Серебряная Снежинка - Шварц Сюзан - Страница 20

Император выглядел недовольным, взмахом руки он отстранил подошедших к нему евнухов. Что – или кого – он ищет? Он определенно выглядит так, словно чего-то – или кого-то – ему недостает. Но тут он, по-видимому, вспомнил. Кивнул и поманил. К удивлению евнухов, подошел один из их числа: самый худой из всех, с морщинистым обветренным лицом, в отличие от подобных сливам щек его собратьев; глаза у него были задумчивые и слегка настороженные. Если яркая одежда других евнухов соперничает с цветастыми платьями женщин, на этом одежда простого ученого. Он поклонился и стал отвечать на вопросы императора голосом, более низким, чем у других.

– Ничтожный Ли Лин желает Сыну Неба прожить десять тысяч лет. Ничтожный благодарит Сына Неба за приглашение после долгого, очень долгого времени. (При этих словах евнухи ахнули в праведном гневе). Чем ничтожный может служить? О чем он должен говорить?

Ли Лин! Серебряная Снежинка слышала о нем. Как и ее отец, это вельможа и полководец ., вернее, был. Подобно отцу, ему не повезло – ив сражении и в выборе союзников при дворе. Но, в отличие от ее отца, Ли Лин больше не был мужчиной. Он не только проиграл сражение, но и был обвинен в колдовстве. А когда в его доме обнаружили орудия алхимика, его вначале подвергли допросу, а потом ножу, который превратил его из вельможи, полководца и господина большого поместья в самого ничтожного из евнухов при дворе, как знаменитого Су Мачина, который испытал такую же судьбу.

Все это неважно! – сказала себе Серебряная Снежинка. Она сосредоточилась на словах Ли Лина. Обесчещенный придворный встал и надел на себя прежнюю мудрость и достоинство, как платье.

– Мы могучий народ, – говорил Сын Неба. – Почему шунг-ню смеют нападать на наши границы? Снова Ли Лин поклонился.

– Пусть Сын Неба позволит ничтожному припомнить его прежние слова. Со времени своей сдачи и до сих пор я горько сознаю свою печаль. Но в течение всего дня я вижу вокруг себя только варваров.

Один из младших евнухов захихикал, и обесчещенный вельможа замолчал. Император раздраженным жестом велел ему продолжать. Евнухи расступились и скрыли молодого дурака, который посмел смеяться над императорским выбором советника, каким бы ни был его прежний статус.

– Шкура и войлок защищают меня от дождя и ветра. Бараниной и сывороткой я утоляю голод и жажду. Вся страна по-прежнему затянута черным льдом. Я слышу только стон холодного осеннего ветра, вся растительность исчезла. Славнейший Сын Неба, – старый евнух поднял голову, – шунг-ню бедны во всем, кроме доблести. Они считают добродетелью отбирать то, что им нужно, у тех, кого считают слабыми.

– Но этот Куджанга обещает прекратить нападения на наши границы, если мы окажем ему поддержку. Сдержит ли он свое слово?

Вельможа-евнух как будто задумался.

– Может ли ничтожный спросить, каковы точно его слова?

Император щелкнул пальцами, и ему подали свиток на деревянных палочках. Он покачал головой, удивляясь неаккуратному письму, и прочел:

– Я предлагаю вести оживленную пограничную торговлю с Чиной, отдать мне в жены принцессу из Чины, передавать ежегодно десять тысяч бочонков спирта, десять тысяч штук различного шелка, а также все остальное, о чем говорится в предыдущих договорах. Если это будет сделано, я не стану нападать на границы.

Ли Лин помолчал, пережидая, пока стихнет волнение в группе женщин: они услышали о том, что упоминается принцесса как невеста вождя шунг-ню.

– У ничтожного ничего нет, кроме жизни; эту жизнь я готов поставить в заклад, что шан-ю сдержит свое слово.

Серебряная Снежинка слышала гневный шепот о дани, о варварах, о великодушии императора, который согласился выслушать этого слабоумного.

Сбоку кто-то сделал жест, и Сын Неба вздохнул, покоряясь необходимости заняться делами более срочными, хотя и менее интересными.

– Мы подумаем и дадим ответ шан-ю; посмотрим будет ли он подлинным шан-ю не только в похвальбе, но и в выполнении обещанного. Ты будешь продолжать давать нам советы. Ты слишком стар, чтобы приплясывать на полу, как эти… А теперь.., пусть наш администратор внутреннего двора Мао Йеншу выйдет вперед.

