Семь чудес к воскресенью - Нортон Андрэ - Страница 7

Какое-то время мисс Эймс рассматривала листки с контрольной работой, затем стала их перетасовывать, как будто они лежали не в том порядке. Дважды перебрав все листки, она подняла глаза, и выражение лица у неё было очень странное.

— Вероятно, в типографии произошла ошибка, — сказала мисс Эймс. — Придётся отложить контрольную работу до тех пор, пока мне не пришлют правильный вариант.

Она даже бросила пачку листков на пол, похоже, это её здорово разозлило.

Бим закончил свою контрольную и передал листок вперёд, их уже собирали. Какое счастье, подумал он, ведь математика ему никак не давалась. А так день-два можно не беспокоиться.

Металлическая палочка-полоска была тёплой на ощупь, он спрятал её в карман рубашки. Может, это амулет который принесёт ему счастье? Бим знал, что такое бывает. Сначала с автобусом случилось что-то странное, теперь вот с контрольными работами…

Один из листочков слетел со стола мисс Эймс и упал на пол. Бим заметил его, когда наклонился, чтобы поднять карандаш. Вместо заданий по математике там были сплошные закорючки — как на его палочке!

«Са-бум!», еле слышно повторил Бим. Что же случилось? Ему стало не по себе. Он засунул палочку поглубже в карман. Он и боялся её, и в то же время страшился потерять. Что же это такое?

4. Кукла, не наводящая порчу

Монни осторожно дотронулась языком до новой пломбы. Зуб побаливал, но не сильно — как бы не забыть, что им нельзя жевать. Поход к врачу имел и свои преимущества. Ей пришлось подождать — принимали пациента с острой болью — так что когда с ней наконец закончили, им с миссис Джонсон ничего не оставалось, как перекусить гамбургерами на 12-й улице, а ехать в школу было уже поздно. Они всё-таки остановились у школы, но лишь затем, чтобы захватить Бима — им было по пути.

Мальчишка сразу начал болтать, и Монни собиралась уже скорчить недовольную мину, только вот Бим рассказывал интересные вещи. Первым делом он сообщил про автобус — что двери не открывались и многие ребята опоздали в школу. Потом рассказал о контрольной работе и о том, что в типографии что-то перепутали.

Миссис Джонсон нахмурилась.

— Неполадки с автобусом, — она покачала головой. — Это плохо. Если Генри сможет поехать на работу попозже, он отвезёт вас в школу. Мне не нравится, что вы ездите на автобусе, у которого не открываются двери…

— Нет теперь всё в порядке, — ответил Бим. — Автобус выезжал ещё раз, и двери уже работали. Я слышал, как мистер Парсон сказал, что они дважды его проверяли, а потом ещё вызвали механика, и тот тоже все осмотрел. Но вообще-то все это очень странно.

Монни обратила внимание, что Бим постоянно прижимает руку к груди, как будто у него что-то болит. Но он даже не шмыгал, как вчера. Время от времени девочка ловила на себе его взгляды, как будто он хотел ей что-то сообщить, но не мог этого сделать.

И он изменился. Обычно Бим выглядел, как испуганный мышонок — как будто всё время ждал удара. Хотя, глядя на его испуганное лицо и впрямь хотелось его стукнуть. В нём было что-то такое, что заставляло других приставать к нему. Он постоянно улыбался, как будто отношение к нему могло от этого улучшиться. Наверное, он всё время чего-то боится, подумала Монни. Даже во сне.

Во сне… Девочка крепче сжала кошелёк. В нём лежала метёлка, по-прежнему завёрнутая в бумагу. Хорошо бы повесить её на цепочку, подумала Монни. Или на шнурок. Когда метёлка очутится у неё на шее, под блузкой и свитером, вот тогда она будет в полной безопасности. Монни позабыла о столь необычной для Бима уверенности в себе и стала думать о метёлке.

«Вымети дочиста!» Что можно вымести такой маленькой метёлкой? И что вообще подметают? Для комнат у мисс Джонсон существовал пылесос, а для кухни и ванной — швабра. Монни была хорошо знакома и с тем, и с другим, еженедельная уборка входила в её обязанности, если только не удавалось от неё увильнуть.

Нет, серебряная метёлка не для того, чтобы убираться дома. Где же тогда?

