Соколиная магия - Нортон Андрэ - Страница 39

Велдин гладил Острого Когтя, говорил с ним и кормил, ожидая, пока будет готова пища. Мышь надеялась, что он хоть на время оставит папу в покое, но он не унимался. Он говорил как будто со своей птицей или с другими воинами, но Мышь знала, что на самом деле это не так. И все остальные тоже знали.

— Хороший Острый Коготь, — говорил Велдин. — Прекрасная смелая птица. Никогда не было такой, как ты, хотя мы нашли друг друга в дикой местности. К тому времени клетки погибли, но черные соколы выжили. — Он искоса посмотрел на Данниса. — Понимаешь, так я нашел свою птицу. Когда горы начали распадаться, многие птицы улетели и теперь живут в глуши.

Когда умер мой Клык-и-Коготь, этот красавец отыскал меня. И с тех пор мы вместе, верно, Острый Коготь? И сразу узнаем настоящего сокольничего, когда его видим.

Не такого, который совратился, размягчился, позволил увлечь себя жен…

— Достаточно, Велдин. — Папа распрямился. Лицо его побледнело, он хмурился так сердито, что Мышь испугалась.

— Ты не настоящий сокольничий, — прямо ответил Велдин. — Больше нет. На твоем месте — я благодарю Великого Сокола за то, что я не на твоем месте, — я бы не стал надеяться, что к тебе прилетит новый сокол.

Папа шагнул к Велдину. Огонь костра осветил его лицо. Опасно сверкнули соколиные глаза.

— С меня хватит тебя и твоих, замечаний. Я устал сдерживаться, устал напоминать себе, что наше дело для тебя ничего не значит, потому что украли мою дочь, а этого ты понять не в состоянии. Я позволил тебе оскорблять меня, позволил оскорблять мою жену. Я мог бы забыть твои слова. Но теперь ты зашел слишком далеко, и больше я не стану глотать. Пойдем со мной, и мы решим спор раз и навсегда, как подобает сокольничим.

— Нет! — Мама вскочила и встала между ними, размахивая ложкой, которой мешала варево. — Я всю дорогу слушала, как ты оскорбляешь Ярета, и удивлялась, почему он не защищает ни себя, ни меня. Теперь я понимаю. Да, вы поссорились. Но… — Она подошла к Велдину и помахала ложкой у него перед носом. — Но вы будете ждать, пока мы не вернемся в Эсткарп, или ответите передо мной!

Папа вслух рассмеялся. Он повернулся к остальным, наблюдавшим за сценой, не решаясь вмешаться.

— Господа, моя жена сказала, и так и будет. Надеюсь, вы все в таких делах разбираетесь, хотя Велдин никогда не поймет!

Мужчины нервно рассмеялись и явно успокоились.

Они могли немного расслабиться: казалось, опасность временно отодвинулась. Мышь переглянулась со своими сестрами.

Мама спросила:

— Кто готов есть?

Шесть ложек выскочили из шести ртов, девочки возбужденно загалдели.

— Мы вше… — начала Шепелявая. И спросила:

— А как нам тебя нажывать?

— Эйран подойдет.

— Спасибо, Эйран. — Сверчок подставила свою тарелку. — Ссора не кончилась, и они о ней не забудут, ты знаешь, — негромко добавила она, так негромко, что Мыть едва расслышала.

— Да, — согласилась мама. Она тревожно посмотрела на папу. — Знаю.

Глава 44

Эту ночь дети снова проспали на соломе, еще более грязной и затхлой, чем в замке. Но несмотря на шорох зверьков, чьи норки потревожили эсткарпцы, и запах животных, девочки впервые после замка Эс спали спокойно. Но как они ни устали, как ни осоловели после еды, сразу не уснули, а некоторое время лежали и перешептывались.

— Вы думаете, мы доберемся до дома? — Птица пошевелилась на соломе, подняв облако пыли.

— Должны, — ответила Пламя. — О, я себя чувствую гораздо лучше после еды. А ты как, Мышь?

— Лучше, чем я надеялась. — Мышь поежилась; приятно были лежать с полным желудком. — Еще день, и я совсем приду в себя.

— Еще день, и мы вернемся в Эсткарп, если будем двигаться с такой скоростью, — заметила Сверчок.

— Не совсем. — Звезда сдержала чихание. — Два дня, может быть.

Мышь прижалась к Птице, и дети зашептались.

— Ты видела голубые искры вокруг папы и мамы?

