Суд на Янусе (пер. Л. Моргун) - Нортон Андрэ - Страница 4

Нейл покачал головой.

– Вербовщик сказал: Янус, сельское хозяйство. Несмотря на скачки повозки, ему удалось встать, чтобы по возможности увидеть окрестности. Они ехали по неровной голой земле между изгородями полей. Первым впечатлением Нейла была мрачность. Ландшафт был лишен красок и жизни, как кварталы Диппла.

На полях росли низкие кусты, посаженные перекрестными рядами.

Изгороди, защищавшие их, состояли из ободранных кольев, переплетенных лианами. Такие поля тянулись миля за милей, но вдалеке темнело что-то, что, вероятно, было холмами или лесом.

– Что там? – мужчина отошел от заднего борта и по краю добрался до Нейла.

– Не знаю, – пожал плечами Нейл. Они были товарищами по ссылке, но этот человек ему не нравился. Маленькие блестящие и умные глаза пристально смотрели на Нейла.

– Ты из Диппла, друг? Меня зовут Сэм Тэйлос.

– Нейл Ренфо. Да, я из Диппла. Тейлос заржал.

– И ты решил сбежать оттуда и начать новую жизнь в другом мире, желторотый? Напрасно. Ты просто сел в другую такую же дыру.

– Может быть, – ответил Нейл. Он смотрел на темное пятно в этом скучном однообразии несчастной страны с зеленоватым небом, и ему вдруг захотелось подойти к темной линии, узнать о ней побольше.

Животные, то прыгая, то раскачиваясь, быстро тащили повозку, и пять повозок держались все время на одном расстоянии друг от друга. Сэм Тейлор указал пальцем на кучера их повозки:

– Может, он чуток расскажет?

– Спроси.

Нейл пропустил Тейлоса мимо себя, но не пошел за ним. Тейлос остановился за сиденьем водителя и заговорил умиротворяюще – плаксивым голосом:

– Джентльхомо, не будете ли вы…

– Чего тебе?

Бейзик Козберга-младшего был еще более гортанным, чем у отца.

– Просто немного информации, джентльхомо… – начал Тейлос.

– Вроде того, куда ты едешь и что ты будешь делать, работяга? прервал его Козберг-младший. – Ты едешь прямиком к концу полей на Опушку, где, возможно, увидишь чудовищ. А делать ты будешь тяжелую работу, если не хочешь, чтобы Спикер заставил тебя отвечать за твои тяжкие грехи. Понятно?

– он показал концом своего поощряющего шеста на кусты на полях. – Это наш наличный урожай – латтамус. Его нельзя высадить, пока поле не будет чистым от всяких корней и побегов – голое поле. А получить на Опушке голое поле непросто – надо рубить, и выкорчевывать, и резать. Мы собираемся получить несколько хороших латтамусовых полей, прежде чем вы рассчитаетесь за свои грехи. – Козберг-младший наклонился и взглянул прямо в глаза Тейлосу. Есть такие грешники, что не хотят помогать в работе Чистого Неба, да, не хотят. Так их выучат – хорошо выучат. Мой отец – хороший учитель. Спикер послал ему Слово, чтобы он сводил счеты с настоящими грешниками. Мы, Небесный Народ, не убиваем инопланетных грешников, но некоторые уроки тяжело ложатся на закоренелого грешника.

Слова его были темными, но смысл их был вполне ясен. Козберг с удовольствием произносил их. Тейлос попятился и бочком отошел от сидения кучера. Козберг засмеялся и повернулся к рабочему спиной. Тейлос стоял, насколько это позволяла тряска повозки, и смотрел на окружающую местность, а затем обратился к Нейлу почти шепотом:

– Дрянная участь – на кое-как не проедешь. Работать тут, похоже, надо без дураков, до смерти. Это пограничная планета, тут, видимо, всего один космопорт.

Нейл решил, что маленький человек скорее думает вслух, чем разговаривает с ним.

– Когда играют, не ставят звезду, если нет уверенности, что она будет на одной линии с хвостом кометы. Никакой поспешности! А тут – малоприятный разговор о выучке. Они что же, так сразу и зажмут нас? Подумать только!

У Нейла болела голова, и подскакивание повозки начало вызывать тошноту. Он сел напротив все еще застывшего экс-космонавта и попытался думать. Договор, который он подписывал в вербовочной конторе, был очень детализирован. Большой аванс – память Нейла испуганно отшатнулась от мысли, как этот аванс истрачен – большие издержки по переезду в этот мир.

