Проклятие Зарстора - Нортон Андрэ - Страница 12

Острие вонзилось в землю, древко задрожало. Не иллюзия. Холм преграждает ей возвращение. Она попала в какую-то ловушку. Бриксия подошла и выдернула копье.

Она не должна поддаваться панике. Но она дрожала, руки у нее вспотели. Не хочется поворачиваться спиной к этому холму, которого здесь не должно быть. Но придется сделать выбор. Оставаясь на месте, она ничего не добьется. Она научилась, получив предупреждение, идти навстречу опасности, встречать лицом то, чего нельзя избежать и лучше раньше, чем позже, пока страх не ослабил решимости.

Снова она пошла по тропе, по которой шла раньше. Хорошо заметны отпечатки обуви. На самом ли деле здесь проходили трое? Давно ли ее отвлекли от настоящего следа? Бесполезно задавать себе эти вопросы сейчас. Теперь она должна рассчитывать только на себя.

Однако тот, кто установил эту ловушку, не торопился показаться, объявить о своем присутствии. И ей это тоже показалось утомительным. Постоянно быть готовой к нападению, которое все не происходит — это притупляет бдительность, как может затупиться лезвие.

Обогнуть один холм, потом другой, потом…

Как будто она вышла из затемненной комнаты на полный свет дня. Ей хотелось оказаться в пустыне, избавиться от тени, отбрасываемой холмами. И вот Бриксия увидела, что ее желание осуществилось, но увиденное совсем не обрадовало ее.

Перед ней тянулась открытая местность, лишенная даже отдельных кустов или островков травы, какие встречаются на краю Пустыни. Только желтая, с красными полосами земля, изрезанная щелями, расходящимися в разных направлениях. Бриксия не могла поверить, что их прорезала вода во время какого-то прошлого наводнения.

Как кулаки, грозящие небу, поднимались каменные выступы, тускло-красные с черными прожилками, а в небе висело солнце, и жар от него был такой, как из открытой двери печи.

Бриксия ахнула. Идти дальше, поставить босую ногу на эту раскаленную почву — это невозможно. Как ни опасается она лабиринта холмов, придется туда возвращаться. Она должна вернуться…

Но где проход, через который она только что прошла сюда?

Бриксия покачнулась, вцепившись в копье, упираясь им в землю. Покачала головой, закрыла глаза, подержала их закрытыми какое-то время, потом снова открыла.

То, что она видит, должно быть иллюзией! Огромные массы земли не могут перемещаться за короткие мгновения, чтобы закрыть ей выход, по которому она пришла. Но хоть она поворачивала голову направо и налево, видела только крутую земляную стену, без всяких разрывов и щелей.

Бриксия бросилась туда, где должен находиться проход. Вонзила копье в землю одной рукой, Другой ухватилась за траву и подтянулась. Если нельзя просто пройти, она попытается перелезть.

Края травы острые как только что заточенное ею лезвие — неужели всего день назад она его точила? Девушка ахнула, поднесла пальцы ко рту, лизнула кровь, выступившую яркими полосами на ладони и запястье. И отдернула ногу, на которой появились такие же глубокие порезы.

Присев у основания холма, где его влажная почва встречается с сухой землей, Бриксия попыталась рассуждать логично. Несомненно, произошло нечто недоступное человеческому пониманию. Она должна признать, что это угроза. Что-то бесконечно чуждое всему, что ей знакомо, заставило Бриксию прийти к этому месту.

Она сделала мрачный вывод, что пути к отступлению нет. Она может пойти вдоль основания стены на север или на юг, но сомневается, чтобы таким образом ей позволили отдалить ждущую ее участь. Полное ощущение страшного сна, наступления ужасной ТЬМЫ.

Оставаться на мете и покорно ждать катастрофы — нет, она призвала всю решимость, с какой не раз в прошлом встречала опасность.

— Я жива, — яростно заявила она пустыне. — У меня есть руки, ноги, тело, есть мозг… я Бриксия! И повинуюсь только своей воле!

Никакого ответа на ее вызов, только далекий резкий крик какой-то птицы. Она облизала пересохшие губы. Как давно пила она сок дерева. А в этой красно-желтой пустыне никакой воды.