— Конечно. И красные тоже. Я такое вижу все время.

— А я раньше никогда не видела. Только слышала.

— Может, теперь мы все это сумеем.

Голос мамы оборвал их разговор.

— Тише. Перестаньте шептаться. Спите.

— Да, мама.

— Да, Эйран, — сказали остальные, все, кроме Сверчка, которая повторила слова Мыши:

— Да, мама. — И все тут же расхохотались, впервые с того времени, как покинули замок Эс. Но потом послушно затихли и постепенно уснули.

Еще перед рассветом беглецы уже снова сидели в седлах и были готовы к отъезду. Папа и Велдин сохраняли перемирие; они держались настороженно, говорили друг с другом только в случае необходимости, и то только о самом насущном.

— Двигайтесь по дороге и постарайтесь уйти как можно дальше, — сказал Велдин. — Мы с Острым Когтем вернемся немного назад и посмотрим, сколько нас преследует.

— Будь осторожен, — сказал папа. — Тебе придется плохо, если тебя поймают.

Велдин улыбнулся, но Мышь видела, что улыбка у него невеселая.

— Не надо учить меня мастерству сокольничего, — ответил он. — Я вас скоро догоню.

В этот день Мышь ехала на папином седле, а мама взяла Звезду. Мышь вцепилась в гриву Рангина. Он повернул голову и посмотрел, словно хотел сказать: «А, это ты». Потом покачал головой, поплясал немного, как всегда, когда она садилась на него в Благдене. Так давно это было.

Теперь, когда первое волнение бегства прошло, они двигались размеренно, с такой скоростью, которая поглощала лиги и должна была вскоре доставить их к границе с Эсткарпом. Дальше Псы, наверное, не захотят их преследовать. Мышь не хотела думать о том, как они преодолеют Ализонский проход. Там так было страшно, с этим туманом; земля сама, казалось, восстает против них и толкает в сторону болот Тора. А потом, когда они окажутся в безопасности, папа и Велдин решат свой спор, раз и навсегда. Об этом она тоже не хотела думать.

— Папа?

— Да? — Он как будто оторвался от раздумий.

Но это подождет.

— Ничего. Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

Вскоре Велдин догнал беглецов.

— У нас неприятности, — сказал он папе.

— Мы это знали.

— Больше, чем ты думаешь. — Острый Коготь с криком сел в седло. — У них хорошие кони. Но самое главное вот что. У Псов привязан к седлу какой-то человек.

Похож на нашего «друга» Талгара. Трудно сказать, потому что человек в очень плохой форме. Время от времени к нему подъезжают и бьют. Я думаю, они очень рассердились, обнаружив, что их предали.

Челюсть у папы слегка дернулась.

— Новость неприятная, но мы этого ждали. Пытались предупредить его. Это все?

— Хотелось бы. — Велдин вытер лоб, — Я понял, почему они до сих пор нас не догоняют. Они словно играют с нами. Через просвет в изгородях, о котором мы не знали, они послали вперед отряд Псов, и он ждет нас у Ализонского прохода.

— Значит, они надеются нас зажать. — Папа посмотрел на юг, там на горизонте виднелась полоска Ализонского хребта. — И оставить там наши кости, как предупреждение нашим друзьям, которые найдут их. Гирван как будто искренне говорил о трудностях, которые нас ждут, когда возражал против прохода через горы. Но теперь кажется, что иначе нам не избежать встречи с Псами и судьбы, которую они нам приготовили.

— Я бы не возражал, — сказал Хирл. — Сражаться с Псами я всегда согласен.

— И при этом рисковать жизнью тех, кого нас послали спасать? — Папа покачал головой. — Я бы сам предпочел скрестить сталь с Псами, а не убегать от них.

Схватка в замке только раззадорила мой аппетит. Те, кто договаривался с колдерами… — Он замолчал с восклицанием отвращения.

— Должен согласиться с моим братом сокольничим, — сказал Велдин. — Но не по тем же причинам. В других обстоятельствах мы вшестером справились бы со всеми Псами, пока маленькие волшебницы убегают.

— Всемером, — поправила мама, но Велдин не обратил на нее внимание.

— Вместе они превосходят нас по численности, по крайней мере, вчетверо, — продолжал он. — И они вооружены игольными ружьями, а не только сталью. Хоть это их оружие, может, и не в лучшем состоянии — вспомните то, что я отобрал в замке, — все равно они смогут свалить некоторых из нас еще до начала схватки. У них есть и другие преимущества, которые мне не нравятся.