Стража Колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 49

Древние улицы текли мимо них подобно влаге. Керис огляделся и свернул именно на этот путь, как будто много лет назад уже побывал в этом месте.

Потом они пришли и на поле. Грук всё время держался рядом с Керисом, словно личный оруженосец.

Труд его рук ещё жил и действовал. Лоза не выказывала и признаков увядания. Тёрн тоже не зачах, и зловещие цветы красовались, словно красные и жёлтые блюдца. Точно здесь и не было взрыва тёмного мира.

Теперь тело Кериса казалось даже ещё более туманным, как будто он боролся за сохранение собственной формы и неизменности. Он остановился в середине меж колоннами, с другими людьми и животными, выстроившимися полукругом за его спиной. И только Грук занял место непосредственно позади адепта.

А потом пришёл звук, подобный грому. Лапа-рука Грука покоилась на плече Кериса, но тот отбросил великана подальше. Дестри зажала нос и смотрела на Мышку, бледную и изнурённую, цепляющуюся за Лиару, и на госпожу Элири, наложившую стрелу на лук, намеревающуюся защищать их. Запах крови усиливался, как и присутствие Зла.

Потом установленная Груком преграда затрещала. Сквозь массу растений пробрался широкий нос одной из тех машин, за которой наблюдала Мышка в своём видении. Она прошла сквозь виноградную лозу, а потом, умертвив все вокруг, явно потеряв управление, вдруг завалилась влево.

Однако это двигалась лишь первая из рода им подобных, прорвавшихся за преграду. Они неуклюже и беспорядочно расползались в стороны, и стало ясно, что этими металлическими ползунами больше никто не управляет.

В одной машине Дестри увидела тело, вываливающееся на мостовую прямо перед нею. Другой ползун уже пробирался сквозь обширную дыру, которую открыла для неё самая первая машина. Стрела Элири запела песню смерти, и человек, намеревавшийся выйти оттуда, вдруг опрокинулся на ещё не смятую колючую лозу.

Потом последовал судорожный толчок, и машина закачалась. Надо было сделать поворот и вернуться, но Сила врат отказывалась отступать.

Керис шевельнулся. Но он потянулся не к оружию. Вместо этого его голос поднялся так, что показался эхом истинного неба над их головами.

— Мы — от этой земли! Сотворённое здесь порождено этой землёй!

И он протянул ладони, и на них появились сферы пурпурного пламени, взметнувшегося так высоко, как будто оно в ужасе бежало от плоти, нёсшей его на себе.

— Арскро! — зазвеневший в голосе Кериса металл сделал имя Древнего боевым кличем. — Здесь всегда равновесье! Равновесье — исход! Потщись же соблюсти равновесье!

Те, кто стоял за ним, попятились против собственной воли, потому что он призвал по имени Древнейшего из них. И с каждым призыванием пурпурное пламя вздымалось все выше.

Ползун по обломкам теперь устремился к вратам и внезапно встал. Никто не вышел из машины. Ничего угрожающего не показывалось из тупоносого металла.

— Раммона, Лете, Ниве, Гуннора, Мать земли, творительница Сущего! — голос мага набирал силу, и Дестри казалось, что тело его становилось больше и мощнее.

— Эти врата не для нас! Ради Милосердия Силы — замкните их!

Последний вскрик прозвенел в воздухе. Огонь, все ещё пылающий в ладонях, взметнулся вверх и ринулся в пространство меж колоннами, сметая все на пути.

Теперь словно факелы запылали и сами колонны, и яркий пурпур преобразился в лиловый цвет, слившись с Мышкой, в которой признал укрощённую Силу, подобной которой прежде не существовало!

Высоко взметалось пламя, но не обжигало. Тошнотворный запах крови исчез. Колонны распались, не оставив даже пепла.

Вместе с ними не стало и преграды, поставленной Груком, разбился и ползун, пытавшийся одолеть её. Другие машины, шедшие впереди, были погребены под обрушившимися зданиями и безоконными башнями.

Пронёсся сильный порыв ветра. Им пришлось ухватиться друг за друга, чтобы их не сбило с ног. Перед ними открылось чистое поле, и даже бесшовная мостовая с треском стала разламываться под ними.

Руки Кериса больше не держали огня, они бессильно повисли. Грук с быстротой молнии метнулся к нему, потому что, когда великан хотел, то мог двигаться очень быстро, и подхватил покачнувшееся тело.