Но ей придется туда идти — по своей воле, когда она сама решит, а не по воле чуждого разума, заманившего ее сюда. Она сняла кожаную крутку и принялась ножом разрезать ремни, которые сама же с таким трудом завязала. Потом изготовила грубую обувь, обернув ноги кожей до голени и связав самыми прочными узлами.

Закончив эти приготовления, девушка встала и, прикрывая глаза от солнечного блеска, снова оглядела рассеченную трещинами местность. Трещины образуют такую густую сеть, что проложить прямой путь невозможно. Видны скальные выступы, под ними может оказаться тень. Но горизонт затянут дымкой, и девушка не уверена, поднимается местность или опускается.

Бриксия пожала плечами. Дальнейшее ожидание ничего ей не даст. Она считала, что полдень уже давно прошел, а с наступлением сумерек станет прохладнее. Готовая использовать копье как посох, если понадобится поддержка, Бриксия двинулась в глубь пустыни.

Один скальный выступ достаточно отличается от другого, она может выбрать ориентир впереди, чтобы не ходить кругами. Вот там закругленная башня, словно одинокий палец, торчащий в небо. Она выбрала ее своей первой целью.

Дважды приходилось ей идти в обход, потому что трещины оказывались слишком широкими для прыжка. Все равно что делаешь три шага вперед и два назад. И хоть иногда встречались полоски земли, покрытые следами, отпечатков обуви она не видела.

Самый четкий отпечаток — четыре растопыренных пальца, каждый длиной в ее подошву. Птичий след, но такая птица должна быть с нее ростом, даже выше!

Но если есть признаки жизни, должны существовать и средства для поддержания этой жизни. Бриксия знала, что ни один живой организм не может существовать без воды — следовательно, земля эта не так мертва, как кажется. Она остановилась, подобрала маленький красный камешек и положила его в рот — эта хитрость часто помогает путникам.

Возле камня-пальца она задержалась в небольшой полоске тени, чтобы выбрать следующую цель.

И тут молчание выжженной пустыни разорвал крик вверху. Бриксия отскочила, так что плечи ее прижались к камню. Подняла голову…

В небе кружит птица, далеко, трудно различить, то ли это ястреб, каких она видела раньше, или какой-нибудь стервятник, облетающий свои владения.

Послышался ответ на крик. Появилась еще одна птица. Вместе они закружили над камнем-пальцем, и Бриксия была уверена, что их добыча — она. Они спустились пониже, и она ахнула.

Даже золотой орел, который величественно парит над Высоким Холлеком, покажется певчей птичкой по сравнению с этими. Если бы они встали с ней рядом, их щелкающие клювы оказались бы на уровне ее головы.

Она оставалась у скалы, которая по крайней мере хоть спину ей защитит, и крепко, до боли сжала древко копья.

Птицы ныряли, кружили, скользили, держали ее на месте, как жабы, которые стремились удержать ее под деревом. Появилась третья, четвертая.

Девушка видела, что это хищники. Серьезную угрозу представляют сильные клювы и зловещие когти. Если бы они застали ее на открытой местности, легко могли бы одолеть. Но, казалось, они не торопятся нападать.

Все больше птиц появлялось рядом, ее осаждают уже шесть, а седьмая парит высоко. Она резко кричит, а остальные молчат. Бриксия подумала, что ее положение напоминает положение барса, застигнутого собаками на каком-то снежном карнизе: собаки удерживают его в ожидании прихода хозяина.

Кто же хозяин этих птиц? Все сильнее становилось ощущение, что она застряла в каком-то кошмаре. Может, она по-прежнему спит под деревом и все это ей снится?

Но даже если это сон, она ощущает жару, жажду и страх. Нет, это не сон, мозг ее бодрствует. Она напряженно следила за птицами, неспособная что-либо предпринять. Однако опустилась на колени и подобрала несколько подходящих по размеру камней. Если она может сбить камнем прыгуна, то при удаче попадет и в самоуверенную птицу.

Бриксия выбирала камни, взвешивала в руке, оценивала форму. Она знала необходимость такой подготовки. Наконец отобрала девять подходящих, слишком тяжелых, чтобы их можно было назвать булыжниками, но удобных по форме.