Взмахнув ярким платьем, Мао Йеншу простерся перед драконьим троном.

– Да разорвется его одежда! – прошептала Ива, и Серебряная Снежинка решилась посмотреть на нее, требуя тишины.

Сердце ее билось так сильно, что она не слышала приветственные и благодарные слова евнуха. Но хорошо видела портреты женщин, когда их начали показывать. Да, вот Драгоценная Жемчужина, такая же прекрасная, как ее имя и характер. Сын Неба соизволил кивнуть. Он улыбнулся портрету Кассии, пожал плечами, разглядывая остальные.

– Ты всего лишь одна из пятисот, – прошептала Ива. – Может, он вообще не покажет твой портрет.

Серебряная Снежинка покачала головой. Господин внутреннего двора не забудет о ней, чтобы не спросили, почему представлены только четыреста девяносто девять портретов. Пионовый Бутон, Нефрит, Абрикос – он показывает самых непривлекательных девушек. Серебряная Снежинка напряглась.

Вначале она не узнала собственный портрет. Потом рука ее дернулась, прикрывая рот, она прикусила губу, чтобы не закричать в гневе. Ей казалось, что она совсем не тщеславна; она знает, что лишь с немногими из этих женщин, которые сейчас в ужасе ахают, глядя на ее портрет, она могла бы соперничать. Но это.., эта девушка на шелковом полотне! Это она: темные волосы, решительный маленький рот, блестящие миндалевидные глаза. Никто не скажет, что художник солгал.

Но Мао Йеншу изобразил ее с раскрытыми губами, за которыми видны зубы, слегка желтоватые. Он сделал ее лоб ниже, отчего она кажется очень упрямой; коже придал желтоватый оттенок, и она теперь выглядит нездоровой; и, что хуже всего, изобразил под правым глазом отвратительную черную родинку. Самое плохое место для такого недостатка девушки!

Юан Ти изумленно покачал головой.

– Как такую могли отобрать для внутреннего двора? – спросил он у самоуверенного евнуха. – Женщина, у которой родинка под правым глазом, приносит несчастье всему, на что ни посмотрит.

Как будто ощутив недовольство хозяина, майна слетела со своего насеста рядом с троном, села на ручку, распушила хохолок и резко закричала. Император погладил ее пальцем.

Мао Йеншу упал на пол и заплакал, как на похоронах отца. Девушка, сказал он, так же искусна, как злополучна: она сумела скрыть свой недостаток.

– Пусть голова этого несчастного ответит за ошибку! – завывал он. – Девушка предвещает дурное, как вся ее семья, но я не знал, что она так некрасива!

Если бы речь шла не о ней самой, Серебряная Снежинка рассмеялась бы. Она заметила, что из всех придворных и евнухов только Ли Лин не присоединился к очернению ее портрета. Он жевал безбородую губу и, казалось, хотел отвернуться.

– Злополучная и несчастная, – произнес император. – Разве ее отец не предатель?

– Позволь отослать эту девушку! – взмолился Мао Йеншу.

И тут опустился на пол Ли Лин.

– Ничтожный умоляет божественного! Может, девушка и некрасива, но она ни в чем не виновата, и не нужно подвергать ее такому позору. Ее отец уже дважды понес наказание. Ничтожный считает, что он не должен снова быть наказан, если не заслужил наказание.

Серебряная Снежинка сдержала рыдание. Отец, если бы только я могла рассказать тебе, как твой старый друг защищает твою честь и несчастную дочь! Но она понимала, что эту сцену никогда не сможет описать в письме: слишком она унизительна.

Мао Иеншу сердито посмотрел на старого евнуха и хотел что-то сказать, но император поднял руку.

– Ли Лин прав, администратор. Мы не можем незаслуженно наказывать Чао Куана, хотя он уже и так проклят… – Он закрыл глаза. – Уберите от меня этот портрет.

– Позволь ничтожному сделать больше! – взмолился Мао Иеншу. – Позволь убрать злополучную девушку из внутреннего двора, чтобы случайно твой взгляд не упал на нее! Пусть живет в Холодном дворце.

Серебряная Снежинка была всегда добра к Сливовому Цветку и Абрикосу, чьи портреты привлекли так мало внимания, но даже эти девушки не проявили жалости при этом приговоре к изгнанию.