Природа донского края - Сборник "Викиликс" - Страница 31

Дальний участок Кумжинской рощи потому и пользуется особой любовью ростовчан, что природа уже нарушила чинный строй рядов и после затопления образовалась поляна, а на ней — несколько крепких, выстоявших тополей. Но зачем было дожидаться половодья? Этот пейзаж ничего не стоило запланировать при посадке леса.

Мало еще в наших пригородных рощах кустарников, нужных не только для красоты, но, кстати, и для гнездования птиц. Беден наш лес древесными видами.

Каждое растение имеет свое лицо. Но огромные площади сплошь из тополей в целом скучноваты. Здесь страдает тоже не одна эстетика: доказано, что чем богаче состав леса, тем интенсивнее в нем жизненные процессы.

Разнообразие не означает, разумеется, что «всех пород поровну». Иные под Ростовом плохо растут, а у того же тополя много своих достоинств, его и следует чаще сажать. Тополь тянется вверх с исключительной быстротой — до шести сантиметров за сутки. «Отчетная порода», — говорят лесники в том смысле, что через короткий срок можно уже отчитаться: лес готов!..

Сосна не выносит и малого затопления, а тополь стоит по макушку в весенней воде — и ничего. Потому его предпочитают на левобережье. Вообще, он хорошо приспосабливается к разным условиям. Рядом с городом тополь просто необходим, так как он впереди других пород по количеству выделяемого кислорода. Поглощает шум, улавливает пыль он тоже неплохо. Фитонцидность у него отличная.

Но мы говорим — тополь, а его около ста естественных видов и несчетное число гибридов. Многие из них совершенно непохожи друг на друга. В Ростове же, кажется, знают всего 2–3 вида, остальные питомники не выращивают…

Одни горожане идут в лес «просто так», другие — «с поиском». Каждой осенью множатся ряды ростовских грибников. Грибы завелись у нас сами, здесь нет чьей-то персональной заслуги. А вот посадить шелковицу среди тополиного леса, разбросать по дубравам ореховые деревья было придумано неплохо. Пройтись ранним летом в Кумжинскую рощу за тютиной — одно удовольствие. Сколько радости будет городским ребятам, когда начнут плодоносить орехи возле Чкаловского поселка.

Но почему в ростовских лесах редко встречаются смородина, малина, шиповник? Они у нас хорошо растут, большого ухода не требуют. Возле города почти нет и облепихи — красивого кустарника с узкими бледно-зелеными листьями. Он чем еще хорош — его золотистые ягоды держатся у нас до декабря, до морозов, когда ничего иного в лесу уже нет. Тогда-то облепиха особенно вкусна. Замечательные лечебные ее свойства давно известны.

Хороший лес немыслим и без разного зверья, без птиц, без червей, муравьев — каждый нужен здесь по-своему. Скажем, одна кукушка склевывает за день тысячи вредных насекомых: у деревьев много врагов. Сорок тонн земли на одном гектаре ежегодно пропускают через себя черви, улучшая свойства почвы. Но какими цифрами измерить радость слышать кукование кукушки и стук дятла, видеть бег зайца через лесную поляну?

А зеленая зона Ростова пока что полупуста. Медленно, с опаской и оглядкой заселяют новые места лесные обитатели. Надо бы выйти им навстречу. Устраивать кормушки, искусственные гнездовья, водопои…

Нужно выработать целостный «план» ландшафта под Ростовом. Мелкие улучшения без общей идеи могут в конце концов привести не к разнообразию и естественности, а к искусственной разношерстности. Сами лесоводы с этой задачей, однако, не справятся. Нужны помощь и совет специалистов разных профилей. Пусть возьмут за образец ландшафты, уже созданные в нашей стране.

Лесовозращение (употребим здесь старинный торжественный термин) давно должно бы выйти за рамки забот собственно лесхоза. Весной и осенью мы, правда, устраиваем воскресники, роем ямы под деревья, ставим саженцы в готовые. Делаем, что покажут. Но, приобщаясь таким образом к лесу, мы не вольны ни в выборе посадочного материала, ни в расположении его и, засыпав землей корни растений, на это место обычно уже не возвращаемся.