Нейл не имел представления о стоимости коры, которой Козберг расплатился за него, Нейла, но это можно узнать. По договору он имел право возместить эту сумму и стать свободным человеком. Но когда это будет? Самое лучшее это сидеть здесь и узнавать, что можно, держа глаза и уши открытыми. Диппл был статичным видом смерти, здесь же был какой-то шанс… Нейл снова начал надеяться, сам не зная, на что.

Дон Ренфо был Свободным Торговцем, его предки также были исследователями и беспечными космическими скитальцами. Хотя Нейл едва помнил отца, интуиция и способности этого неустроенного и неугомонного человека были наследственными качествами. Мелани Ренфо была из пограничного мира, хотя и отличного от Януса, как осень и весна. Она была из третьего поколения первого корабля, и ее народ все еще был скорее исследователями, чем поселенцами. Наблюдать, учиться, экспериментировать вот желания и нужды, которые спали в Нейле, живущем в тисках Диппла.

Теперь эти нужды проснулись и зашевелились.

Когда повозки остановились, и люди поели грубого хлеба и сушеных ягод, Нейл присмотрелся к животным, жующим корм. Кучер второй повозки, маленький и тощий, со шрамом от старого ожога бластером на голове, явно был инопланетным рабочим.

– Как вы их называете? – спросил его Нейл.

– Фэзы, – односложно ответил тот.

– Здешнего происхождения? – продолжал спрашивать Нейл.

– Нет. Их привезли с Первым Кораблем, – он указал подбородком на Козбергов.

Первый Корабль. Нейл был поражен. Он пытался вспомнить скудную информацию о Янусе. Конечно, поселенцы обосновались здесь более одного поколения назад.

– Приехали двадцать лет назад. Эти Возлюбленные Неба получили поселение прямо от Угольного Синдиката и двинули сюда. Пока только до дверей в свободную страну.

– Свободная страна?

– Свободная для иноземцев. Все остальное – владения Возлюбленных Неба – семейные участки, понемногу расширяющиеся с каждым годом, – он снова указал подбородком, на этот раз на темную линию на горизонте. – Следи за этими фэзами: выглядят они мирно, но не всегда такие с чужаками. Их зубы могут, коли захотят, грызть не только орехи.

Зубы были длинные, белые и устрашающе выделялись на покрытой темным мехом морде животного. Но сами фэзы оказались совершенно поглощенными едой и не обращали внимания на людей.

– Хулла! – заорал Козберг-старший, злясь даже на фэзов. – Готовьте животных в путь! Эй, ты! – он указал Нейлу на задок своей повозки. Полезай!

Когда наступило послеобеденное время, кусты латтамуса на придорожных полях поредели. Там и тут виднелись полосы хлебов и овощей. Изгороди вокруг них были светлых цветов, будто поставленные на короткое время. А перед повозками по-прежнему ползла темная тень… а, может, Нейлу просто казалось, что тень ползет к людям и повозкам, а не наоборот. Теперь уже было ясно, что это темный лес, стена деревьев, и так же ясно, что отогнать ее нелегко. На полях стояли широкие пни, некоторые были обуглены, словно обглоданы огнем. Нейл представил себе, какую работу нужно провести, чтобы вырвать из девственного леса такое поле, и глубоко вздохнул.

Он попытался объединить то, о чем догадывался и что знал, насчет участков и людей, которые на них работали. Одежда, повозки, намеки обоих Козбергов и слова рабочего-кучера показали Нейлу, что это был поселок сектантов. Таких было немало на протяжении столетий после путешествия первых землян в глубокий космос и колонизации других миров. Группы, объединенные одной религией, находили необитаемые миры и, не тревожимые «мирскими» оккупантами, основывали свои собственные утопии. Некоторые становились столь эксцентричными, что поворачивали свою жизнь в цивилизацию, полностью чуждую прошлому первопоселенцев. Другие же освободились или утратили, забыли прежние мечты, и только развалины и могилы указывали на прошлое.

Нейл встревожился. Фермерская работа могла оказаться непосильно тяжелой – похоже на то. И фанатичная вера также была угрозой, казавшейся ему хуже, чем любая естественная опасность на любой планете. У Свободных Торговцев и верования были свободными. Их космополитическое происхождение и работа привели к большой терпимости к людям и идеям. «Ведущий Дух» родной планеты Мелани, сгоревшей во время войны, признавался его поклонниками, как добрая и снисходительная Сила. Узкие жесткие рамки, в которые некоторые люди заключали свою религию, делали ее Силой, стоящей далеко от человеческой борьбы, и это было так же опасно для чужаков, попавших в их среду, как бластер в руках врагов. И это зловещее напоминание Козберга-младшего о «выучке» больно поразило Нейла.