«Вымети дочиста…» Монни поёрзала. Что-то нуждается в чистке, она была в этом уверена. Но что именно, и где, и когда — этого она пока не знала.

Они ехали мимо мусорной свалки, и девочка в первый раз задала вопрос.

— Сколько лет всем этим домам? — она хотела спросить, сколько лет магазину и расположенному за ним дому. Но дом — это такой секрет, которым ни с кем нельзя поделиться. О нём нельзя даже спрашивать.

— Не знаю, — немного удивлённо ответила миссис Джонсон. — Это самая старая часть города. Когда я была маленькой, мы сюда совсем не ходили. Место было не самое подходящее, в этих домах — или в тех, что здесь стояли раньше — обитали люди, с которыми жители наших кварталов предпочитали не общаться.

Уже тогда многие дома были заколочены и разваливались. Но я слышала однажды, как подруга моей мамы говорила, что это — самая старая часть Инглстона.

— Инглстона? — повторила Монни.

— Да, так назывался другой город, его потом поглотил Честерсон — когда построили большую фабрику и сюда понаехало много народу. А до этого Честерсон начинался за железной дорогой, ближе к холмам. Но Инглстон страше. Ты бы спросила у своей учительницы, Монни, — это ведь местная история, надо думать?

Машина свернула на боковую улицу, она подъезжали к стоянке перед домом.

— Хорошо бы, чтобы они убрали эту свалку и сделали парк и зону отдыха, как и обещали, когда мы только переехали сюда. Боюсь, что это были лишь предвыборные обещания. Возьми, пожалуйста, сумки, Бим.

Они шли к дому, нагруженные сумками с продуктами. Монни думала лишь о почтовом ящике. Когда она сможет туда выбраться? Интересно, её записку уже нашли? А если она оставит ещё одну, спросит, что это за метёлка и зачем она нужна, «они» ей ответят?

В поисках шнурка, на который можно было бы повесить метёлку, девочка зашла в свою комнату и остановилась в дверях.

И впервые по настоящему её увидела. Как будто до этого она была близорукой, что ли, а вот теперь надела очки и хорошенько все разглядела.

Кавардак — в комнате стоял настоящий кавардак.

Да действительно, свою постель она заправляла. Иначе миссис Джонсон сделала бы ей замечание. Но шкаф был приоткрыт, и внутри виднелись брошенные туфли, а рядом с ними — соскользнувшее с вешалки платье. А что творилось на комоде! Многие вещи принадлежали Стелле, но они валялись вперемежку, а пудра просыпалась, и…

Монни как будто впервые увидела комнату, и восторга это зрелище у неё не вызвало. Подобная картина подвигла девочку на такие действия, о которых она раньше и не мечтала. Она взялась за работу. Можно было подумать, что у неё в руках метёлка, которая требует, чтобы всё было не только выметено, но и вычищено.

Монни не смогла бы объяснить, почему ей стало так приятно от того, что все лежит на своих местах, что грязные блузки и джинсы отправлены в стирку, туфли сложены в определённом месте, просыпанная пудра убрана, все принадлежащие Стелле баночки и коробочки стоят ровно, а её собственные щётки и гребни побывали в ванной и хорошенько отмыты.

Взглянув в ванной на себя в зеркало, она опять-таки нахмурилась. Той Монни Фиттс, что смотрела на неё из зеркала, тоже не помешала бы хорошенькая чистка. Волосы спутались и падают на глаза, а лицо едва ли не грязнее рубашки.

До ужина Монни не только сходила в подвал, где стояла стиральная машина с сушилкой, но и в меру своих сил привела в порядок и комнату, и себя. Она даже потратила на стирку несколько двадцатипятицентовиков из своих карманных денег. Монни так устала, как будто прошагала тысячу миль — или хотя бы пятьдесят.

— Вымети… — проговорила Монни, критически оглядываясь вокруг. — Думаю, я это сделала. А ещё вытерла пыль, все вымыла и…

— Что случилось?

Позади неё стояла Стелла. Раскрыв от удивления рот и вытаращив глаза, она заглядывала в комнату.

— Нет, ничего не говори! — Стелла закрыла глаза и прижала ладонь ко лбу. — Дай-ка я подумаю… Землетрясение?