда говорит только то, что думает. Пока она довольна мною таким, каков я есть, я не стану отрекаться от талантов, данных мне богом, и пробовать изменить свою судьбу. Здесь, в гарнизоне, я не такой уж нужный человек, но там, на Тысяче Островов, у меня, наверное, будет случай доказать, как может пригодиться доброе ружье.

— Значит, вы тоже едете с нами? — сказала Мэйбл с такой открытой улыбкой, что охотник готов был хоть сейчас пойти за ней на край света. — Кроме жены одного солдата, я буду там единственной женщиной, но среди наших защитников будете вы. Следопыт, и мне ничего не страшно.

— Вас защитил бы сержант, если бы вы даже не приходились ему дочерью. Да и все будут о вас заботиться. А вашему дяде, я думаю, должно прийтись по вкусу такое плавание под парусами — ведь он увидит внутреннее море.

— Эка важность — ваше внутреннее море, мастер Следопыт, я от него ровно ничего не жду. Но, признаюсь, мне хотелось бы знать цель этого рейса; быть праздным пассажиром я не привык, а сержант, мой шурин, молчит, как франкмасон[27]. Не знаешь ли ты, Мэйбл, что все это означает?

— Нет, дядюшка! Я не смею расспрашивать отца о его служебных делах — это, по его мнению, не пристало женщине, знаю лишь, что мы отплываем, как только задует попутный ветер, и будем в отсутствии месяц.

— Намекните хоть вы, Следопыт, куда мы направляемся! Не велика радость для старого моряка плыть, не зная цели.

— Цель нашего путешествия и место высадки. Соленая Вода, не такая уж тайна, хотя об этом и запрещено говорить в гарнизоне. Но я не солдат и волен говорить что хочу. Впрочем, и я не любитель пустой болтовни. Однако мы вот-вот отплывем, и вам, участникам экспедиции, можно сказать, куда вас везут. Вы, мастер Кэп, я полагаю, знаете название "Тысяча Островов"?

— Да, слыхать-то я слыхал, но ручаюсь, что это не настоящие острова, не такие, как в океане; их, наверное, подсчитывали, как подсчитывают убитых и раненых после большого сражения: говорят — тысяча, а их там всего каких-нибудь два-три.

— У меня зоркий глаз, но, как ни старался я их сосчитать, всегда путался в счете.

— Что ж, я знавал людей, которые и до десяти-то считать не умеют. Ваши сухопутные крысы не узнают своих нор, даже находясь у самого берега. Как бы они ни всматривались, все равно ничего не видят. Сколько раз я видел землю, дома и церкви, когда пассажиры ничего не могли разглядеть, кроме воды! Не представляю себе, как можно на пресноводном озере потерять из виду берег. Это же просто немыслимо!