Но странная дрожь плоти воина уже прекратилась. Теперь Керис точно стал самим собой. Или… стал ли? Инстинкт целительницы заставил Дестри броситься к нему. Грук подхватил на руки почти невесомую плоть и понёс назад, к одному из зелёных островков травы, и уложил её там, словно в гнездо, поджидая помощи Дестри.

Нет, он не умер, но только лёгкое подрагивание пульса уверило целительницу в этом. Пульс этот отличался медленностью и неверностью. Да, Хиларион ушёл и они могли только надеяться, что плата за Силу оказалась не напрасной.

Грук обхватил руками голову Кериса и сам закрыл глаза. Дестри чувствовала, как он пустился на поиски жизни, пытаясь обнаружить, куда она ушла.

Однако Керис находился в каком-то подобии сна, как будто его унесло куда-то далеко-далеко… Сумеет ли он вернуться? Жрица отказывалась смириться и принять это.

Мышка опустилась на колени подле тела Кериса. Слёзы текли по её исхудалым щекам, когда она наконец нашла в себе силы проговорить:

— Сестра, уже давно люди нашего племени отлучили их Силу от того, что знали сами и чем имели обыкновение пользоваться адепты… Я… Я не могу ничего сделать, — и она разрыдалась, и кристалл её был тёмен и мёртв.

Дестри пришли на ум имена, призванные Хиларионом: Ниве, которая всегда держалась путей правды; Леты, которая охраняла врата жизни; Гунноры — её собственной Госпожи; она не нуждалась в призывании их вслух, она знала, что лежит у неё на сердце!

Не боясь более никого, потому что те, кто снабжал солдатами ползунов, были мертвы, и Кровавых врат более не существовало, путешественники пустились в обратный путь из низкого города с Керисом на руках у Грука.

То, что здесь случилось, лишило их всех сил. Даже кеплианцы шли, опустив головы, будто носились галопом весь день. Дестри, Мышка и прочие, оставленные с Керисом, разбили лагерь, не испытывая ни малейшего желания найти укрытие среди влажных руин. Лиара наклонилась над изножьем Кериса и проговорила:

— Я слышала, господин Ромар сказал, что это тело ещё живёт, но дух его покинул, — она стиснула руки. — У всех людей есть свои герои. Мой Дом Креванеля внёс их в списки в Ализоне. Но рисковать духом… Я не понимаю, тут столько всего такого, чего я просто не понимаю… Но теперь я знаю, что должна научиться.

Мышка печально улыбнулась:

— Мы учимся всю жизнь. Если бы мы не учились, то не сумели бы исполнить того, для чего рождены. Керис ощущал свою ущербность, ибо полагал, что не обладает даром. Но ведь наделённый даром человек не смог бы воплотить в себе Хилариона. Сестра! — обратилась она к Дестри. — Есть ли у нас надежда?

— Не знаю, ибо дотоле не видела ничего подобного, хотя и слышала об этом. Мы можем лишь уповать на его приближение.

Но, хотя они и дежурили по очереди подле Кериса, он не проснулся. В сумерках Мышка отошла подальше, так, чтобы усилия Силы адепта не лишили Силы и её вызова, и достигла Чайки в мысленном сообщении.

— Что Трегарт? — таков был последний вопрос Чайки.

— Мы не знаем. Он кажется просто спящим.

Чайка никак этого не прокомментировала. Застарелое недоверие к мужскому дару ещё царило среди некоторых Сестёр. Но, вероятно, время для такого отвращения прошло. Они сдвигали горы, чтобы спасти свой край, но здесь мужчина мог сделать и больше.

На заре небо стало прозрачным. Дестри отложила в сторону кувшинчик, из которого мгновением ранее поила Кериса укрепляющим снадобьем. Питьё поддерживало телесные силы, но не могло возвратить духа, покинувшего тело. Утренний ветер принёс благоухание недалёкого моря.

Она услышала послание из Лормта — им велели возвращаться, задание завершилось. Найденные врата замкнули. Их содержимое оказалось наихудшим именно из-за кровавых жертвоприношений.

Голос Гунноры вдруг осознала вокруг себя какое-то движение. Это Яста пришёл и встал подле потерявшего сознание мужчины.