А можно ведь все представить иначе. По рекомендации лесхоза завод берет под свою опеку участок рощи. Вместе с художником и лесоводами будущий ландшафт широко обсуждается. Потом, не ограничившись посадкой, во всякое время года шефы идут на помощь лесхозу, оберегают, холят деревья и кустарники, сверяют, так сказать, действительность с мечтой.

Весной 1972 года коллективы аэропорта, СМУ-6, РСУ и Ростсельмаша совместно реконструировали участок рощи возле Новочеркасского шоссе. Участок, правда, небольшой — 12 гектаров. Художники и архитекторы, к сожалению, в этом деле не участвовали, но дендролог советом помогал. Здесь растут теперь красивыми естественными биогруппами береза, ель, ива. Прорежены ряды, очищены стихийно наметившиеся уже тропинки и дорожки.

Сотрудничество оказалось таким интересным и плодотворным, что лесхоз собирается вместе с некоторыми заводами и проектными институтами создать новый лесопарк на площади уже большей—110 гектаров. Расположенный далеко от воды, лесопарк этот — по замыслу — украсится каскадом прудов.

Формы нашего личного участия в судьбе леса, впрочем, могут быть самыми различными.

Неплохо, если каждый первоклассник своими руками посадит дерево в пригородном лесу и будет десять лет ухаживать за ним. Прощаясь со школой, юноши и девушки придут к березам и кленам, с которыми они выросли вместе. Им будет что вспомнить, о чем подумать… «Решающее значение имело не то, сколько деревьев посадил каждый ребенок, — писал замечательный педагог Василий Сухомлинский, — а то, чем стало для него хотя бы единственное деревце, как оно вошло в его сердце…»

Конечно, всего этого не сделаешь без живого интереса к лесной жизни… Но интерес, как известно, появляется вместе со знанием и пониманием.

Горожанин, однако, по естественным причинам с лесом плохо знаком. Все, конечно, заранее готовы его любить и ценить, но это бывает похоже на чувства того тургеневского героя, которому Софья особенно нравилась, когда он сидел к ней спиной или мечтал на террасе.

Лесоводство — не квантовая механика, каждый способен в нем многое понять. В Минске, к примеру, природоведение читают во всех вузах. Наравне с белорусскими биологами лесную премудрость успешно постигают физики, математики, филологи. В Ростове это тоже нужно бы сделать. Специалистов с высшим лесным образованием у нас немало, но широкой просветительской работы они, к сожалению не ведут. А ведь многие горожане еще не осознали самого элементарного, им следует просто почаще напоминать: «Не руби!», «Не ломай!», «Не сори!», «Не жги костров!».

Не узнав леса как следует, мы успели уже ему навредить. Неизвестные лица, шутя и играя, сожгли гектар сосны возле Сельмаша, а одно из наших СМУ извело добрую часть рощи, возводя общежитие. Это — гектары, а сколько деревьев гибнет поодиночке! Едут в лес на машинах, без дороги, обдирая стволы, ломая молодняк. Разрушают палками лесную подстилку в поисках грибов. Захламляют рощи банками, склянками, бумагой.

На охрану особенно уповать нечего: к каждому дереву не поставишь по леснику. Да и странно это — охранять то, что должны бы любить.

Будем воспитывать любовь к лесу!

По предварительным наметкам, к 1980 году площади наших пригородных рощ увеличатся до 10 тысяч гектаров. Нынешние дубы и сосны к тому времени возьмут хорошую высоту, больше будет в лесах вокруг Ростова ягод, грибов, птиц, зверей, свежего воздуха.

Вырастет к тому времени и наш город, усложнятся его взаимоотношения с лесом.

Специалисты называют пригородный лес трудным, потому что он живет рядом с многолюдьем, рядом с заводами и фабриками. Мы говорим: деревья оздоравливают атмосферу, но не следует забывать, что из города на лес тоже идут потоки воздуха. Какой это воздух — лесу далеко не безразлично. Скажем, ветры, дующие со стороны заводов, несут на деревья копоть, дым, иногда даже с ядовитыми примесями. Лиственные могут это еще кое-как перетерпеть, но хвойным — трудно. Береза и дуб, клен и тополь обновляют свою листву ежегодно, а хвоинки за несколько лет в загрязненном воздухе, бывает, так прокоптятся, что растения болеют и гибнут.