Соколиная магия - Нортон Андрэ - Страница 10

Глава 10

Час спустя она вошла в кабинет хранительницы.

Эйран снова заблудилась, но еще одна волшебница в сером показала ей дорогу.

— Есть новости? — спросила Эйран.

— Немного, и не очень хорошие, — ответила хранительница. — Одна из наших сестер мертва. Но мы считаем, что дети живы.

Эйран ощутила слабость, у нее закружилась голова.

Она надеялась, что не упадет в обморок.

— Садись, — сказала хранительница, указывая на стул поблизости. — Ты очень бледна.

— Просто испытала облегчение, вот и все. Боялась, что моя дочь погибла. И другие дети, — торопливо добавила она.

— И другие дети. Может, для них было бы лучше умереть. По тому немногому, что мы узнали, захватчики увели детей на север. К Ализону.

— К Али… — У Эйнар перехватило горло. — Но зачем?

— Кто знает? Но если с этим связаны Псы, ничего хорошего ждать не приходится, в этом можно быть уверенным.

Эйран соскользнула со стула и встала на колени.

Она прижала руки к груди.

— О, госпожа, помоги мне!

— Что на этот раз?

— Ярет не берет меня с собой за нашей дочерью. Но я не могу вернуться в Благден одна и ждать там! Мой муж и моя дочь в опасности! А что, если ее убьют?

Если убьют и Ярета?

— А если ты пойдешь с ним, и убьют и его, и твою дочь, и тебя? — неожиданно мягко спросила хранительница.

— Тогда я буду с ним до конца, — ответила Эйран.

Она упрямо задрала подбородок. — И с моей дочерью.

Прошу тебя, госпожа. Помоги убедить его взять меня с собой.

Хранительница села в свое кресло.

— В этом нет необходимости, — сказала она.

— Как это, госпожа?

— Несколько минут назад мне сказали, что один из людей, отобранных твоим мужем, заболел. Что-то съел…

Эйран неожиданно вспомнила неприятный запах похлебки. Еда не подгорела, и воображение ее не обмануло. Должно быть, зерно в ней испорченное. Она вдруг очень обрадовалась, что они с Яретом к ней не притронулись.

— Мне жаль, что это человек заболел, — сказала она, — но я не понимаю. Какое это имеет отношение ко мне?

— Твой муж очень упрям. Но теперь у нас появилась возможность… — сказала хранительница.

Неожиданно Эйран поняла, о чем та говорить. Она удивленно замигала.

— Изменение внешности?

— Это очень легко. Кернон небольшого роста.

— О, да, пожалуйста! — воскликнула Эйран. — Я сделаю все…

— Верни нам детей. Этого достаточно.

— Клянусь жизнью!

— Идем со мной. — Волшебница отвела Эйран к выложенной в полу звезде и взяла несколько ярких синих камней. — Стань в центр, — приказала она.

Она протянула руку к жаровне поблизости, и в ней неожиданно вспыхнуло пламя. Вокруг Эйран начал собираться красноватый туман. Испытывая легкое головокружение, она подумала, распространяется ли он на всю комнату или заключен в пентаграмме. Теперь она уже едва различала фигуру хранительницы. Сквозь туман донеслись звуки пения, но пели словно где-то далеко. Ее снова охватило головокружение, и, не желая того, она вдохнула красноватый туман. Песня вошла в нее, слилась с ней, превратилась в ее кости и плоть. Испытывая необычное тревожное тепло, она закрыла глаза. Не хотела смотреть на происходящее. Смутно подумала, что если посмотрит, увидит, как тело ее растворяется, утекает с туманом, чтобы принять новую форму, стать жилистой мускулистой фигурой, такого же роста, как она сама…

Песня кончилась.

— Открой глаза, — сказала хранительница.

Эйран послушалась. Туман посерел и у нее на глазах растворился, исчез. Она взглянула на себя и не смогла сдержать разочарованного восклицания.

— О! Не получилось!

— Разве? — спросила хранительница. Она взяла прямоугольную пластинку полированного серебра с соседнего столика и протянула Эйран. — Скажи, что ты в ней видишь.

Эйран снова посмотрела, на этот раз удивленно.

— Как.., да ведь это лицо Кернона! — Она посмотрела на свою руку, тонкую, с хрупкими костями, потом на ее отражение в металле. И увидела совсем другое — загорелую руку, с тяжелой костью, ладонь мозолистая от часов упражнений с мечом и игольным ружьем. Рука явно мужская. — Вероятно, это рука Кернона. Но как… — Она снова посмотрела на себя, посмотрела на лицо мужчины, которого видела сегодня утром во время завтрака с испорченной похлебкой. Только глаза оставались ее собственными.

— Ты не можешь видеть волшебство, потому что находишься в нем, — объяснила хранительница. — Но другие могут. А ты можешь видеть только его отражение в зеркале или в неподвижной воде.

— А надолго его хватит? — недоверчиво спросила Эйнар.

— Сколько потребуется. Но берегись, чтобы муж не узнал твою тайну. Он может преодолеть иллюзию, потому что лучше других знает тебя. Если это произойдет… — Хранительница пожала плечами. — Ну, будем надеяться, что к этому времени вы зайдете так далеко, что он не решится посылать тебя назад одну.

— Спасибо, госпожа, спасибо!

— У нас больше нет времени. Иди переоденься, прихвати оружие Кернона. Через час вы выезжаете.

— Но разве Ярет не удивится, что я с ним не попрощалась?

Хранительница улыбнулась ледяной улыбкой.

— Нет, если будет считать, что ты уже уехала.

Эйран медленно кивнула.

— Да, у меня нелегкий характер. И мы с ним поссорились. — Она решилась. — Да. Позже между нами из-за этого могут возникнуть трудности, но сейчас сработает. — Она поклонилась волшебнице, как мужчина, и заторопилась выполнять ее указания.

Глава 11

Через час восемь человек, все в плащах и кольчугах, с полными седельными сумками, выехали из города Эс.

Через поллиги они свернули с главной дороги на меньшую, которая идет на северо-запад в направлении Места Мудрости.

Эйран постаралась держаться в тылу отряда. Все ехали на крепких быстрых торгианцах, как у Ярета и Велдина, хотя волшебницы перед выездом изменили наружность остальных лошадей. Было бы подозрительно, если бы у всех всадников были такие отличные кони.

Теперь Эйран ехала как будто на низкорослой чалой лошади. Но Рангин и торгианец второго сокольничего оставались неизмененными: любовь сокольничьих к торгианцам была хорошо известна, и если бы они показались на худших лошадях, это вызвало бы ненужные вопросы и замечания. У обоих сокольничьих на седлах сидели соколы. Эйрин опасалась не только того, что Ярет узнает ее глаза на лице Кернона, хотя видел того совсем недолго. Рангин и даже Смельчак могут узнать ее, несмотря на иллюзию, и потому она благоразумно держалась подальше от них.

Она чувствовала, как тайно сердится Ярет, видела это в движениях его плеч, в плотно стиснутых зубах. И знала, что он в ярости от того, что она с ним даже не попрощалась.

Но этому помочь невозможно. Достаточно того, что она с ним и что лишь несколько человек знают, что в отряде, выступившем на поиски детей, едет женщина.